Напомним, что к моменту восшествия Марии Терезии на престол были расформированы 2 полка – гусарский и драгунский, а большинство полков успели перейти на новые уменьшенные штаты. Старый состав оставался лишь в частях, дислоцированных в Италии и Австрийских Нидерландах, да и то не во всех. Повезло также гусарам, за которых при Карле не успели взяться.

Мария Терезия приказала ничего не переделывать и оставить все, как есть. Там, где реорганизация не была проведена, решено было не проводить ее вовсе.

В результате в австрийской армии той поры, как в пехоте, так и в кавалерии, присутствовали два типа полков. По старой системе продолжали жить 15 пехотных полков со штатной численностью в 2300 человек, 2 кирасирских и 3 драгунских полка, сохранивших штаты на 1000 человек; и все 8 гусарских полков, в которых оставили по 800 человек (см. Приложение 3).

Остальные полки перешли на новое штатное расписание. Количество батальонов, рот и эскадронов в них осталось прежним. Изменилась лишь численность этих структурных подразделений.

Но даже при уменьшенных штатах в полках все же ощущался большой некомплект личного состава. Общая численность регулярной австрийской армии при полной укомплектованности всех частей и подразделений должна была составить 139 тысяч человек: 108,5 тысяч пехоты и 30,5 тысяч кавалерии. В действительности же она едва дотягивала до 106 тысяч. Да и те были разбросаны на огромной территории (см. Приложение 4).

Большая часть австрийских войск со времени турецкой войны была размещена в восточных провинциях – в Венгрии, Хорватии, Словении. Там после весенне-летней передислокации еще оставались: 25 пехотных полков, 16 кирасирских полков, 10 полков драгун и 6 полков гусар.

Второй по силе контингент находился в Италии. По ту сторону Альп интересы венского двора защищали 13 пехотных полков, 2 кирасирских полка, полк драгун и 2 полка гусар.

В Нидерландах, также весьма удаленных от основного тела монархии, покойный император держал 8 полков пехоты и 2 полка драгун.

На все германские провинции Габсбургов, в том числе собственно Австрию, Тироль, Богемию и Силезию, приходилось лишь 6 пехотных полков и полк драгун.

Чтобы остудить пыл баварского курфюрста, бряцавшего оружием и пытавшегося привлечь на свою сторону французов, придворный военный совет еще в октябре, во время болезни императора, принял решение перебросить на запад дополнительные силы, а именно: 8 полков пехоты и 1 полк драгун.

Кавалерия и гусары оставались пока в основной своей массе у турецкой границы, так как султан еще не ратифицировал мирный договор. В Вене боялись, что Блистательная Порта, известная своим вероломством, могла воспользоваться ослаблением австрийской военной группировки на Балканах и вторгнуться в Венгрию.

Помимо регулярных войск в распоряжении Марии Терезии имелось большое количество иррегулярных частей. Когда турки захватили Хорватию, Славонию и центральную Венгрию, Габсбурги, которые правили смежными землями, столкнулись с ситуацией похожей на ту, которая стояла перед римлянами в последние десятилетия империи. Как и римляне, Габсбурги построили цепь укрепленных поселений, сторожевых башен и заграждений, охраняемых небольшими отрядами наемных войск и заселенных военными колонистами. Эти военные поселения протянулись на тысячу миль вдоль турецкой границы, а их обитатели стали называться граничарами. Главным образом это были венгры, хорваты, сербы и славонцы. Прекрасно зарекомендовав себя при несении пограничной службы, они были мало пригодны для действий в поле, и могли быть использованы, разве что, в качестве легких войск, как и гусары.

Всего к моменту смерти Карла VI в австрийских вооруженных силах значилось более 45 тысяч граничар: 39 тысяч пеших и свыше 6 тысяч конных.

В начале ноября 1740 года дипломатический корпус Берлина был взбудоражен слухами о начавшемся переводе прусской армии на военное положение. Офицерам и нижним чинам, находившимся в отпусках, приказывалось срочно прибыть в свои части. Из арсеналов извлекались на свет божий тяжелые пушки и гаубицы. Были замечены также передвижения войск, необычные для поздней осени.

Никаких официальных объяснений по этому поводу не давалось, но и без них все понимали, что военные приготовления Пруссии так или иначе связаны с последними событиями в Вене. Слишком уж бросалась в глаза та поспешность, с которой молодой король, получив сообщение о смерти императора, вызвал к себе в Рейнсберг, где он тогда находился, фельдмаршала Шверина и своего первого министра графа Подевильса.

Их четырехдневное затворничество за высокими стенами замка не давало покоя иностранным дипломатам. Тайные агенты не могли дать никакой определенной информации. Политикам, несмотря на все их нетерпение, оставалось только гадать, что затеял Фридрих, и ждать дальнейшего развития событий, стараясь не пропустить ничего из того, что могло бы пролить свет на планы короля.

А планы эти, действительно, были напрямую связаны с Австрией.

«Пришло время для полной смены старой политической системы, – писал Фридрих своему другу Вольтеру на следующий день после получения из Вены известия о смерти императора. – Скоро придется больше думать о порохе, солдатах и осадах, чем об актрисах, балетах и спектаклях».

Решение юлих-бергской проблемы было им отложено до поры до времени. На первое место выдвигался проект, который вынашивал еще Фридрих Вильгельм. Старый король предрекал, что смерть императора на фоне общего ослабления Австрии приведет к такой политической ситуации, когда другие державы, позабыв про Прагматическую санкцию, будут стараться отхватить от австрийской монархии все, что смогут. Сам он не дожил до этого момента, завещав своему наследнику, не упустить благоприятную возможность и разрешить давнишние споры с династией Габсбургов – отобрать у них то, что по праву должно принадлежать Пруссии.

Фридрих Вильгельм имел в виду Силезию, точнее говоря – четыре силезских герцогства: Лигниц, Бриг, Волау и Егерндорф.

После смерти в 1675 году их бездетного владетеля, герцога Георга Вильгельма – последнего из рода Пястов – эти герцогства по договору о наследовании, заключенному еще в 1537 году, должны были достаться дому Гогенцоллернов, родственному Пястам. Однако, император Леопольд, несмотря на протесты бранденбургского курфюрста, оставил герцогства себе, дабы не нарушать целостности Силезии и не делать из нее лоскутное одеяло. Берлинский двор, не имея достаточно сил, чтобы противостоять Вене, вынужден был смириться со свершившимся фактом, никогда, тем не менее, не забывая о своих правах на силезские герцогства.

Теперь, когда династия Габсбургов сама была на грани вымирания, новый прусский король решил, что настала пора восстановить историческую справедливость. Для обсуждения вопроса – как лучше это сделать? – Фридрих и вызвал к себе в Рейнсберг Шверина и Подевильса.

Фельдмаршала и первого министра планы Фридриха не на шутку напугали. Но отговорить короля от его опасной затеи им не удалось. Все их возражения и доводы были напрасны, ибо король уже принял решение, и им оставалось только помочь ему претворить его планы в жизнь.

Фридрих и сам прекрасно понимал всю рискованность задуманного им предприятия. Виданное ли дело? Маленькая Пруссия готовилась бросить вызов огромной австрийской державе, которая к тому же имела мощного союзника в лице русской царицы, не считая мелких германских князей.

И, тем не менее, Фридрих считал, что шансы на успех у него есть, и они не такие уж маленькие. При этом он опирался на следующие объективные факторы, которые благоприятствовали его намерениям.

Во-первых, Австрия еще не оправилась от последней войны с турками, – это всем было хорошо известно. Ее армия была ослаблена и деморализована, ее финансы расстроены, а королева молода и неопытна.

Во-вторых, Фридрих не сомневался, что без союзников он не останется. Курфюрст Баварии Карл Альбрехт дал понять, что не собирается отказываться от своих прав на австрийское наследство, и будет добиваться его всеми доступными средствами. А если Бавария серьезно выступит со своими притязаниями, – рассуждал Фридрих, – саксонский курфюрст непременно последует ее примеру.