Знающая мою педантичность Эш поглядывала на меня недоверчиво. Она чувствовала, что с этим колечком всё не так, как кажется. Но Эш умела хранить тайны. И мне она доверяла безраздельно. Её уважение ко мне только росло, по мере нашего общения. И мы с ней, по-прежнему были ближе, чем со всеми другими девочками. Выйдя из пещеры мы вдохнули свежий ветер. Всё таки в пещере было душновато. Во все стороны, окружающий пейзаж был так хорош, что я вдруг подумала, что мне бы хотелось показать это место принцу-призраку. Это было бы прекрасной наградой самому милому и несчастному из Ниверлингов и я сказала об этом Корвину.
— Здорово было бы, — вздохнул он, — только сейчас в Академии отсутствуют самые сильные её защитники. Нельзя уводить оттуда ещё и Хранителя. Мало ли кто захочет воспользоваться ослаблением уровня защиты.
В общем возвращались мы возбуждёнными. Тодд с солдатами спустились ещё дальше по склону, видно нашли ещё каперсов. Гиля приготовила похлёбку, в которую приблудился заяц. Я уже видела их невдалеке. Крупные длинноногие и совершенно непуганые. Ульв смеялся, что только отошёл в сторонку, а этот маленький нахал, подпустил его на расстояние волчьего прыжка. Волк Ульва был крупнее обычного зверя. Если тот достигал веса крупного пса, то оборотень весил приблизительно, как взрослый мужчина. А я посетовала, что и парой заек не побрезговала бы. Показала Гизем колечко. Ульв не особо им заинтересовался. Значит и Тодд, скорее всего, пропустит находку мимо ушей. Колечки, серёжки, это женское. А я не хотела вызывать в нём лишних напоминаний. Мало ли, начнут строить предположения. Утром расскажу о камне и колчане. Потом сделаю вид, что отвлеклась. И про кольцо стану говорить уже без него. А то и, озвученные мной, возможности артефакта отвлекут мужчин. И возможности колечка я обсужу с подружками. Корвину я всегда успею рассказать об воздушном артефакте. А остальным может и не надо. Здесь далеко не все, кому я могу безоговорочно доверять. А чужие, чем меньше они знают о твоих возможностях, тем безопаснее.
Сон, который пообещала мне сильфа, не заставил себя ждать. Правда то, что мне снилось, давало очень мало полезной информации. Я видела южный город. Точнее это был наш город. Только вот точно время было иным. Совсем другие постройки. Да и городом это было сложно назвать. Скорее поселение. И с признаками крепости. Я узнала только одно здание, которое и позволило мне определить принадлежность поселения. Сейчас в нём находится городская администрация. Оно сохранило те изначальные черты, приданные ему во время постройки. Но теперь их несколько исказили следы многочисленных реставраций. В моём сне это строение было крупнейшим в городке. Очень много было зданий странной архитектуры. Эти странности бросались в глаза, но я не сразу поняла, что же в них меня смущает. Но потом до меня дошло. Это были постройки принадлежавшие кентаврам. Выдавало их то, что двери скорее походили на ворота. Были высоки и широки. Окна находились под самой крышей и располагались по периметру, с равными расстояниями и скорее походили на узкие бойницы. Черепичные крыши и стены из кирпича, похожего на саманный, но внешне несколько иной.
Я даже видела ряды его, лежащие на жарком южном солнце прямо за стенами города. Только здания отличались от нынешних тем, что их со всех сторон окружала открытая веранда, которая, видимо, защищала стены от дождей. Да и сами кирпичи были аккуратными, точно наполнителем глиняной смеси служила мякина, а не грубая солома или камыш. Я в курсе как делается саман. У нас до сих пор используют его при постройке в бедных кварталах. Оказывается, это наследие кентавров. Улицы, особенно старые были не слишком широкими. Как я складывала мысли во сне, предназначенные для всадников или кентавров, но не для телег. И вот по этой улице шла женщина с ребёнком на руках. Она не была человеческой женщиной. Внешность сильфы имеет значительные отличия. И всё таки, в ней было что-то, связывающее её с мамиными родственниками. Да и с ней самой. Кожа, напоминающая кентаврский фарфор. Мягкие правильные черты лица. Волосы тонкие, но у нас они скорее были пепельными, а у сильф совершенно белыми. И тоненькая фигурка, но не вызывающая жалость болезненной хрупкостью, а, скорее, восхищающая эстетикой соразмерности.
Вот она зашла в один из домов. Кажется, я увидела мельком знак травницы. Сильфы духи воздуха, но они близко связаны с природой. И, обретая тела, постепенно пробуждают в себе все четыре стихии. Но все из них хорошо ладят с силами земли. Прекрасно знают свойства растений. Мама ведь и без магии прекрасно управляется с изготовлением растительных составов. Единственное, что меня удивляло, как при таком родстве, наша семья осталась без магии. Ведь я, как считалось, получила её спонтанно. А значит о других родственниках, владевших магией, в нашей семье не известно. Хотя преображённые сильфы передают дар по женской линии. А все известные мне родственники, кроме бабушки в её роду были мужчинами. А бабушка вообще была не любительницей пустой болтовни. И муж её был из чужих краёв. Он попал на юг по приказу короля, поощрившего его за храбрость на границе, восстановлением в королевской грязелечебнице. Бабушка там работала помощницей мага-целителя. Поскольку тоже прекрасно обращалась с травами и варкой различных зелий. Маг только подпитывал их энергией целительских плетений и был весьма рад подобной помощнице. И очень был доволен, что после её свадьбы с дедом, она так и осталась работать в лечебнице.
Мамина семья была не богата. Да и отставной солдат, что стал моим дедом, хоть и получивший преференции от королевской семьи, скорее имел их в виде привилегий, а не в виде звонкой монеты. Ещё несколько моментов моего сна были связаны с ребёнком. Мальчиком. Сначала я видела его в светленькой небольшой комнатушке, где он качался, улыбаясь в плетёной люльке и улыбался беззубым ртом. Потом я видела его в весеннем саду. Светловолосого, белокожего, к которому не прилипал загар жаркого южного солнца. Стройного как фарфоровая статуэтка. С корзинкой, в которую он собирал первоцветы под присмотром своей матери. Последней была эмоциональная сцена взрослого парня и девушки с соломенными волосами, стоящих на коленях перед плачущей сильфой. В общем сон оказался не слишком информативен. Видимо сильфский оракул мог показать мне сцены связанные с присутствием самой перерождённой, но проследить связь с её ребёнком не мог. Каким-то образом я поняла, что, если бы у моей прародительницы родилась девочка, сохраняющая магию в роду, то проследить цепочку по женской линии было бы реально. Я не была уверена, что бабушка не имела проявлений спонтанной магии. Но травы она чувствовала, как и мама. Возможно они носили в себе какое-то зерно стихий, но оно не проявилось. И оракул послал таки мне мысль, что, возможно, в семье отца тоже где-то погулял предок с магическими задатками. И в сочетании они проявились во мне полноценным и разносторонним даром.
Проснувшись, я даже изменила наше обычное утреннее время препровождение. Тут же ухватила за руку Корвина и заявила, что у меня есть о чём поговорить и с нашими и с офицером Тоддом. Собственно, кроме того, что я должна была раскрыть ему свойства дарёного артефакта, та история, в которую мне позволила заглянуть сильфа и своими рассказами, и вещим сном, наверное должна была иметь ограничение по распространению. Небесный камень был опасен. Может быть он и имел какие-то магические влияния, которые нельзя было назвать исключительно вредными, но всё же тот ущерб, который он причинил, перекрывал ту пользу, которую он, возможно, давал своим идолопоклонникам. Но не зря же к нему направлялся отряд, который Корвин твёрдо считал потомками кентавров. Возможно среди них и сохранились сведенья об этом небесном артефакте. Оракул сильфов ничего не показал мне о нём. Но, может быть я ещё увижу вещие сны. У меня такого дара не было. Но я уже убеждалась, если во мне осуществлялось соприкосновение с какой-то магической силой, она какой-то из сторон открывалась во мне. Первый раз такое случилось, с Эш, когда она дотянулась до меня своим огнём. После, я соединилась с магией музыки, через Яночку. Но были ещё проявления. Больше всего я боялась, что сны мне начнёт навязывать камень.
