Работа, которой я теперь занимался, покажется вам не менее странной, чем мне вначале. Великое Братство Надежды было лишь одним из бесчисленного множества обществ, существующих в мире духов с целью оказания помощи всем нуждающимся. Их деятельность осуществляется повсюду и во всех сферах, и их членов можно найти от самых низких и тёмных до самых высоких сфер, которые окружают Землю, и даже простираются в сферы солнечных систем. Они подобны огромным цепям духов, причём самым низким и скромным из них всегда помогают и защищают те, кто стоит выше.

Братству посылалось сообщение, что требуется помощь какому-то борющемуся смертному или несчастному духу, и на помощь отправлялся тот из братьев, кто считался наиболее подходящим. Посылался тот из нас, кто в своей земной жизни поддался подобному искушению и испытал все горькие последствия и раскаяние за свой грех. Часто мужчина или женщина, которым нужно было помочь, бессознательно посылали стремление о помощи и силе, чтобы противостоять искушению, и это само по себе было молитвой, которая была бы услышана в мире духов как крик детей Земли, обращённой ко всем в мире духов, которые сами были сыновьями и дочерями Земли; или может быть, что какой-то дух, которому борющийся был очень дорог, будет искать помощи от их имени и таким образом обратится к нам, чтобы мы пришли к ним на помощь. Нашей задачей было бы следовать за тем, кому мы хотели помочь, и контролировать его, пока искушение не будет преодолено. Мы так тесно отождествляли себя со смертным, что на какое-то время фактически разделяли его жизнь, его мысли, всё, и во время этого двойного состояния существования мы сами часто страдали от беспокойства за человека, чьи мысли стали почти как наши собственные, и от того, что его тревоги были такими же, как наши, а проходя заново главу из нашей прошлой жизни, мы переживали всю печаль, раскаяние и горечь прошлого времени. Он, со своей стороны, чувствовал, хотя и не в такой острой степени, скорбное состояние нашего разума, и там, где контроль был очень полным, а смертный очень чувствительным, он часто воображал, что вещи, которые мы совершали, должны были быть сделаны им самим, либо на какой-то прежней забытой стадии существования, либо увиденные в каком-то ярком сне, который они едва ли могли вспомнить.

Этот контроль или омрачение смертного бессмертным используется по-разному, и те, кто по глупости делает себя подверженным этому либо беспечной злой жизнью, либо поиском в легкомысленном духе простого любопытства для поиска тайн, слишком глубоких для их неглубоких умов, часто обнаруживают, что низкие духи, обитающие на земном плане, и даже духи из гораздо более низших сфер, могут так сильно завладеть смертным, что в конце концов он становится просто марионеткой в их руках, телом которой они могут пользоваться по своему усмотрению. Многие слабовольные мужчины и женщины, которые в чистом окружении вели бы только добрую и чистую жизнь, втягиваются злым окружением в грехи, за которые они несут лишь частичную ответственность – грехи, за которые действительно те контролирующие духи, которые таким образом использовали этих слабых смертных, будут нести ответственность так же, как и сам смертный грешник. За то, что они искушали и использовали чужой организм, эти злые духи должны будут дать страшный ответ, поскольку они были виновны вдвойне. Согрешая сами и увлекая за собой другую душу, они погружаются на такую глубину, с которой их не смогут освободить многие годы, а в некоторых случаях и многие века страданий.

В своей работе мне много раз приходилось выступать в роли контролирующего духа, но я был послан для этого только для того, чтобы внушить смертному чувство ужасных последствий поддавания греху, а также для того, чтобы я мог, не управляя смертным, действовать как страж и сторож, защищая его от контроля блуждающих искушающих духов земного плана. Моя работа заключалась в том, чтобы поднять барьер моей сильной воли против их силы и сдерживать их, чтобы они не могли войти в достаточное сближение с моим подопечным, чтобы управлять им.

Если же он позволил этим низшим духам управлять собой, то они всё равно смогут проецировать на него свои мысли и пожелания, хотя и с трудом.

Хотя в то время я этого не знал и считал, что на мне лежит ответственность за безопасность тех, кого меня послали охранять, я был лишь последним звеном в длинной цепи духов, которые помогали одновременно. Каждый дух был на шаг впереди того, кто стоял ниже его, и каждый должен был укреплять и помогать тому, кто стоял ниже его, если тот терял сознание или не справлялся со своей задачей. Моя роль также должна была стать для меня уроком самоотречения и жертвования личным комфортом, чтобы я мог помочь другому. Моё состояние как духа на земном плане делало меня полезным, поскольку я мог противопоставить материальную силу воли тем искушающим духам в атмосфере, куда более утончённый дух не смог бы проникнуть, и я, как один из привязанных к земле, мог вступить в более тесную связь со смертным, чем это мог бы сделать более развитый дух. Я должен был, посредством снов, когда он спал, и постоянных преследующих мыслей, когда он бодрствовал, внушить сознанию управляемого мною человека то, что пережил я, заставить его почувствовать все ужасные страдания раскаяния и страха, всю ненависть к самому себе, через которые я прошёл и через которые я прошёл снова в горькой душевной агонии, вспоминая их. Все мои чувства были перенесены в его сознание, и он мог бы с уверенностью сказать, что его преследуют все ужасные возможности его задуманных грехов.

На этом конкретном этапе моего опыта я не буду останавливаться, поскольку он знаком многим по эту сторону жизни. Скажу лишь, что я вернулся со своей миссии с сознанием того, что спас многих других от ловушек, в которые попал сам, и тем самым частично искупил свои собственные грехи. Несколько раз меня посылали с подобными миссиями, и каждый раз я возвращался с успехом; и здесь я должен сделать паузу, чтобы сказать, что если мой прогресс в мире духов был настолько быстрым, что удивил большинство тех, кто знал о моем первом состоянии при входе в него, и если я снова и снова противостоял всем искушениям, которые постигли меня, то это заслуга не столько меня самого, сколько чудесной помощи и утешения, которые давала мне постоянная и неизменная любовь той, кто действительно был моим добрым ангелом, и чей образ всегда стоял между мной и всем вредом. Когда все другие могли тщетно звать меня, я всегда прислушивался к её голосу и отворачивался.

Когда я ещё не помогал кому-то в земном теле, меня посылали работать среди несчастных духов земного плана, которые всё ещё блуждали в его темноте, как и я вначале. И к ним я отправился как один из великого Братства Надежды, неся в руке крошечный звездообразный огонёк, который является символом этого ордена. Его лучи рассеивали тьму вокруг меня, и я видел бедных несчастных духов, скрючившихся на земле по двое или по трое вместе, или погружённых в беспомощное страдание в каком-нибудь углу в одиночестве, слишком безнадёжных, слишком несчастных, чтобы обращать на что-то внимание.

Моя работа заключалась в том, чтобы указать им, как их можно доставить в такой Дом надежды, как тот, в котором был я, или, в других случаях, как они могут, пытаясь помочь другим вокруг себя, помочь себе и заслужить благодарность тех, кто был ещё более безнадёжен, чем они сами. Каждой несчастной страдающей душе будет дан свой бальзам исцеления, потому что каждый из них познал свой опыт и у каждого была своя причина грехов.

По завершении работы в каком-либо месте я возвращался в Сумеречную землю, чтобы отдохнуть в другом большом здании, принадлежавшем нашему братству. Внешне оно было похоже на то, другое, только не такое тёмное, не такое мрачное и не такое голое, и в маленькой комнате, которая принадлежала каждому, были такие вещи, которые мы заработали в награду за наши труды. Например, в моей комнате, которая всё ещё выглядела немного голой, у меня было одно большое сокровище. Это была фотография моей любви. Когда я пристально смотрел на неё, она улыбалась мне в ответ, как будто её дух осознавал мой взгляд, а когда я очень хотел узнать, что она делает, картина менялась и показывала мне её. Все мои спутники считали это большой и замечательной привилегией, а мне говорили, что это результат её любви и постоянных мыслей обо мне, как и моих собственных усилий по совершенствованию. С тех пор мне показали, как этот живой образ был брошен на свет астрального плана и затем спроецирован в раму в моей комнате, но я не могу объяснить это более подробно в этой книге. Другим подарком от моей любимой был бутон белой розы, который я держал в маленькой вазе и который, казалось, никогда не увядал и оставался свежим и благоухающим и всегда был символом её любви, так что я называл её своей белой розой.