Когда я вышла из купальни, графиня встретила меня хмурым взглядом. На столике перед окном ожидал поднос с ужином под зачарованной серебряной крышкой.

— Я бы хотела сейчас встретиться с его высочеством, — обратилась я к статс-даме, не обращая внимания на ее плохое настроение.

— Сожалею, сьерра Миарет, принца сейчас нет в замке. Отбыл по делам и беспокоить его запрещено.

Ах, вот как! Я прикусила губу от досады. Но ведь если я правильно поняла, Рик в опасности и должен узнать об этом как можно скорее.

— Вы можете с ним связаться? Это срочно.

— Объяснитесь, Миарет! В чем срочность? — графиня взглянула на меня, как мне показалось, холодно и свысока. — Что, дело не ждет до утра? Или речь об очередном девичьем капризе?

Я промолчала, не желая продолжать разговор в подобном тоне. Меня раздражало вечно недовольное лицо статс-дамы. Принц не забрал у меня артефакт связи и не запретил общаться с друзьями. Так с какой стати графиня сердится всякий раз, когда мне удается связаться с внешним миром? Ей угодно считать меня взбалмошной и капризной девчонкой, потому что я не позволяю подслушивать себя? Как же меня раздражает этот излишний надзор!

— Прошу уведомить принца, как только он вернется в замок, что я хочу переговорить. — Постаралась чеканить слова не менее ледяным тоном, чем до этого графиня. Ну вот, я тоже могу быть холодной и противной!

К моему удивлению, статс-дама не стала спорить. Она поклонилась и, достав маговизор из сумочки, которая крепилась к поясу ее платья, кому-то написала.

— Как только его высочество прибудет в замок, его уведомят о вашем желании, — процедила графиня и замкнулась в гордом молчании.

Остаток этого вечера я изнывала от скуки — читать запретили, чудо-иголочка осталась в универе (да и что шить, если шкаф полон прекрасной одежды!). Я рано собралась спать, желая как можно скорее остаться в одиночестве, так как насупленное молчание моей наперсницы раздражало.

Естественно, перед сном меня заставили выпить целую ложку лекарственной настойки — по вкусу это была настоящая отрава, но ни Билли, ни амулет не среагировали. Пришлось глотать эту гадость.

Кстати, о Билли. С этим предателем я целый день не разговаривала, наказывая за то, что он не соизволил предупредить меня о работнике-зомби, но неблагодарное растение этого даже не заметило! Оставшись, наконец, одна, я решила все-таки простить его, и спросила, что он думает об опасности, которая угрожает принцу.

‘Как вы, люди, любите переживать заранее о том, чего, возможно, и не случится в ближайшем будущем! Я тебе не помощник в гаданиях! И вообще, не отвлекай, я коплю силу — проклятый менталист выпил ее до капли. До сих пор до конца не восстановлен резерв’, — вот все, что я от него добилась.

Уяснив, что меня не собираются развлекать, я уткнулась в маговизор. Побродила по инфо-сетям, тщательно избегая любых упоминаний о моей персоне. Очень скоро глаза стали закрываться, и я не заметила, как задремала.

Сколько я спала, не знаю, а когда проснулась, в незашторенное окно заглядывали обе луны: крупный белый лик Веолики и нечеткий темноватый кружок Теи. Обычно они восходят в разное время, но раз в три месяца случается слияние лун. Пока я жила в особняке герцога, не раз следила, как Веолика (по легенде о сотворении мира — старшая из супруг Шандора) поглощает скромную маленькую Тею. В детстве это казалось ужасной несправедливостью. А теперь сама идея полигамии, которая процветает у многих рас нашего мира, кажется вздорной. Какая любовь выдержит явную измену? Шандор одинаково любил обеих жен — так утверждает легенда, но что было на самом деле?

Голова со сна была тяжелой, в горле пересохло. Я встала, чтобы напиться воды из кувшина, который был специально оставлен на столике у окна. В комнате хватало света, я не стала зажигать светильник. Налила воды в стакан. Но едва поднесла к губам, боковым зрением заметила какое-то движение.

Обернувшись, я встретилась глазами с невероятно прекрасной женщиной в длинном светлом платье. Стакан выпал из моей онемевшей руки и разлетелся по паркету на сотни осколков, вода залила подол моей ночной сорочки, но я не замечала ничего.

Все мое внимание поглотило большое зеркало в углу комнаты. Именно оттуда на меня смотрел призрак. Я хотела закричать, но голос не слушался. Мучительно желала отвести взгляд, ущипнуть себя, чтобы проверить, не сплю ли, но не могла побороть оцепенение. Парализованная ужасом, я смотрела на даму в белом шелковом платье эльфийского покроя. Женщина была прекрасна, но смертельно бледна. Неяркое, словно лунное, сероватое сияние окружало ее, подсвечивая длинные, ниже пояса, золотистые волосы. На голове странной ночной гостьи сияла призрачная корона, украшенная крупным темным кристаллом. Выражение ее лица не было угрожающим, лишь немного печальным. Казалось, она внимательно изучает меня.

Призрак не делал попыток приблизиться, и все же я дрожала от пронизывающего страха. Это было сильнее меня, сильнее разума. Первобытный необъяснимый ужас перед потусторонним, не живым. Откуда-то пришло знание, что эта женщина мертва, причем давным-давно. Давно позабытая королева, чье имя сохранили лишь хроники.

Зачем она явилась?

Я не смогла спросить, а мертвая королева молчала.

Арка окна вдруг резко потемнела. Очевидно, на ночные светила набежала туча. Меня словно отпустило, я стерла ладонью испарину на лбу. В следующий момент лучи Веолики вновь проникли в комнату, но прямоугольник зеркала был пуст и черен. Призрак исчез. Я хотела разбудить графиню, которая ночевала в соседней комнате, но передумала. Зачем? Да и поверит ли она мне? Дрожа, бросилась в постель и зарылась с головой под одеяло.

Долго лежала без сна, вспоминая странное видение. Говорят, видеть призрака к большой беде. Эта мысль не давала уснуть и лишь под утро, когда небо за окном просветлело и залилось розовым румянцем, меня сморил сон.

Лучше опасаться без меры, чем без меры доверять. От бед спасает только осторожность. — Уильям Шекспир «Король Лир»

Горничные о чем-то спорили в соседней комнате, это меня разбудило. Я приоткрыла глаза, щурясь от золотых лучей солнца, играющих позолотой на стене, и лениво потянулась. Хотела было подремать еще часок, ведь ночью мне не спалось, но вдруг вспомнила про встречу с Зорой. С опаской скользнула взглядом к изящному золоченому циферблату на стене: как раз пора вставать и одеваться! Интересно, вернулся ли дядя?

Но прежде чем вызвать Эдвигу, я вытащила из-под подушки маговизор — вдруг Яр вспомнил еще что-то важное? Но новых сообщений от беловолосого оборотня не оказалось. Лишь пара писем от Анджины с последними новостями универа, их я оставила на потом. А еще короткий текст от Лесса — его я прочитала: помимо вчерашней новости об их с Яром успехах в учебе, он передавал привет от наставницы Пирим. «Она сказала, чтобы ты была осторожна и береглась людных мест! Правда, не смогла объяснить почему — вдруг заплакала и убежала. Я так волнуюсь за тебя, Миа», — писал Лесс. Что это? Новое предостережение? А может, добрая гномка просто волнуется из-за поднявшейся шумихи?

— Светлого дня, моя леди! — Эдвига вошла в комнату с подносом в руках и направилась к столику у окна. Едва она ступила на ковер, в моей памяти мелькнула ночная сцена, королева в зеркале — на мгновение меня вновь сковал ужас перед потусторонним… Я ведь разбила стакан, осколки разлетелись по полу — горничная может серьезно пораниться!

— Эдвига, — закричала я и вскочила с кровати. — Замри, не двигайся!.. Там везде стекло.

Горничная тут же испуганно замерла и изумленно уставилась на меня:

— Где, моя леди?

— На полу, рядом со столиком, — ответила я и, сунув ноги в домашние туфельки с розовыми помпонами, подбежала к ней. — Стакан разбила ночью, боюсь, весь ковер усыпан осколками…

— Вы уверены, сьерра, что стакан разбился? — Удобнее перехватив поднос, Эдвига наклонилась, высматривая осколки в длинном ворсе. — Я ничего не вижу.