– Может, и не виноват, только с того дня жизнь моя окончательно испортилась, – продолжала свой рассказ девочка.

– Постой, ты же говорила, что жилось тебе хорошо, и тебя все любили? – ехидно напомнил Сережа.

– Еще одно слово и уговору конец. Больше ничего не расскажу. – Похоже Наташа всерьез решила обидеться на товарища.

– Прости, я больше не буду, – занервничал Сергей, – ни слова больше не скажу!

Выдержав паузу, Наташа продолжила:

– Этот новенький постоянно путался под ногами. То живую муху мне в компот кинет, то за волосы дернет. А один раз вылил мне графин с водой на кровать. Это ведь ты был?

И Наташа внимательно посмотрела на друга. Сережа потупился и стал изучать свои не очень чистые коленки на штанах. Уши его приобрели ярко-розовый цвет и подрагивали.

– Мне тогда так влетело от Жабы, до сих пор помню, как всю ночь проревела.

Уши мальчика из розовых превратились в красные и пошли пятнами.

– В ту ночь я твердо решила с тобой разобраться, только вот еще не знала как. И, кстати, спасибо, что придумал всё за меня!

Сережа молчал, ему было очень стыдно. Он совсем уже забыл эту историю.

– На прогулке ты с мальчишками крутился на турнике и крикнул мне, что я слабая малявка, – Наташа хмыкнула и улыбнулась, – и предложил на спор, кто больше раз подтянется. Если честно, я до того дня ни разу этого и не делала.

– Правда? – в Сережиных глазах читалось сильное удивление.

– Ага, – кивнула девочка, – Мне тогда так страшно было.

– Но как же ты смогла подтянуться семь раз?! – воскликнул мальчик.

– Ты что, цифру помнишь?

– Конечно! Так позорно я в своей жизни никогда не проигрывал!

И дети дружно рассмеялись.

– Кстати, – сказала Наташа, – спасибо, что сдержал слово и больше меня не обижал.

– Не за что, мы же теперь друзья!

– Лучшие друзья!

Сережа осторожно положил значок в шкатулку, и Наташа спрятала ее на дно своей большой спортивной сумки.

И тут в автобусе кто-то закричал:

– Смотрите! Приехали!

Надежда Михайловна прервала свое пение на середине фразы, быстро засунула половник в ближайшую коробку и, поправив круглые очки, строго объявила:

– Дети, мы подъезжаем! Оставайтесь на своих местах до полной остановки автобуса! Сначала выходят малыши, а потом старшие помогут нам с багажом. Сережа Орлов возьмет с собой Бусинку.

Летняя дача детского дома представляла собой небольшой участок березовой рощи, обнесенный хлипким забором. То там, то здесь были разбросаны дощатые домики в два этажа, причем все домики были выкрашены в разные цвета, двух одинаковых не было. Каждой «семье» полагалось занять отдельный домик. Помимо жилых домов в дачном комплексе находились общая столовая, клуб, большая спортивная площадка и единственное кирпичное здание – дом начальника лагеря, в котором с максимальным комфортом планировала разместиться необъятная Изольда Карловна.

Заселение семей по домикам проходило каждый год одинаково. По приезде все воспитатели собирались вместе и тянули жребий. Они по очереди доставали круглые жетончики из небольшого холщового мешка с завязками. Кому какого цвета жетон доставался, тому такого цвета домик и занимать.

Семей в детском доме было шесть, и цветных жетонов в мешке тоже шесть. Первой право выбора по традиции предоставлялось самой старшей воспитательнице. Сегодня, впрочем как и в прошлые годы, ею оказалась баба Тая. Никто уже не помнил ее отчества и все, даже коллеги, звали ее только так. Баба Тая была сухонькой и очень живой старушкой, совершенно неутомимой и вездесущей. Она всегда всё успевала, и ее «семья» была самой образцовой. Баба Тая круглый год ходила в цветастом платочке на голове и постоянно поправляла узелок, подтягивая платок за хвостики. Сколько ей было лет, тоже никто не знал, может быть, семьдесят, а может быть, и девяносто. Но обязанности свои она выполняла прекрасно, за что и заслужила уважение самого Ивана Ивановича Ложкина.

В этом году бабе Тае достался желтый домик, и она, бросив остальным воспитателям:

– Удачи вам, девочки! – энергично махнув рукой, повела своих ребят заселяться.

Следующей на очереди была самая молодая из воспитательниц, и это оказалась Галина. Ее тоже величали без отчества, что, однако, не мешало уважать Галю за ее любовь к детям.

Надежда Михайловна протянула Галине раскрытый мешочек, и та осторожно запустила в него руку, пошвырялась в содержимом и зажала один жетон в кулак. Вытащив руку из мешка, Галя медленно раскрыла ладонь. На руке лежал глянцевый зеленый кругляшок.

– Уф, – выдохнула она, – зеленый.

И непонятно почему, поблагодарила Надежду Михайловну:

– Спасибо!

– Не за что, – с улыбкой ответила та.

– У нас зеленый! – громко крикнула Галина, повернувшись в сторону автобусов, у которых толпились дети, – берите свои вещи и за мной!

Она решительным шагом направилась вглубь территории, а за ней со всех ног припустили пять девочек и пять мальчиков, навьюченных большими сумками и чемоданами. Среди них были и Наташа с Сережей.

Вскоре все оставшиеся дети знали, где они будут жить этим летом. Жеребьевка закончилась.

Надежда Михайловна, строгая дама средних лет в круглых очках, которые постоянно сползали ей на кончик носа, вытянула оранжевый жетон. Остальным «семьям» достались фиолетовый, синий и красный домики.

К полудню все вещи были распакованы, уложены в тумбочки и шкафы. А из столовой начал распространяться вкусный запах жареной курицы.

До обеда оставался еще целый час и Наташа с Сережей решили обежать всю территорию и проверить, вдруг что-то изменилось с их последнего приезда сюда прошлым летом.

Первым делом они сунули свои любопытные носы в огород и удостоверились, что кусты смородины и малины сидят на своих местах. Хотя дети так надеялись, что придут воры, выкопают их и унесут с собой. Значит, как и в прошлом году, им придется собирать эти дурацкие ягоды. Если только они не заболеют и не умрут. Только в этом случае, по словам Надежды Михайловны, они смогут не приходить на сбор урожая.

Нельзя сказать, чтобы Наташа не любила ягоды. Она их очень любила, но любила есть, а не собирать. И, конечно, девочка любила ягодные пироги, особенно с красной смородиной.

– Хватит мечтать, пошли посмотрим на дом Жабы! – от Сережиного голоса все пироги разом улетели из Наташиной головы.

– Пошли! Интересно, она всё лето будет нами командовать или Иван Иванович все же приедет и спасет нас? – уже на бегу спросила Наташа.

– Судя по количеству чемоданов, которые Карловна сюда притащила, она планирует жить здесь вечно, – пропыхтел Сергей в ответ.

– Как думаешь, она уже повесила те ужасные занавески? – ни с того, ни с сего поинтересовалась девочка.

– Какие занавески? Ты вообще о чем? – Сережа резко остановился и уставился на подругу.

– Ну… я вчера случайно подслушала, как наша Галя жаловалась, что Жаба заставила ее снять все занавески.

– Откуда?

– Из кабинета завхозши. Погладить их и упаковать. Наверно, Изольда не захотела расставаться со своими любимыми занавесочками. Как думаешь, какого они цвета?

– И думать тут нечего, – захихикал Сережа, – зеленого! У нее же всё зеленое – и платья, и туфли, и даже шляпа.

– А еще сумка! Все ее сумки!

И дети, дружно рассмеявшись, побежали дальше.

Дом начальника дачи, строение из белого кирпича, находился в самом центре территории, недалеко от столовой. Добравшись до него, дети первым делом увидели Клаву Петрушкину, которая сидела на ступеньке перед домиком и лузгала семечки.

– А ты что здесь делаешь? – уставившись на рыжую пухлую девочку, поинтересовалась Наташа.

Клава сначала бросила презрительный взгляд на Малахитову и лениво проговорила: