После короткого тревожного сна, в который погрузили её эти светлые духи, моя дорогая проснулась на следующий день и отправилась навестить доброго человека, которого она обнаружила в своих попытках найти способ, с помощью которого она могла бы связаться со мной даже за могилой.
Если то, что ей говорили о людях, которых называли Спиритуалистами, действительно правда, она надеялась с их помощью снова поговорить со мной, и по совету тех, кто за ней присматривал, она разыскала этого человека, который был известен как медиум-целитель, и он сказал ей, что если она сама попробует, то сможет писать послания от так называемых мёртвых.
Об этом я узнал только позже. В то время я только почувствовал, что меня позвал голос той, чья власть надо мной была так велика, и, повинуясь ему, я оказался в маленькой комнате, которую я мог смутно различить. Я говорю «мутно», потому что для меня всё ещё было темно, только там, где свет вокруг моей любимой сиял как звезда и слабо показывал, что находится рядом.
Именно к этому доброму человеку, о котором я рассказываю, она пошла, и именно её голос, говоривший с ним, привлёк меня. Она рассказала ему о том, что произошло накануне вечером, и о том, как сильно она меня любит, и о том, что она с радостью отдала бы всю свою жизнь, если бы таким образом могла утешить и помочь мне. И этот человек сказал ей такие добрые слова – от всего сердца я поблагодарил и до сих пор благодарю его за них. Он дал мне столько надежды. Он указал моей любимой, что узы земного тела разрываются после смерти, и я был свободен любить её, а она была свободна ответить на эту любовь, что она сама лучше, чем кто-либо другой, могла бы, по правде говоря, помочь воскресить меня, ибо её любовь дала бы мне утешение и надежду, как ничто другое, и ободрила бы мой путь покаянных усилий. И у неё сейчас были все права, чтобы дать мне её: моя любовь к ней была такой чистой и истинной страстью, а её любовь ко мне была сильнее самой смерти, поскольку она преодолела барьер смерти. Он был так добр, этот человек – он помог мне поговорить с ней и объяснить многое, чего я не мог сделать накануне вечером, когда моё сердце было так больно и полно гордости. Он помог мне рассказать, какие оправдания были у меня в прошлом, хотя я знал, что ничто не может по-настоящему оправдать наши грехи. Он позволил мне сказать ей, что, несмотря на все мои ошибки в прошлом, она была для меня как святая – любила такой любовью, которую я не дарил никому, кроме неё самой. Он успокаивал и укреплял её с добротой, за которую я благодарил его даже больше, чем за его помощь себе, и когда она наконец покинула его, я тоже пошёл с ней к её дому, свет надежды горел в наших сердцах.
Когда мы пришли туда, я обнаружил, что два брата-духа и другие, кому она была дорога, воздвигли новый барьер; невидимая стена окружала её, через которую я не мог пройти, и, хотя я мог следовать за ней по пятам, я не мог подойти близко. Тогда я сказал себе, что вернусь к тому доброму человеку и посмотрю, не поможет ли он мне.
Моё желание, казалось, перенесло меня назад, и вскоре я снова оказалась там. Он сразу же осознал моё присутствие, и, как ни странно, я обнаружил, что он понимает многое, хотя и не всё, что я ему говорю. Он уловил смысл того, что я хотел сказать, и рассказал мне многое, что я не буду здесь излагать, поскольку это касалось только меня самого. Он заверил меня, что если я буду терпелив, то со временем всё будет хорошо, и, хотя отношения могут воздвигнуть свою духовную стену вокруг моей любви, её воля всегда будет влечь меня через неё к ней, и ничто не сможет закрыть её любовь от меня; никакие стены не смогут удержать её. Если бы я сейчас стремился познать вещи духа и работал над собой, пропасть между нами исчезла бы. Утешённый, я покинул его и снова отправился бродить неизвестно куда.
Теперь я начал смутно осознавать, что рядом со мной в темноте мелькают другие существа, подобные мне, хотя я их почти не видел. Я был так потерян и одинок, что подумал о том, чтобы снова вернуться к своей могиле, так как это место было мне наиболее знакомо, и моя мысль, казалось, вернула меня назад, так как вскоре я снова был там.
Цветы, которые принесла мне моя любовь, уже увяли. Она не была там два дня; после разговора со мной она, казалось, забыла тело, лежавшее в земле, и это, на мой взгляд, было хорошо, и я хотел бы, чтобы так оно и было. Для неё было хорошо забыть мёртвое тело и думать только о живом духе.
Даже эти увядшие цветы говорили о её любви, и я попытался поднять одну из них, белую розу, чтобы унести с собой. Я обнаружил, что не могу поднять её, не могу даже пошевелить. Моя рука прошла сквозь неё, как будто это было лишь отражение розы.
Я двинулся туда, где у могилы стоял белый мраморный крест, и увидел там имена двух братьев моей любимой. Тогда я понял, что она сделала в своей любви ко мне; она положила моё тело покоиться рядом с теми, кого любила больше всех. Моё сердце было так тронуто, что я снова заплакал, и мои слёзы, как роса, упали на моё сердце и растопили его горечь.
Мне было так одиноко, что, наконец, я поднялся и снова стал бродить среди других тёмных блуждающих фигур, немногие из которых даже повернулись, чтобы посмотреть на меня; возможно, как и я, они почти ничего не видели. Вскоре, однако, три тёмные фигуры, которые казались двумя женщинами и мужчиной, прошли рядом со мной, а затем повернулись и пошли следом. Мужчина коснулся моей руки и сказал: «Куда ты направляешься? Конечно, вы недавно перешли на эту сторону, иначе вы бы так не спешили; здесь никто не спешит, потому что все мы знаем, что нам предстоит бродить целую вечность». Затем он рассмеялся таким холодным и резким смехом, что я вздрогнул. Одна из женщин взяла меня за руку с одной стороны, другая – с другой, сказав: «Пойдём с нами, и мы покажем тебе, как ты можешь наслаждаться жизнью, даже если ты мёртв! Если у нас нет тел, чтобы наслаждаться жизнью, мы одолжим их на время у смертных. Пойдём с нами, и мы покажем тебе, что все удовольствия ещё не закончились».
В моём одиночестве я был рад, что у меня есть хоть кто-то, с кем можно поговорить, и, хотя все трое были отвратительного вида – женщины, на мой взгляд, даже больше, чем мужчины, – я был склонен позволить им увести меня и посмотреть, что произойдёт, и я уже повернулся, чтобы пойти с ними, когда вдали, в тусклой дали, как картина, прорисованная светом на чёрном небе, я увидел духовную форму моей чистой милой любви. Её глаза были закрыты, как и в моём первом видении, но, как и прежде, её руки были протянуты ко мне, и её голос, словно голос с небес, упал на мои уши, сказав: «О! Берегись! Берегись! Не ходи с ними; они не добры, и дорога их ведёт только к гибели». Затем видение исчезло, и, как человек, пробуждающийся от сна, я оттолкнул от себя этих трёх человек и снова поспешил прочь в темноту. Как долго и как далеко я блуждал, я не знаю. Я торопился уйти от преследовавших меня воспоминаний, и мне казалось, что у меня есть все возможности для блужданий.
Наконец я сел на землю, чтобы отдохнуть – ибо земля казалась достаточно твёрдой, чтобы на ней отдыхать, – и пока я сидел, я увидел, что в темноте мерцает свет. Когда я приблизился к нему, то увидел большую дымку света, исходящую из комнаты, которую я мог видеть, но она была настолько яркой, что мне было больно смотреть на неё, как было бы больно смотреть на полуденное солнце на земле. Я не мог этого вынести и уже хотел отвернуться, как вдруг голос произнёс: «Стой, усталый странник! Здесь для тебя только добрые сердца и руки помощи. И если ты хочешь увидеть свою любовь, войди, ибо она здесь, и ты можешь поговорить с ней». Затем я почувствовал, как чья-то рука – я никого не видел – накинула мне на голову мантию, чтобы закрыть от яркого света, а затем провела меня в комнату и усадила в большое кресло. Я так утомился, очень устал и был так рад отдохнуть. И в этой комнате был такой покой, что мне показалось, что я нашёл дорогу на небеса.
Через некоторое время я поднял голову и увидел двух нежных, добрых женщин, которые в моих глазах были подобны ангелам, и я сказал себе: «Неужели я приблизился к небесам?». Я снова посмотрел, и к этому времени мои глаза, казалось, окрепли, потому что помимо этих двух прекрасных добрых женщин – и сначала я не мог поверить в это, так велика была моя радость – я увидел саму мою возлюбленную, грустно, но нежно улыбающуюся тому месту, где я сидел. Она улыбалась, но я знал, что она не видела меня; одна из дам видела, и она описывала меня моей милой низким тихим голосом. Моя дорогая казалась такой довольной, потому что это подтвердило то, что сказал ей мужчина. Она рассказывала этим дамам, какой удивительный опыт она пережила, и что это показалось ей странным сном. Я мог бы крикнуть ей тогда, что я действительно был там, что я всё ещё жил, всё ещё любил её и верил в её любовь ко мне, но я не мог пошевелиться, какое-то заклинание было на мне, какая-то сила, которую я смутно чувствовал, удерживала меня.
