И оборотень вылил в рот чашечку с эспрессо, точно рюмку водки.

– Акатар, – ошалело вымолвил Роберт. – То, что бабушку Элеонору знахаркой считали, я и так знал. И личностей подозрительных, которые к ней ходили, тоже припоминаю. А вот ты кто, пока не могу сообразить.

– Я эрмик, – осклабился Акатар. – Эрмитажный кот.

Роберт помолчал.

– Но ты ведь не всегда был эрмитажным котом? – уточнил он.

– Давно я им стал, малыш.

– Насколько давно?

– Ну… Екатерину Вторую я помню.

– Хорошо, – гнул свое Роберт. – А до того, как стать эрмитажным котом, кем ты был?

– Все тебе расскажи, – подмигнул Акатар. – Сам же видишь, котолак я. Прибыл в Петербург еще с сэром Генри Уильямсом, который, как известно, состоял британским дипломатом – и шпионил, как сукин сын, разумеется… при Елизавете Петровне, а потом и при Екатерине… Ну и подзадержался здесь я. А что, погоды похожи на климат моей родины… Да и дворец мне сразу приглянулся.

– Фейри, значит.

– Ну, пусть будет фейри, – согласился Акатар. – Как говорится, хоть горшком назови, только в печь не ставь. Не надо тебе этим голову морочить, мой мальчик. Сливок вот принес бы мне, был бы умницей. Тогда расскажу еще кое-что.

Любил он это дело – рассказывать, такое создалось у Роберта впечатление. И выходило, по его словам, что эрмитажные коты приставлены следить за магическими артефактами города, искать опасные или бесхозные. Когда находили такие – прятали их у эрмитов.

– Об эрмитах уже дамочки-графоманы вовсю строчат книжки для детей, – хмыкнул Акатар. – Правда, книжки эти ванильные донельзя, эрмиты там шерсть кошечкам расчесывают да вяжут из этой шерсти волшебные шарфы. Так вот чушь все это и разводилово. Одна правда в этих баснях: живут эрмиты в музеях и старых домах.

– По сути, разновидность брауни, – сказал Роберт.

– Считай так. Но котолаки не всегда находят магические вещицы самостоятельно. Перед некоторой магией мы бессильны, с некоторой не очень ловко управляемся. Иногда ясно, что в округе волшебство огромной силы, но что за вещь его излучает, непонятно. С камнями часто так. Пошла вот сейчас волна, гигантская просто… полгорода сотрясло… Пошатался я в разных местах, сопоставил… Зов камня, говорят, манит, гад, и нехорошо манит… Крови жаждет. Надо бы найти, но где спрятан, у кого – мы голову сломали себе уже. Пока тебя вороны не засекли: магия за тобой след оставляет, как пыльца золотая. А я сразу справки навел: ба, да это же внучок нашей Норы подрос, красивый цветочек, мальчик-звезда. Ну и решил я с видением камня поиграть, а тебя прямо к нему и выбросило.

– Но, похоже, мы опоздали – крови он уже выпил, – заметил Роберт. – Актриса, что его купила, мертва.

– Таких, как она, еще полным-полна коробочка у этого города, да только смертей может еще много быть, – скривился Акатар, потрогав нижнюю губу. – У Жанны не так-то просто этот камень отобрать. Жанна и при жизни змея была, а уж призраком стала вообще злющим. В какой бы нужде ни жила, а красный камень не продала. И пролежал он в каком-то пыльном тайнике, пока рабочие в подвале трубу не разворотили. Вот после коммунальной аварии и понеслось. Выпал из мешочка каменюка, ожил, позвал, тут и Жанна материализовалась… Теперь, видать, будет этот камень продавать и возвращать себе, продавать и возвращать, пока он крови не напьется. А пить он может очень долго. Так что надо его у Жаннушки отобрать и спрятать.

– А кто такая эта Жаннушка? – спросил Роберт.

– Ламотт. Врала, что королевского рода, а на деле, конечно, обычная авантюристка… Но мужчинам нравилась, и ума было не занимать…

Роберт хлопнул глазами. Очертания какой-то очень старой истории начали всплывать в его голове.

– Постой… Так это что, колье Марии-Антуанетты?

– Типа того, ага, – подтвердил Акатар и сунул в рот зубочистку, которую ловко достал из нагрудного кармана. Одет он был в рубашку цвета хаки с коротким рукавом, вместе с очень короткой стрижкой она делала его похожим на военного. Никак не на котолака.

Роберт потер лоб.

– Ламотт же вроде выбросилась из окна в Англии…

– Инсценировка, сплошной театр. Бежала из Англии, жила в России, ты дневники того времени почитай. Да полгорода к ней в гости ходило… уже далеко после королевских гильотин… Под старость в Крыму поселилась, там и могила ее, правда, уже под какой-то дорогой. Но еще лет шестьдесят назад на нее все глазеть ходили, на могилу Миледи… Ведь Жаннушка наша – Миледи и есть, о которой Дюма писал. Только вот колье при ней не нашли, когда она умерла. Еще в Петербурге она его распродавала по камешку – жить-то надо было на что-то. Всего один бриллиант оставила. Только он такой один и был, среди обычных алмазов. Он вообще один такой в мире, и знают его уже очень давно с нехорошей стороны. Потому за ним и охотятся все, кому не лень. Развяжут войну – потом не разгребешь.

– Ну а от меня-то что требуется? Допустим, есть магия, есть камень… и весь это бред… –Роберт повел рукой. – Весь этот бред существует не только в моей голове. Я тебе камень открыл, ну пусть… Что я еще могу?

– Пока мы камень не спрячем в надежном месте, мне нужен ведун. Его украдут у Жанны раньше нас – я его потеряю. А ты нет. Будешь при мне, пока не окажется алмаз у эрмитов.

– Что-то я не помню, чтобы ты спрашивал моего желания.

– А я не спрашивал, – мило улыбнулся Акатар и покачал чашкой, требуя еще кофе. – Ведь никто не спрашивал Гарри Поттера, хочет ли он бороться с темным магом. Просто так вышло.

Тут на кухню выплыла сонная Селин, и Роберт чуть на месте не подскочил: он успел наглухо забыть о ее существовании.

Зато Акатар расплылся в улыбке, миг – и он уже целовал ей ручку и что-то ворковал нежно и хрипло.

Или мурлыкал.

И с этого момента Селин на Роберта уже не смотрела, словно его стерли.

Роберт тихо вышел на черную лестницу, спустился во двор, сел на каменные ступени и закурил.

На ветвях старой липы сидел уже знакомый большой ворон.

– Акатарррр, – проскрипел он. – Акатттаррр.

– Акатар, Акатар, – сердито подтвердил Роберт и сплюнул, позабыв свои интеллигентские манеры. – Черт бы его побрал. Чтоб я еще когда-нибудь котиков гладил.

По вдохновенным описаниям Акатара завладение красным камнем выглядело легко и просто.

Они отправят к Жанне Ламотт «подсадную утку», и это будет очень жирная «утка» – прелестная стервочка с толстым кошельком, поскольку старуха пусть и стала призраком, по-прежнему очень любит деньги, даже если они сейчас ей без надобности. И красивых женщин. Да-да, не смотри на меня так, дорогой. Ведь и королева Франции, поговаривают, привечала прекрасных дам… Впрочем, теперь не узнаешь.

Роберт, глядя на улыбки Акатара, сильно сомневался, что все пройдет без сучка и задоринки. Что-то котолак темнил, о чем-то не договаривал. По его плану выходило, что «утка» заходит ночью к старухе (а ту уж предупредят нужные люди, тебе их не надо знать, Роберт, меньше знаешь – крепче спишь), покупает в очередной раз ожерелье, оно ведь вернулось к владелице, как возвращаются все магические вещи.

– И передает его нам, а мы его быстро уносим в подвалы к эрмитам.

– Чудный план, но позволь спросить: зачем в этой схеме я?

Акатар выудил из кармана зубочистку и часто покивал.

– А я ждал этого вопроса! Понимаешь ли, никогда не помешает ищейка, натасканная на нужный предмет.

– Так ты берешь меня в роли служебного пса?

– Ну, вдруг что-то пойдет не так… Алмаз может скакнуть в пространстве, да и во времени тоже, проявить некие неизвестные нам свойства…

– Вот уж спасибо!

– От этих камешков волшебных всего можно ждать. Читала тебе бабушка про малахитовую шкатулку? Там камни своей жизнью жили…

– Бабушка читала, и потому я помню, что камешки там жили не сами по себе, а по воле того, кто ими управлял. Хозяйки Медной горы, собственно говоря.

– Ну, а откуда ты знаешь, – живописно замер с зубочисткой в зубах Акатар, – что мы с этим конкретным камнем не имеем того, кто им управляет?