«Расскажи о моем предке-драконе. Ты всегда отнекиваешься, но завтра я, возможно, погибну… Хоть отвлеки от печальных мыслей».
Билли скептически хмыкнул.
‘Ты так юна, потому легко говоришь о смерти. Эх, да разве история Вардена способна успокоить? Она только смутит твой разум. То, что написано о нем в иллирийских хрониках или в пьеске для балагана, — выдумка от первой до последней буквы. Могу рассказать о тебе. Упрямство и безрассудство ты в полной мере унаследовала от далекого предка. А от Оливии Кейден, его супруги, взяла только красоту. Но история их брака вовсе не сказка со счастливым концом. А почему — не расскажу!’
— Вредина! — прошептала я, не сдержав раздражения.
‘Забочусь о тебе. Еще вобьешь глупость какую-нибудь в свою неразумную головку. Ты и так слишком далеко зашла ради этого оборотня’.
«Не понимаю, о чем ты! — проворчала я с неудовольствием. — Только не начинай лекцию заново! Если не хочешь развлекать, лучше молчи. Может, хоть усну».
Я с головой закуталась в плащ и вытянулась на койке. Хорошо все-таки, что маги вытравили отсюда насекомых и грызунов: по полу не шныряют ануры, а тараканы не копошатся в матрасе.
Почудились шаги.
Я приподняла голову, напряженно вслушиваясь. Кто это еще пожаловал? Пару часов назад принесли хлеб и воду. Надо думать, менталист слов на ветер не бросает и до ритуала еще несколько часов. Неужели жуткий белоглазый маг решил вернуться и все-таки надеть на меня браслет подчинения? Или отыскал способ разрушить мой амулет? Я вскочила и метнулась в дальний угол коморки. Ощущая каменную стену за спиной, встречать врага немного легче.
Звук шагов приближался. Нет, это точно не маг-отступник — тот двигался быстро, уверенно. А этот плетется и шаркает как старик. Толстый гном возвращается, чтобы отвести меня на казнь? Я скользнула рукой за ворот туники, отыскивая медальон, который получила от Верниэль. Холодный металлический шарик попал в руку не сразу. Я извлекла его на свет и покрутила в пальцах: цельный, маленький, холодный. Знать бы, как он открывается и что с ним делать.
Шаги замерли за дверью, послышался скрежет ключа в замке, я спешно спрятала медальон под одежду и приготовилась встретить нежданного посетителя, кем бы он ни был.
Дверь скрипнула и открылась, показался маг в сером балахоне. Низкорослый, кругленький, почти смешной, если бы не скалящаяся из-под надвинутого капюшона тьма. Это гном? Некоторое время мужчина медлил, словно решая, нужно ли ему входить. Затем шагнул в комнату и плотно прикрыл дверь изнутри.
Я настороженно наблюдала за ним, стараясь определить, чего ждать от очередного посетителя.
А потом он скинул с головы капюшон, и я отпрянула, закрыв лицо руками. Пожалуйста, только не снова! Видеть этого седовласого гнома с длинной благообразной бородой было несказанно тяжело. Мэтр Силаб, мой бывший учитель, похожий на доброго волшебника из сказаний о прежних эпохах. Друг, который разбил мне сердце предательством.
Глупое сердце… Оно все время надеялось, что учитель предал меня не по своей воле, или его именем воспользовались… Но вот магистр стоит передо мной в сером балахоне служителя проклятого Кристалла Тьмы. В логове врага он свой, и это дает ответы на большинство неясных вопросов и убивает глупую надежду.
Пришел посмеяться? Кровь закипела от поднимающейся злости. Я выпрямилась, стараясь показать, что достаточно сильна и ему не удастся сломить меня. А потом с неохотой взглянула на бывшего учителя и грубо спросила, зачем он здесь.
Силаб попятился, словно его озадачил настолько холодный прием. А чего он ждал? Его прощальные слова надежно врезались в мою память: «И что бы ни случилось, знай: я думаю, что лучше для тебя, девочка». А потом он послал мне смерть.
— Прости, Миарет. В тот момент я думал, что так будет лучше для всех.
— Серьезно? Зачем же вы учили меня справедливости и милосердию даже к врагам?
— Выслушай меня, Миарет. Я жизнь посвятил тому, чтобы мой народ создал независимое государство в Горном краю. Твой дядя не без оснований называет меня бунтовщиком. Я уверен в своем праве свободно высказывать идеи вслух, ведь я борюсь за счастье моей расы. Лет пятьдесят назад я впервые услышал об Ордене Братьев Тьмы. Поверил им, пошел за ними… Они утверждали, что за отделение нужно бороться не словами, а делами… И изготовление бомб и магических ловушек, начиненных запрещенными заклинаниями — эффективный способ. — Мэтр Силаб говорил отрывисто, словно в бреду. — Меня посвятили в тайну Кристалла Тьмы, но только много лет спустя я понял… Он требует крови магичек и с каждым годом становится все жадней. Это ошибка! Артефакт не должны были активировать… Это отвратительное порождение тьмы. И цель братьев вовсе не свобода края…
Гном схватился за голову и с силой дернул себя за волосы. Этот жест напомнил о прошлом: учитель так делал, когда я чего-то не понимала. Я опустила глаза — слишком больно вспоминать. Позднее раскаяние не оправдывает участия Силаба в кровожадном ордене. О том, сколько за эти годы загублено молодых девушек, даже подумать страшно. Перед глазами встало улыбчивое симпатичное лицо Берны — ей бы жить да жить! Я не выдержала и прерывисто всхлипнула.
— Значит, когда я рассказывала про тьму в Горном крае, вы все знали?
Он кивнул.
— Эта гарь — видимое проявление работы кристалла. Тьма вполне материальна и, превращая живую природу в тлен, постепенно делает людей нечувствительными к подобным мелочам — их мысли занимает нажива. Горный край из захолустья уже превращается в крупный промышленный центр. За нами поддержка капитала и стоит нам пожелать, мы завтра же скинем иго ненавистной тирании ильских королей. И все это сделал для нас Кристалл. Я воображал, что победа близка и жертвы оправданы высокой целью. — Он тяжело вздохнул. — Но, когда стал участником ритуалов, понял, что нас дурачат. Кристаллу постоянно нужна кровь и энергия магов. Это чудовище выпивает членов ордена одного за другим, а Темнейший брат слепо потакает тьме… Кровь льется в угоду ненасытного артефакта, а не ради расы гномов!
Фанатик. Как я могла не замечать этого? Он такой же одержимый, как и магистр ордена!
— Значит, вы бы одобрили жертвоприношения ради гномов?
С минуту он смотрел на меня, явно не понимая вопроса, — все еще во власти идей о независимости и предательстве ордена. А затем глаза его просветлели и он замотал головой:
— Нет, конечно, нет! Ты ведь знаешь, я противник насилия! Меня запутали во всей этой лжи, Миа. Пути назад для меня нет.
Бедняга, почему мне не жаль его? Он взрослый человек и сознательно связал борьбу за свои убеждения с орденом убийц, пускай и не подозревал о масштабе творящихся преступлений.
— А в чем вы лгали мне?
— К сожалению, во многом, дорогая. В ордене просчитали, что возможной наследницей Дитрика будешь ты. Герцогу рекомендовали меня, и он согласился, побуждаемый скупостью. Моя задача была воспитать тебя послушной куклой в руках ордена. Но когда магистр ордена узнал, что у тебя нет магии, тебя приказали убить. Я проникся к тебе искренней симпатией, поверь, и тянул с этим, сколько мог. Слава Шандору, ты уехала в Горный край. Мне казалось, что все закончилось, но вскоре ты вернулась в столицу, да еще с таким шумом, и находилась так близко от принца Дитрика… Заманчиво: разом лишить королевство вероятных наследников престола. Я поверил, что, ослабив Ильс таким образом, мы победим наверняка. И мне жаль: сейчас вижу, что у ордена другие цели, им не нужен Горный край и гномы. Они нацелились на весь Ильс, безумцы!
Я долго молчала. Какая чудовищная паутина, оказывается, плелась вокруг меня. И зачем эта исповедь сейчас, накануне ритуала? Силабу нужно мое прощение? Или он желает окончательно разочаровать меня в жизни и в дружбе?
— Мне жаль вас, мэтр.
— Я знал, что ты скажешь так, великодушное дитя. Но я спасу тебя, поверь, это возможно!
Я смотрела на него, опасаясь за его разум. Он и походил на безумца — волосы всклочены, глаза горят лихорадочным огнем. А он продолжал шептать:
