Парень лишь невольно усмехнулся. Оперевшись на ограду, он слегка наклонил голову в сторону и спокойно ответил:

— В этом мире вообще мало справедливости.

На мгновение наступила тишина. Латиша, обиженно смотревшая на Шейна, не знала, что и сказать. В то же время Шейн, ждавший от нее хотя бы оправданий, не хотел отталкивать ее какими-либо лишними словами.

В какой-то момент осознав, что девушка все же не собиралась ничего говорить, Шейн устало выдохнул и спросил:

— Поговорим?

Лицо Латиши исказилось. Сначала оно показалось растерянным, затем разочарованным, а следом недовольным настолько, будто бы ее заставляли разом съесть десяток кислых лимонов.

Пока она сомневалась, Шейн успел перепрыгнуть через ограду и приземлиться на ноги. Выпрямившись, он уверенно двинулся навстречу, и лишь тогда Латиша ответила:

— Хорошо, давай.

— Во-первых, я могу поинтересоваться, зачем ты решила бежать?

Латиша быстро собралась с мыслями. Когда Шейн спрашивал ее так уверенно, она не могла выглядеть менее решительной. Поэтому, гордо выпрямившись, она ответила:

— Мне здесь не место. Я хотела домой.

— Ты ведь знаешь, что сейчас снаружи неразбериха? — Приблизившись почти вплотную, Шейн остановился и посмотрел на девушку сверху вниз. Из-за ее роста так или иначе ему приходилось опускать голову, в то время как ей приходилось ее поднимать. — Ты была одной из тех, кто на глазах у всего континента полез за мной на третий этаж Теневого мира. Знаешь, как много внимания будет обращено на тебя, если ты сбежишь?

— И что? — Латиша сжала руки в кулаки, стараясь не терять решимости. — Меня это мало волнует.

— Что случилось? Ты бы не стала говорить такие глупости без причины.

Девушка виновато поджала губы. Она и сама понимала, что вела себя странно, но все же в этом доме она чувствовала себя слишком некомфортно. Не только из-за неловкости между ней и Шейном, странное поведение его сестры и матери тоже вызывали напряжение.

Внезапно, еще даже не успев ничего ответить, Латиша заметила, что Шейн уже успел склониться к ее уху. Усмехнувшись, парень наклонился еще чуть ниже и в полголоса спросил:

— Это как-то связано с твоим признанием?

Лицо девушки покраснело еще быстрее, чем когда-либо прежде. Латиша, быстро подняв обе руки, оттолкнула ими от себя Шейна и активировала воздушную магию.

Заклинание было простым, оно лишь подняло в воздух все легкие предметы и не смогло даже на шаг сдвинуть Шейна, однако саму Латишу по инерции оттолкнуло назад.

Спиной ударившись о ледяную стену позади, девушка жалобно застонала от боли и неловко скатилась по ней на землю. Неудачное заклинание развеялось, сияние магического круга пропало.

В то же время Шейн, не сдержав эмоций, громко рассмеялся. Пока он вдоволь хохотал, Латиша лишь сидела на земле, прикрывая лицо руками и даже не зная куда себя деть в такой ситуации.

Лишь немного успокоившись, Шейн снова посмотрел на нее сверху вниз и предупредил:

— Я бы не советовал тебе в следующий раз играться с магией. Еще поранишься.

— Издеваешься?

— Немного. — Быстро приблизившись, парень сел на корточки неподалеку и искренне улыбнулся. — Ты не должна стыдиться того, что рассказала о своих чувствах.

— Легко говорить тому, кто все слышал.

— Я был польщен.

— А я смущена.

Шейн замолчал и просто улыбнулся. Он все ждал, когда девушка опустит руки и посмотрит на него или, по крайней мере, отстранится от ледяной стены, которая находилась прямо позади, но она будто и вовсе не собиралась делать этого.

— Латиша… — снова позвал парень.

— Шейн, просто уйди, — быстро закачав головой, девушка еще плотнее прижала руки к своему лицу, — если не хочешь признаться мне в ответ. Мне нужно время, чтобы успокоиться, иначе…

— Хорошо.

— Что?

— Признаюсь, что ты мне тоже нравишься. — К удивлению для самого себя, Шейн был совершенно серьезен и спокоен. Его ничего не волновало, ничего не тревожило и на самом деле даже такой простой беззаботный разговор по сравнению со всеми сложностями прошлого казался ему приятным. — Хотя я не уверен, что могу называть это чувство пылкой любовью. Просто симпатия и желание быть рядом.

— Снова издеваешься?

— Ничуть.

Немного оттопырив пальцы, сквозь них Латиша посмотрела на лицо парня. Как и сказал Шейн, он был серьезен, и это даже обнадеживало. Быстро опустив руки, девушка отстранилась ото льда, пересела на колени и подползла практически вплотную.

— Ты уверен?

— В чем? — Шейн невольно улыбнулся. — В том, что я не издеваюсь?

— Да.

— Уверен.

Латиша замерла. Продолжая смотреть прямиком в ясные, радостные, но в то же время спокойные глаза юноши, она будто решала то, что ей следовало сделать после этих слов.

В какой-то момент все же собравшись с мыслями, Латиша положила руки на колени Шейна, приподнялась и осторожно коснулась своими губами его губ. Она не стала делать большего и не стала приближаться еще сильнее, просто немного улыбнулась и тихо прошептала:

— Тогда я рада.

На улице уже успело стемнеть. Тусклый лунный свет, проникавший в комнату сквозь окна, падал на пол, пробегал по мягкому темно-синему ковру и осторожно опускался на колени сидевшего в этом месте мужчины.

Кеннет, не поднимая головы, находился в одном и том же положении неподвижно. Он знал эту спальню также, как и свои пять пальцев. Знал каждый ее уголок, где стоял туалетный столик, какие картины висели на стенах и даже какая одежда скрывалась в шкафу. И знал он это только потому, что когда-то в этой комнате жила его ныне покойная дочь.

В этом месте было все также, как прежде. Кеннет не позволял ничего менять, а все остальные просто не вмешивались, будто стараясь как можно быстрее забыть о том, что человек по имени Кэтрин Дориан когда-то вообще существовал.

С грустью улыбнувшись, Кеннет приподнял голову и посмотрел куда-то вперед. Перед его глазами будто вереница событий пронеслись все воспоминания прошлых лет. Все приятные и самые тревожные моменты. Взросление и воспитание детей, а следом и смерть дочери.

Не только в роду Дорианов или в королевстве Селестина. На всем континенте существовал один важнейший закон среди аристократов — наследником должен был стать сильнейший старший ребенок. Одно без другого было недопустимо, ведь только это правило разрешало все разногласия в области передачи титула. Если старший ребенок терял звание сильнейшего, у него оставалось два исхода: первый — сразиться насмерть с тем, кто отобрал у него это звание в семье, второй — добровольно выпить яд и умереть, тем самым передав все права своим младшим.

Так какой выбор могла принять воспитанная руками Кеннета Кэтрин после того, как ее сестра стала считаться самым талантливым ребенком в роду? Конечно же, она отказалась от всех прав добровольно. Хотела ли она делать это? Навряд ли, однако противоположный выбор был намного более рискованным не только для нее, но и для ее младшей сестры, с которой ей бы пришлось сражаться насмерть.

Думая об этом, Кеннет даже не мог понять, кого ему стоило винить. Себя, воспитавшего старшую дочь слишком добросердечной по отношению к своим младшим, Джулиану, обошедшую свою сестру по всем показателям просто для того, чтобы привлечь к себе внимание, или Шанну, которая поддалась давним традициям и своими руками исполнила вынесения приговора?

«Получается, что не только ты… — Уже не сдерживая слез и все еще смотря куда-то далеко вперед, Кеннет будто взывал к тому, кого уже не было рядом. — Из-за моих действий и Лексиан умер, верно? Если бы я был внимательнее, смог бы его остановить?»

Между тем, пока Кеннет продолжал молча плакать где-то в глубине комнаты, за дверью в коридоре стояла Джулиана. Девушка, уже даже не заглядывая внутрь спальни, но примерно понимая, что в ней происходило, печально поджимала губы и размышляла:

«И все-таки он никогда не сможет ее отпустить. Погибшая дочь для него имеет больший вес, чем ныне живущая. Ни мои успехи, ни мои старания не станут для него весомой причиной. Он никогда не будет обращать на меня внимания, и стоит ли тогда вообще пытаться что-то делать?»