К своему величайшему стыду за свои двадцать семь лет с небольшим, мне ни разу не посчастливилось пользоваться тестом на беременность. Как-то очень удачно обходила меня стороной возможность не запланированного залета. А ко всему прочему моя опекунша, тире родная тетя бойко следила за моим сексуальным воспитанием. Проводила беседы на темы секса, в большинстве случаев всё же эти лекции мне читали квалифицированные специалисты: психологи, гинекологи. Но на ее плечах лежала не маловажная миссия снабжать бушующего гормонами пубертата в моей лице: презервативами, а позже и серьезными контрацептивами в виде гормональных таблеток. Которые были профессионально подобраны и под бдительным контролем принимались мной, как обыденные витамины. И всё делалось с благой целью не дать подростку испортить жизнь не только себе, но и опекунам несущим за меня ответственность. Как бы дико это не звучало, но спасибо за такое можно сказать, наверное это был единственный положительный момент для меня в такой не совсем родной семье.

Как гласит аннотация ждать результата предполагается три минуты. На экране отображается мигающий символ ожидания в виде песочных часов. Я намеренно выбрала в аптеке из всего предоставленного ассортимента самый дорогой и точный цифровой тест. Не потому что я любитель сорить деньгами, а потому что разбираться в полосочках, их количестве и цвете мне не под силу. А тут всё ясно и понятно для людей не отличающихся сообразительностью, как и я.

Картинка исчезает, а пальцы удерживающие тест дрожат как у алкоголика после недельного запоя. А через секунду высвечивается приговор:

"беременна 3+"

Именно приговор, а не долгожданная добрая весть, с подрагивающими коленками, порхающими бабочками в животе, восторженным румянцем. Нет, конечно же я люблю детей и не исключаю того, что когда-нибудь тоже буду мамой. Но ведь "цветы жизни" надо взращивать в благоприятной среде, а где ее раздобыть? Если мы с Вадимом вдвоём то разобраться не можем в своих отношениях, а тут надо будет решать за нового человечка, заботиться о нём.

Хлопает входная дверь, оповещая о приходе блудного попугая, я и не сомневаюсь, что Вадим сейчас очень похож на птичку: нахохленный, оскорбленный и разукрашенный. Смысла прятаться нет. Вздыхаю и невольно сжимаюсь, понимая что разговор будет непростым.

— Нам надо поговорить, — без церемоний перехожу сразу к делу, топтаться на месте нет ни времени, ни желания.

— Ок! Давай жги: какой я гад, как ты устала и все в этом духе?! — фыркает, чуть кривя разбитой губой, из которой внезапно начинает сочиться кровь.

Вадим прикладывается к бутылке, жадно попивая принесённое с собой пиво.

— Я беременна.

— Поздравляю! — снова пригубив, гуляет захмелевшим взглядом от глаз ко рту, чтобы не пропустить признание. — От кого?

— Самое хреновое, что от тебя.

— Тварь, — одним прыжком оказывается рядом со мной, хватая за руку. — Мандеть будешь ушлепкам своим с работы. Я хрень всякую не хаваю.

Смахиваю сволочные пальцы крепко стискивающие запястье, норовя причинить боль физическую наравне с той, что хлестко проходится словами по израненной душе.

Меня начинает трясти от смешения чувств, в которых я сама до конца не разобралась, узнав о беременности. Ребенок ответственный шаг, аборт непоправимое зло, но рожать от Вадима сомнительное мероприятие.

— Если ты о сроке сейчас. То ребёнок твой. Три недели, а мы полтора месяца как сошлись.

— Да мне это всё не интересно. Поняла? — глумливо улыбается, доказывая тем самым, что действительно прибывает в состоянии когда всё по барабану: сроки, недели, истинные виновники того, что во мне растёт новая жизнь. — Мне не нужен ребёнок. Кстати, как и тебе. У тебя же генетика плохая. Ну что ты за мамашей будешь? Умом тронешься в итоге и порешишь себя, как твоя мамка. Не дури, сейчас всё решим.

Он торопливо выскакивает из кухни, попутно набирая чей-то номер, отсутствует буквально несколько минут, а как по мне так целую вечность. И за эту вечность всё внутри меня сжимается, переламывается под гнётом полной неопределенности и хаоса мыслей, которые нельзя по щелчку перенаправить в верное русло.

Больно от безысходности и от правды, той что выплёвывая с пеной у рта, унижал меня Вадим, макая в семейные нарушения психики. Жаля туда, где спустя столько лет так и не затянута рана, лишь слегка присыпана налаженной адекватной жизнью.

— Что это? — опускаюсь на стул, больше не в состоянии стоять на ватных ногах.

— Это деньги и адрес, куда ты должна будешь завтра подъехать, — придвигает ближе сложенный лист с коротким указанием улицы и номера дома. — Я договорился тебя встретят. Несколько таблеток и всё кончено, пара часов под наблюдением и домой. Постараюсь освободиться и забрать тебя из клиники, — как на автомате чеканит Вадим.

Я чувствую, как по щекам скатываются слёзы, спешу опустить голову. Стискиваю зубы и сжимаю виски пальцами, сдерживая пульс бухающий под кожей как надоедливый грохот железнодорожных колес, приносящий первые признаки истерики.

Закрываю глаза, но не в силах удержать мокрые дорожки и постыдный всхлип, рождающийся сквозь стиснутые зубы.

— Я не могу, — произношу пересохшими губами, отталкивая предложенный свёрток с деньгами.

— А я не спрашиваю можешь ты или нет. Я сказал, что ты не будешь рожать и точка.

Грубые руки до боли сжимают плечи, рывком дёргают на себя, чтобы прижать к груди и сократив дистанцию доступнее разжевать, что решение обсуждаться не будет. Это как догма, которую надо принять без доказательств обратного.

Судорожно выдыхаю и смаргиваю застилающие глаза горячие слёзы, прекращая упиваться тихим воем, не решающим ровным счётом ничего.

Странное ощущение, сотканное из чувства безысходности, ненависти к себе и некой отрешённости от реальности. Словно кто-то ставит мою жизнь на паузу в самый неподходящий момент, для того чтобы я сполна насладилась этим кошмаром. Забыть вряд ли получится, если только конечно не разбежаться и не влететь с размаху в стену, чтобы выбить из головы ужасные воспоминания, бескомпромиссно отравляющие сознание.

Болит всё тело, с каждым разом всё явственней подкашивая наивные попытки взять себя в руки. Абсолютный контроль над организмом потерян, выведен вместе с туманной дымкой наркоза.

Дозвониться получается лишь с третьей попытки и когда гудки прерываются коротким «алло» все заготовленные слова жаром отливают от языка к кончикам пальцев, которые лихорадочно сжимают корпус телефона одолженного у медсестры.

— Ну, что так и будем молчать? — доносится нетерпеливая интонация Андрея, начиная из доброжелательных ноток окрашиваться в плохо скрываемое недовольство.

— Привет, — не узнавая собственного голоса шепчу еле слышно. — Андрей, это я, Зановская.

— Это уже становится традицией срывать мне свидания, которым суждено закончиться в постели. Теперь и в чёрный список тебя нет смысла вносить, ты умудряешься вызвонить меня с других номеров. Каким ещё ядом ты решила отправить мне жизнь?

Я внимательно выслушиваю разглагольствования в свой адрес, не перебивая, но и особо не зацикливаясь на гневной тираде. А когда Андрей закончив вздыхает, вклиниваюсь в разговор:

— Можешь меня забрать из медцентра на Соколова?

— Скинь мне точный адрес, — замолкает на несколько секунд, пугая тишиной. — Но я доберусь до тебя через час, не раньше.

Чувствую себя ещё более испуганной перед предстоящим приездом Андрея. Признаваться в чём-то постыдном проще не глядя в глаза, но иного выхода просто нет. Вадим вне зоны доступа и мобильной сети, и моего понимания, чем он руководствуется по жизни. Кинуть мне деньги на аборт чуть ли не в лицо, не удосужившись отвезти в больницу, так ещё и пропасть бесследно, прислав одну единственную лаконичную смс-ку:

"У меня серьёзные проблемы. Прости не смогу забрать"