Онц вооружен глефой. Зерулкун коротким мечом, на лезвие которого нанесены руны. Меч искривлен. Еще у нескольких человек дротики, метательные ножи, а один из братьев вооружен маленькими топориками, висевшими на его поясе. Братья не обращали на вновь прибывшего Тийгирия-Сораха внимания. Кто-то рассматривал ковер на стене, кто-то любовался картинами, а кто-то разглядывал свое оружие, проверяя, готово ли оно к бою.

Сорах держался как и все, любуясь кабинетом начальника стражи. Только время от времени смахивал на лице капли холодного пота.

Наконец, Иземунд закончил свой труд с картой и отложил ее в сторону. Он зевнул, посмотрев на хронометр, указывающий время, и покачал головой. Времени до прихода Горлана осталось совсем чуть-чуть. Убрав хронометр, Паоль выпрямился в кресле и откинулся на спинку, окинув дюжину верных бойцов, среди которых и Сорах-Тийгирий, взглядом.

— Совет?

Заслышав слова Иземунда, все, кто находился в комнате, разом повернули головы. Дождавшись, пока все будут готовы слушать и говорить, Иземунд продолжил:

— Ну что ж, у нас возникли вопросы, которые следует решать голосованием. Я вынесу первым вопрос о целесообразности похода, — сказал Паоль.

Он огляделся, посмотрев на лица братьев, в том числе и на Сораха, который не совсем понимал, что означает совет, и по какому принципу он функционирует.

— Голосуем по кругу, решение должно пройти единогласно, тогда оно будет считаться принятым. Начали. Давай Мангор, будешь первым.

Взгляды всех братьев устремились на воина, сидевшего у стола. Сорах механически повернул голову.

— Ты вообще зря затеял этот совет, Иземунд, мы все решили и так.

— Я хочу знать мнение каждого своего брата, чтобы не получалось разногласий, — спокойно ответил Паоль.

— Нам некуда деваться, за помощь Аркануму, в поход, — сказал Мангор.

— Рапимуц.

Рапимуцем оказался брат, сидевший за столом рядом с Мангором, по левую руку от Сораха.

— В поход.

Иземунд перевел взгляд на мага.

— Тийгирий твое слово.

— В поход, — кивнул Сорах.

— Онц?

Низкорослый брат в ответ лишь махнул рукой, что расценили, как его согласие.

— Питвиан, твое слово, — продолжил Иземунд.

Питвиан, сидевший между Онцом и Зерулкуном, кивнул.

— Придется поддержать Арканум.

Согласился с тем, что нужно выступать в поход и Зерулкун.

Сорах наблюдал за происходящим и думал, что никто из этих людей на самом деле не имел даже изначальную возможность проголосовать по-другому. Нет, Арканум хоть и злейший враг собравшихся здесь ассасинов, но они боятся башен больше, чем ненавидят. Хотя, взыграй ненависть в них с новой силой, дай этой ненависти толчок и подпитку, и им, этим двенадцати бойцам, будет что противопоставить Аркануму…

Паоль тоже проголосовал «за» и объявил голосование закрытым.

— Пожалуй, я задам еще два вопроса, — он снова обвел взглядом бойцов, и те кивнули, обозначая, что им все понятно. — Зная подробности этого дела, зная про этого странного Мегора… Давайте определимся, будем ли мы принимать игру, в которую нас хотят втянуть? Или же — отстраниться, выполнить свою миссию и вернуться сюда? Стоит или нет — это мой вопрос к вам, братья.

Все молчали. Сорах видел, что они сомневаются. Первый ответил Рапицум:

— Нет, братья, наша игра давно сыграна. Поэтому я говорю: нет, нам не стоит ввязываться.

Иземунд кивнул и обратился к следующим собратьям, чьи имена Янрег, Шадону, Дограбел, Итор и Хроун. Они поочередно покачали головой, ответив дружным «нет».

Сорах расслабился, считая, что оставшиеся проголосуют точно так же, и ему лучше не выделяться, когда черед дойдет до него самого.

Слово предоставили Зерулкуну. Он тяжело вздохнул, перед тем как заговорил.

— Знаешь, Иземунд, все, что связывало нас с прошлой жизнью — осталось за стенами Тарибора. И орден, и сенсеи, и все те, кого мы любили… Остались лишь те, кто лишил нас всего этого. Те, кого мы ненавидим больше своей жизни, — он наминал пальцами поверхность дивана. — Теперь мы слуги богатых господ. Когда-то грозные убийцы превратились в прихвостней богачей, городских глав, мы работаем за деньги, а не во славу. Так жить нам приходится потому, что мы сами загнали себя в тупик. У нас нет идеи. Мы — копия самих себя, блеклая и никчемная. И есть только один враг, который виноват во всем этом. И его имя, братья, нам всем известно. Арканум. Они оказались сильнее и загнали нас сюда, сломив нашу волю и сопротивление, — Зерулкун потрогал свои серьги в ушах. — Мы боимся сделать шаг, признайтесь, братья, признайтесь сами себе.

Все молчали, слушая неожиданную речь Зерулкуна. Он казался белой вороной посреди кабинета, но то, что говорил этот брат, заворожило слушателей и даже самого Иземунда.

Зерулкун продолжил:

— И сейчас, когда у нас за много лет появляется какой-то шанс… Нет, у нас появляется невидимая ниточка, за которую мы можем уцепиться и, дернув как следует, начать творить месть, созревшую в наших сердцах, в этот миг мы говорим — нет? Мы говорим, что поддержим врага вместо того, чтобы ударить его тогда, когда он наиболее слаб? Разве не этому нас учили сенсеи: бей врага тогда, когда он наиболее уязвим? Братья, — глаза Зерулкуна блестели. — Я считаю: нам следует пойти в этот поход, а потом — ударить, воспользовавшись слабостью мага…

— Нас не примут обратно, Зерулкун, ты же знаешь, сенсеи…

— Я голосую «за» и считаю, что мы просто обязаны ввязаться, и, если надо, самим найти шанс. «За» — заключил он, перебивая Иземунда.

Выражение лица Иземунда Паоля не изменилось. Он предоставил слово Питвиану. Питвиан долго думал. Слова брата Зерулкуна произвели на него впечатление, и он никак не мог придти в себя, пока, наконец, не сказал:

— Нам не стоит этого делать, это путь в бездну, брат, а мы можем не найти обратной дороги.

— Онц, выскажись.

Онц уставился на кончик своей глефы.

— Знаете что, братья, а почему бы, собственно, и нет. Я — «за». Мне надоела эта дыра до головной боли.

— Мангор?

— Я, лично, считаю, что затея у вас ребята — не «ах», — он посмотрел на Зерулкуна. — Но, знаете что? Кто вам сказал, что Мангор собирается помирать в Тариборе? — он подмигнул Иземунду — Я — «за».

— Тийгирий, тебе слово, — сказал Иземунд.

Сорах быстро облизал губы. Ничего не говоря, Сорах только кивнул в ответ. Ясно и понятно. Он — «за».

Паоль уставился куда-то в окно, где только-только забрезжил рассвет.

— Что же, третьего вопроса, похоже, не понадобится… — Иземунд развел руками. — Будь, что будет.

Солнце высоко стояло в небесах, безжалостно паля отряд выдвинувшийся из Тарибора на рассвете. То и дело снимали с поясов фляжки с чистой водой и делали несколько глоточков, чтобы смочить пересохшее горло.

Люди не держали строя, шли вразброс, словно случайным образом оказавшиеся здесь путешественники, поэтому назвать их отрядом весьма затруднительно, хоть каждый из них являлся, без всякого сомнения, воином.

Впереди шествия ступал облаченный в одеяния Арканума Горлан. Глаза мага зорко всматривались в горизонт, цепляясь там за каждое движение, хотя, безусловно, могучий член Консилиума башни гильдии Огня мог видеть происходящее вокруг за несколько десятков километров и без помощи обычного человеческого взгляда.

Маг дышал мощью, и седые волосы и борода, спадающие из-под капюшона на плечи, казались лишь недоразумением, настолько бодро маг перескакивал с кочки на кочку с такой прытью, которой мог позавидовать любой молодой.

Иземунд Паоль со своими людьми шел поодаль, в нескольких десятках метров от Горлана. Среди них, расправив плечи и озираясь по сторонам, шагал и Сорах-Тийгирий. Воины, как один, шли покачивающейся походкой, точь-в-точь такой, какой в свое время удивился Сорах, завидев ее в исполнении Паоля впервые. Однако на этот раз Сораху, облеченному в тело Тийгирия, не составляло труда копировать память мышц этого тела.