– Эта жаба пыталась нас убить, – настороженно напомнила Ирка.

– Вам же Владычица сказала – это недоразумение! А я просто хотела вас торжественно встретить. Или вы слову самой Владычицы не верите? – тон царевны-лягушки стал таким провокационным, что даже прямолинейный Богдан понял, что не верить Владычице, сидя в одной из змеевых пещер может только самоубийца, желающий помирать долго и мучительно.

– А эта ваша толстуха меня корягой огрела! – тыча в Таньку наманикюренным пальчиком, пожаловалась царевна. Мамки-няньки у нее за спиной осуждающе покачали головами.

– Это недоразумение! – процедила Ирка. – Она просто хотела достойно ответить на твою торжественную встречу. Или ты слову наднепрянской ведьмы не веришь?

– Переодеться-то вам все едино надо, – насторожено глядя то на своих новых подопечных, то на царевну-лягушку, осторожно вмешалась Пан Лун. – Спасибо Владычице, да будет вечно ее крыло над нами, что про наряды вспомнила, а то позор бы земляным драконам вышел, коли гости их в непотребном виде пред очи Владычицы предстанут. Человеков-то у нас не бывает, не любит Великий Земляной человеков, да и лапами в земле возиться легче, чем руками. Вот и нету у нас всяких таких платьев… – змеица повела кончиком крыла, изображая нечто с рюшками. – А жаба эта вечно наряжается – должна разбираться!

– Вы так… любезны, драконица Пан Лун, – кисло скривилась царевна. – Постараюсь оправдать ваше лестное мнение и нарядить наших гостей… в соответствии с их положением и несомненными достоинствами.

– Так, может, Дину позовем? – уцепилась за последнюю возможность Ирка. – Повелительницу Грозы? У нее и наряды из мира людей есть.

– Так это… – морда змеицы стала смущенной. – Не велено никого к вам пускать. Ни Дъну Лун, ни самого Великого Водного. Вроде как мешать они вам будут… Уж не знаю чем, коли вы сами их видеть хотите, – она смущенно развела крыльями.

– Великий Водный нам безусловно помешает… одеваться, – отчеканила царевна. – А Дъна Лун еще не дала объяснений по поводу его предыдущего побега.

В пещере повисло неприятное молчание. Змеица смущалась, жаба торжествовала, троица ребят украдкой переглядывалась, стараясь ни в коем случае не коситься на скальный карниз под потолком.

– Чего ж это я сижу? – подхватилась Пан Лун. – Схожу ларцы принесу, украшения вам подберем! Богаче, чем у Земли, самоцветов не найдешь! – Толстенькая змеица поспешно сорвалась с места.

– Можете не торопиться обратно – мы тут пока чудно проведем время! – мурлыкнула царевна, будто она кошка, а не жаба. И скользнула к Богдану: – При-ивет, мой дорогой… мальчик! – Ее улыбающееся лицо склонилось над сидящим мальчишкой. Богдан замер с оттопыренной пирожком щекой, завороженно глядя в радостно сияющие глазищи. – Сколько же мы с тобой не виделись! Сто лет, да?

– Год. Почти, – давясь пирожком, пробормотал он.

– Ой, он помнит, помнит! – Она по-девчоночьи запрыгала, хлопая в ладоши. – Еще так точно! Ты считал дни-и-и? – Она кокетливо стрельнула глазками. – Ты по мне скуча-ал?

– Не так чтоб… очень, – сквозь пирожок промямлил Богдан и потихоньку сполз со стула, явно намереваясь убраться подальше. Не тут-то было! Цепкие пальчики ухватили его за подбородок.

– Очень? О-о, как мило! – Из сказанного Богданом она пожелала услышать лишь последнее слово. – Я тоже тебя вспоминала! Ты удивлен? – Она встряхнула головой, позволяя локонам упасть на лицо, и лукаво поглядела на него сквозь завесу волос.

– Все вспомнила, кроме имени, – вмешалась Танька. Ирка поглядела на нее опасливо: гламурная жаба-блондинка хочет одеть их… и пристает к Богдану, и… добром это не кончится! Но Танька была на удивление спокойной – разглядывала царевну-лягушку как экспонат в кунсткамере: неэстетичный, но занятный.

– А я его имени и не знала! – хладнокровно парировала блондинка. – Мы были из совсем разных миров…

– Я тогда не думал, что ты из Ирия. – Богдан попятился от надвигающейся на него высокой, туго обтянутой шелковым корсажем груди.

– Я ведущая гламурной программы, медийная персона, селебрити – и ты прыщавый мальчик из подворотни, со своей толстенькой подружкой, – прижимаясь к нему все теснее, ворковала царевна-лягушка. – Но теперь ты та-ак вырос! Я до тебя не доста-ну-у! – Она прижала наманикюренный пальчик к своим губам, а потом к губам Богдана, точно передавая поцелуй. Глаза Богдана начала медленно заволакивать туманная пелена, а на лице появилась дебильно-блаженная улыбка. Царевна торжествующе улыбнулась и повернулась к теткам в сарафанах: – Ну чего встали? Открывайте сундуки!

– А-ай! – с потолка соскользнул чешуйчатый хвост и стукнул Богдана по голове.

Царевна стремительно повернулась, взвихрив длинную, в пол, юбку на кринолине.

– Что случилось, мой милый? Ударился? Болит? Дай подую! – И она снова придвинулась к Богдану. Тот попятился, глядя на нее совершенно трезвыми глазами:

– Спасибо, не надо, еще того… простудишь!

– Такой сильный парень – и боится простуды? Фу-у-у! – Она вытянула губы трубочкой и, почти касаясь Богдановой щеки, легонько подула ему в лицо. Взгляд Богдана снова заволокло мутью, и он потянулся царевне навстречу. С удовлетворенным вздохом она приникла к его груди.

– Не надо меня румянить! – раздался сзади пронзительный Иркин вопль. Грозная наднепрянская ведьма через всю пещеру удирала от одной из мамок-нянек. – Я вам не борщ, уйдите от меня с этими овощами, женщина! – В руках у няньки были две половинки разрезанной свеклы.

– Не понимаю, что тебя не устраивает! – Царевна повернулась к Ирке, продолжая кончиками пальцев поглаживать Богдана по щеке. – Вы, бедные человечки, краситесь всякой вредной дрянью, а у нас в Ирии все натуральное.

– Печная сажа вместо брасматика, толченый кирпич вместо пудры? – выпалила Ирка.

– Печная сажа… – мечтательно повторила царевна-лягушка и кивнула своим подручным. Те закивали в ответ, как игрушечные собачки на ветровом стекле машины.

– Мы не будем краситься совсем, – решительно объявила Ирка. – Нам по шестнадцать лет, нам в школе вообще макияж запрещают!

– Значит, так! – Царевна наконец отцепилась от Богдана, и точно базарная торговка уперла руки в бока. За ее спиной тяжело дышащий Богдан привалился к стене… и снова получил по голове чешуйчатым хвостом.

– Тебе мало того, что случилось у Пещер? Между прочим, по вашей вине – из-за ваших нелепых платьев! Вы в них были просто неузнаваемы! – царевна растянула губы в кисло-сладкой улыбочке. – Ты сейчас не в своей школе. Ты в Змеевых Пещерах, здесь владычествует Табити-Змееногая, Тиамат Предвечная и Изначальная! Я, конечно, понимаю, что ты девочка из низов и в твоем овраге, или где ты там живешь, к коровам пускают без соблюдения этикета, но пред очи Владычицы положено представать по всем правилам. А именно: волосы собраны… – Она изящным движением коснулась искусно выложенных вдоль длинной шеи локонов. – Наряд изысканной роскоши – да-да, с юбкой, а не с этими вашими… джинсами! – Она приподняла расшитый в тон нежно-салатовый подол и выставила ножку в усыпанном жемчугом башмачке. – Ну и туфли! На каблучке. А также подобающие аксессуары, – задорно встряхивая сережками и поглаживая жемчужный воротничок на шее, закончила царевна. – А если тебе что-то не нравится… Иди как есть! – Она демонстративно перевела внимательный взгляд с зеленого листа, в который до подмышек завернулась Ирка, на кучку брошенной в углу грязной форменной одежды. – Если вас сожрут драконы за неуважение к Матери-Владычице, я точно плакать не стану! Твоей подружки им даже на двоих хватит.

– Подавятся! – процедила Ирка, краем глаза наблюдая, как чешуйчатый Айтов хвост мерно постукивает по голове замороченного Богдана, точно рассчитывая достучаться до разума. Мысли ее метались. Значит, вот это и есть те самые мелкие гадости, о которых говорил Айт. Мелкие? Как бы не так! Царевна-лягушка собирается их фактически убить: не смогла физически, так прикончит морально – кто станет уважать послов, явившихся на официальный прием, считай, у королевы, как два чучела? Или кто-то тут наивный и доверчивый и всерьез верит, что гламурная жаба не планирует их с Танькой изуродовать? Ну и что теперь делать – снова ей по голове навернуть? Прибить личную представительницу Табити посреди Змеевых Пещер за пару часов до аудиенции у Владычицы… Ирка, конечно, знала за собой склонность к простым силовым решениям, но даже для нее это было слишком! После такого бежать не имеет смысла, а остается только сразу вешаться! Так что, позволять жабе делать что та захочет? – Значит, так… – Ирка тоже уперла руки в бока жестом, гораздо более говорящим, чем у царевны.