Голос старика звучал жёстко, это был голос человека, который когда-то поджигал фазенды, грабил посёлки, без всякой жалости убивал людей. Насиб вздрогнул.

– Чужак…

Как будто Ильеус не был краем чужаков, прибывших из всех уголков мира. Но Мундинью был особенным. Другие держались неприметно, сразу же покорялись власти Бастусов, они хотели только заработать денег, устроиться, начать вырубку лесов. Они не лезли в дела города и региона, не брали на себя заботы о прогрессе, не решали, что нужно Ильеусу в первую очередь. Несколько месяцев назад к полковнику Рамиру Бастусу обратился Кловис Коста, хозяин ильеусского еженедельника. Кловис искал партнёров для издания ежедневной газеты. Он уже присмотрел в Баии типографские станки, теперь ему нужны были деньги. Он пустился в пространные объяснения: ежедневная газета означает новый шаг в прогрессе Ильеуса, он будет первым провинциальным городом штата со своим ежедневником. Журналист рассчитывал получить деньги у фазендейро, все они стали бы его компаньонами по изданию газеты. Этот орган будет рупором зоны какао, защищающим её интересы. Рамиру Бастусу эта идея не понравилась. Защищающим от кого или от чего? Кто угрожает Ильеусу? Случайно, не правительство? Оппозиция – штука бесполезная, ничтожная. Полковник счёл, что ежедневная газета – чрезмерная роскошь. Если деньги нужны на что-то другое – всегда пожалуйста. На ежедневную газету – нет…

Кловис очень огорчился и пожаловался Тонику Бастусу, другому сыну полковника, городскому нотариусу. Издатель мог бы получить немного денег у некоторых фазендейро. Но отказ Рамиру означал отказ большинства. Если он к ним обратится, они, конечно, спросят:

– А полковник Рамиру сколько дал?

Рамиру Бастус больше не думал об этом деле. Ежедневная газета – большая опасность. Достаточно будет однажды не удовлетворить какую-либо просьбу Кловиса – и газета станет оппозиционной, будет вмешиваться в дела муниципалитета, копаться в чужом белье, поливать уважаемых людей грязью. Своим отказом полковник Рамиру поставил на этой идее крест. Так он и заявил Тонику, когда тот пришёл к нему вечером поговорить об этом деле и передал жалобы Кловиса:

– Тебе нужна ежедневная газета? И мне не нужна. Значит, и Ильеусу тоже, – и сменил тему разговора.

Каково же было удивление полковника, когда через несколько дней он увидел на рекламных щитах на площади и на стенах домов объявления о предстоящем выходе газеты. Он вызвал Тонику.

– Что это за история с газетой?

– Какой газетой? Кловиса?

– Да. Я видел объявления о её выходе.

– Печатные станки уже прибыли и сейчас монтируются.

– Как это? Я же отказал ему в поддержке. Где он нашёл деньги? В Баии?

– Как раз здесь, отец. Деньги дал Мундинью Фалкан…

А кто поощрял открытие клуба «Прогресс», кто дал деньги молодёжи из торговой ассоциации на организацию футбольных клубов? Тень Мундинью Фалкана простиралась всюду. Рамиру Бастус постоянно слышал это имя. Вот и сейчас араб Насиб заговорил о нём, о том, что он вернулся и сразу объявил о скором прибытии инженеров из министерства путей сообщения для изучения вопроса об углублении бухты. Кто поручил ему пригласить инженеров, кто уполномочил решать городские дела? С каких это пор у него появились такие права?

– Кто дал ему такое поручение? – накинулся старик на Насиба, как будто тот был в чём-то виноват.

– Ну этого я не знаю… За что купил, за то и продаю…

Клумбы в саду пестрели всеми цветами в ярком свете этого великолепного дня, на деревьях вокруг щебетали птицы. Полковник сидел мрачный, и Насиб не решался распрощаться. Старик сердился, но вдруг снова заговорил. Если они думают, что с ним покончено, то они ошибаются. Он ещё не умер и не сдался. Они хотят драки? Они её получат. А чем ещё он занимался всю свою жизнь? Как он стал хозяином своих плантаций, как расширил границы своих огромных фазенд, как установил свою власть? Он не унаследовал всё это от родителей, не рос под присмотром братьев в столицах, как этот Мундинью Фалкан… Как он уничтожал своих политических противников? Он уходил в лесную чащу с «парабеллумом» в руке во главе отряда жагунсу. Любой старожил Ильеуса расскажет о тех событиях. Никто о них не забыл. У этого Мундинью Фалкана ничего не выйдет, он пришлый, он не знает историю Ильеуса, лучше бы ему сначала её узнать… Полковник стучал тростью по тротуару. А Насиб молча слушал.

Проникновенный голос учителя Жозуэ прервал Рамиру Бастуса:

– Добрый день, полковник. Наслаждаетесь солнцем?

Полковник улыбнулся и протянул руку:

– Беседую вот с моим другом Насибом. Присаживайтесь. – Он подвинулся, давая место учителю. – В моём возрасте только и остаётся, что греться на солнышке…

– Что вы, полковник, немногие молодые сравнятся с вами.

– Вот, я как раз говорил Насибу, что меня ещё рано хоронить. Хотя кое-кто в этом городе думает, что я уже ни на что не гожусь…

– Никто так не думает, полковник, – сказал Насиб.

Рамиру Бастус переменил тему, спросив Жозуэ:

– Как дела в колледже доктора Энока? (Жозуэ был преподавателем и заместителем директора колледжа.)

– Хорошо, очень хорошо. У нас замечательная новость. Колледж получил аккредитацию. Теперь в Ильеусе есть своя государственная гимназия.

– Уже получил? Я и не знал… Губернатор передал мне, что это случится только в начале следующего учебного года, что министр не может подписать приказ раньше, это запрещено. Я очень интересовался данным вопросом.

– Действительно, полковник, аккредитация осуществляется, как правило, в начале года, до того, как начнутся занятия. Но Энок попросил Мундинью Фалкана, когда тот уезжал в Рио…

– А!

– …и тот добился, чтобы министр сделал исключение. Уже в этом году на экзамены в колледж приедет федеральный инспектор. Это очень важно для Ильеуса…

– Без сомнения… Без сомнения…

Молодой учитель всё говорил и говорил, Насиб воспользовался этим, чтобы распрощаться. Полковник их не слушал, его мысли витали далеко. Чем, чёрт побери, занимается в Баии его сын Алфреду? Депутат парламента штата, который вхож в губернаторский дворец и может в любое время поговорить с его хозяином, какого дьявола он не шевелится? Разве Рамиру не велел сыну добиться аккредитации колледжа? Если бы Алфреду заставил губернатора по-настоящему заняться этим делом, то Энок и весь город были бы обязаны ему и только ему тем, что вопрос с колледжем решён. Он, Рамиру, в последнее время почти не ездил в Баию на заседания сената, для него это было испытанием. И вот результат: его обращения в правительство месяцами ждут рассмотрения, проходят через бюрократические проволочки, тогда как… «Колледж обязательно получит аккредитацию в начале следующего учебного года», – губернатор передал ему слова министра с таким видом, словно сделал всё возможное, чтобы удовлетворить его просьбу. И он остался доволен, передал эту новость Эноку, да ещё обратил его внимание на то, с какой быстротой правительство удовлетворило его просьбу.

– Через год в вашем колледже будет федеральная комиссия по лицензированию.

Энок поблагодарил, но посетовал:

– Жалко, полковник, что не сейчас. Мы потеряем год, многие мальчики уедут в Баию.

– Поздно спохватились, дружище. В середине учебного года аккредитация невозможна. Но ждать осталось недолго…

И вот теперь эта неожиданная новость. Колледж получает аккредитацию прямо сейчас благодаря стараниям и щедротам Мундинью Фалкана. Надо ехать в Баию. Губернатору придётся его выслушать, полковник Рамиру скажет ему пару ласковых… Не такой Рамиру Бастус человек, чтобы с ним шутки шутить, он не позволит растоптать свой авторитет. Но что, черт возьми, делает его сын в палате штата? Парень не создан для политики, он хороший врач, хороший администратор, но он не похож на отца, слишком мягкий, не умеет добиваться своего. Другой, Тонику, думает только о женщинах, ни о чём другом и знать не хочет…

Жозуэ стал прощаться.

– До свидания, сынок. Передайте Эноку мои поздравления. Я ждал это известие со дня на день…