Для местных партийных и советских органов, руководителей промышленных, строительных и сельскохозяйственных предприятий каждая пара рабочих рук была на вес золота. И всё же у Логинова при комплектовании кадров Сталинградгидростроя были веские основания считать свою стройку приоритетной даже в сравнении с другими объектами общегосударственной важности. Ведь не случайно, придавая первостепенное значение именно гидротехническому строительству, Совет министров СССР своими решениями, принятыми в 1950–1951 годах, предоставил Министерству внутренних дел право производить вербовку специалистов независимо от их ведомственной принадлежности.
Читая рабочие дневники Логинова, невольно обращаешь внимание на то, что, несмотря на необъятный круг забот, Фёдор Георгиевич находил возможность постоянно, а иногда и по 2–3 раза в день встречаться с представителями общественности Сталинграда и области, выступать в различных аудиториях. Выступления эти отличались по своему характеру, и поднимались в них самые разные (естественно, не только кадровые) проблемы, но главная цель, которая преследовалась, была одна: донести до сталинградцев основные задачи и смысл великой стройки так, чтобы сделать их своими единомышленниками и помощниками.
Содержание дневников Логинова рушит сохранившееся в некоторых «преданиях» о нём представление, что ему был якобы присущ исключительно авторитарный стиль руководства, а в решении сложных задач и при возникновении конфликтных ситуаций он, облечённый большими полномочиями, привык действовать «через головы» местных партийных и хозяйственных органов, полагаясь на поддержку руководства в Центре и собственный вес, который придавали ему внушительный послужной список, включавший восстановление Днепростроя, приобретённые на крупнейших стройках опыт и знания. Такое представление о Логинове далеко от действительности.
Во-первых, в подобных суждениях проявляется недооценка его как личности, как руководителя, мыслящего категориями государственного масштаба, как убеждённого коммуниста, вся деятельность которого была подчинена высшим интересам страны и решению тех задач, которые ставила партия. Мы не склонны злоупотреблять высокими словами, но иногда без них нельзя обойтись. Не свойствен возвышенный стиль и Фёдору Георгиевичу, но изредка и он прибегал к нему в своём дневнике, который, заметим, не предназначался для посторонних глаз, для того, чтобы кого-то в чём-то убеждать. Например, 12 января 1951 года он делает такую запись: «Получил известие о выдвижении моей кандидатуры в состав депутатов Верховного Совета РСФСР. Это обстоятельство меня очень обрадовало и взволновало. И вселило веру в своё полезное участие в общем деле всего советского народа, в строительстве коммунистического общества. Надо трудиться ещё лучше на своём участке работы, чтобы оправдать это высокое доверие»[187].
Во-вторых, все разговоры об особой поддержке Логинова со стороны Сталина, Берии и других первых лиц государства свидетельствуют, на наш взгляд, о недопонимании характера взаимоотношений, сложившихся в системе государственного управления, в верхних эшелонах власти, где существовала чёткая и довольно жёсткая субординация. Никаких карт-бланшей и преференций от первых лиц государства, несмотря на все свои несомненные заслуги, Логинов при назначении в Сталинград не получал, и у него был лишь один прямой начальник — министр внутренних дел С. Н. Круглов (кроме того, со стороны МВД Сталинградгидрострой курировали заместители министра: с февраля 1951 года — В. С. Рясной, с июня 1952 года — Н. К. Богданов). Ни Л. П. Берия, ни тем более И. В. Сталин через головы своих подчинённых в положение дел на местах без особой нужды не вмешивались и порочные методы «ручного» управления не практиковали. Так что Логинов находился в тех же, отнюдь не тепличных, а порой и в более худших условиях, нежели другие руководители его ранга.
И тем не менее даже Л. И. Конин, весьма авторитетный среди строителей ГЭС автор, утверждает следующее: «В кабинетах правительства было известно об отношении И. В. Сталина к «Сталинградгидрострою» и его начальнику, поэтому все инициативы и предложения Логинова получали поддержку и оперативно разрешались»[188]. Если бы это действительно было так… Однако на деле всё выглядело далеко не столь радужно. Так, на 1951 год — первый год строительства — сначала предполагалось выделить 500 миллионов рублей, однако Министерство внутренних дел (которое ничуть не беспокоило «особое отношение» Сталина к Сталинградгидрострою и Логинову) уменьшило эту сумму в четыре раза. И, безусловно, прав А. А. Рогозин, автор книги «Логинов и его время», считавший, что «выделение на 1951 год мизерного (125 миллионов рублей) объёма капиталовложений по сравнению с Куйбышевской ГЭС (500 миллионов) означало явную «подморозку» <строительства Сталинградской ГЭС >»[189].
Столкнувшись с крайне недостаточным финансированием Сталинградгидростроя, Логинов намеревался (точнее: был вынужден) обратиться с соответствующим письмом к Берии, Маленкову и, при крайней необходимости, к Сталину, что, впрочем, не выходило за рамки сложившейся практики. Обратим внимание, что при обосновании просьбы об увеличении ассигнования стройки Логинов опирался на поддержку и мнение областного комитета партии. Об этом свидетельствуют и рабочие дневники Фёдора Георгиевича. Например, 21 декабря 1950 года он, собираясь поставить ряд острых вопросов в Москве, оставляет следующую запись:
«Был у т. Гришина И. Т.[190], рассказывал о цели моей поездки в Москву, знакомил с моей докладной запиской на имя министра от 16/XII-50 и проектом письма-доклада товарищам Берия и Маленкову. В результате всестороннего рассмотрения этих вопросов пришли к единодушному выводу о правильности их постановки. Также намечены планы действий. Сначала доклад т. Круглову, затем вместе с ним или отдельно — кт. Берия и, как крайний случай, кт. И. В. Сталину»[191].
В печати существует немало рассказов о встречах Логинова с Берией, в том числе перед назначением Фёдора Георгиевича начальником Сталинградгидростроя, высказывается даже версия о том, что возведение капитального города строителей ГЭС — Волжского стало возможным благодаря поддержке Берии, который живо интересовался строительством и архитектурой. Но подобные предположения не имеют документальных обоснований. В своём дневнике 10 января 1951 года Логинов делает запись в связи с состоявшимся заседанием Бюро по топливной промышленности при Совете министров СССР, на котором рассматривался вопрос об увеличении ассигнований на строительство Сталинградской ГЭС:
«Председательствовал Л. П. Берия. Я давно его не видел (курсив мой. — А. П.), он произвёл на меня впечатление сильно постаревшего и поседевшего…»[192]
Из этой записи следует, что Фёдор Георгиевич видел Берию лишь изредка, на рабочих совещаниях, а упоминания в печати о их встречах за закрытыми дверями, в том числе перед назначением Логинова начальником Сталинградгидростроя — не более чем предположения или домыслы авторов. Во всяком случае, сам Фёдор Георгиевич ни о чём подобном никогда не вспоминал…
Логинов приступил к руководству Сталинградгидростроем с глубоким пониманием, что без опоры на Сталинград, на его партийные, советские и общественные организации, местных руководителей, без массовой поддержки со стороны рядовых жителей города и области стройку не осилить.
И это его понимание, основанное на огромном опыте, приобретённом на восстановлении Днепрогэса и других предшествующих стройках, легко прослеживается по записям в дневниках.
4 сентября 1951 года (сразу после прибытия в Сталинград) он встречается с первым секретарём обкома ВКП(б) И. Т. Гришиным. Основной вопрос, который обсуждался, — меры помощи Сталинградгидрострою; договорились о постановке вопроса на бюро обкома.
