«Сильнейшая волчица, как же!» — надменно и самодовольно подумал Ретт. В волчьем облике его мысли частенько становились простыми и более честными. Когда он был волком, мог позволить себе насладиться собственной мощью и силой. Потом, когда он снова станет человеком, его будет мучить совесть, даже презрение за эти примитивные, эгоистичные, недостойные просвещенного человека мысли, но сейчас он был сильным волком и был рад своей силе.

Глаза Рабах мерцали в темноте, от нее пахло потом, кровью и сильной самкой. И Ретт забыл обо всем. Он побежал вниз с горы, оглядываясь на нее, играя, прыгая туда и сюда и наслаждаясь тем, что она не отстает. Их накрыла бешеная радость жизни и победы. Будь они людьми в этот момент, то смеялись бы, а волки неслись и играли.

Волчица не была сильнее его. Никто не был. Но она ровня. Достойная волчица. И она мчалась за ним явно восхищенная его силой, благодарная за спасение. Ретту еще никогда не доводилось спасать волчиц, такие подвиги грезились ему только в далекой юности, остались в детских мечтах. Было что-то очень простое и правильное в этом. Он сильный и он защитил. Эверетт чувствовал себя превосходно в эту минуту. Ночь вокруг дышала свободой. Ретту захотелось выбраться из тесных городских переулков, уйти далеко от людского смрада, туда, к горизонту, где не будет никого, только он и волчица. И плевать на всех людей и оборотней. Только он, только она и только его желания. Он победил. Он сильнее. И весь мир принадлежит ему по праву сильного. Он уйдет туда, где будут только звезды и шорохи ночной земли. И ее возьмет с собой. Она его трофей.

В пасти был зажат шарф, Ретт неловко клацнул зубами, не понимая, что он такое тащит. Звякнуло стекло и Ретта окатило ледяной волной. Жан! Жан Ла Росси умирал! Ради него он пошел туда! Ради Жана!

Он остановился и осторожно опустил шарф на землю. Творец, если он раздавил пробирки… Творец!

Ретт замер и все веселье схлынуло с него. Рабах играючи толкнула его вбок, ласково вгрызлась в шею, щекоча горячим дыханием ухо. Но Ретт не ответил и даже зло рыкнул на нее отгоняя, опустил голову и носом оттолкнул ткань. Пробирки были целы.

Облегчение чуть не оторвало его от земли, а следом хлынул жгучий стыд. Он забылся так просто. Все что нужно было — выигранный бой, подобострастный скулеж других волков да сильная волчица рядом. Вот и все, что стало важным, стоило ему надеть волчью шкуру. Ретт осторожно взял пробирки в пасть и быстро побежал к дому. Прямо, целеустремленно, мрачно отталкиваясь мощными лапами.

Притихшая Рабах бежала следом. Ретт плечом вынес хлипкие ворота дома и в один прыжок пролетел сад.

Халид Рабах успел обернуться и кинуться ему наперерез, но из дома уже выскочил Хел и жестом остановил его.

— Ретт! Какого черта?! Куда ты исчез?

Ретт обернулся в человека в дверях дома. Пролезть в них в виде волка ему было трудновато.

— Одежда! — крикнул он Хелу. Тот свистнул, призывая кого-то из Шефердов.

Жан был еще жив. Старый доктор дремал рядом с его койкой. Как только Ретт вошел, он встрепенулся и стал щелкать какими-то инструментом в руке и лепетать что-то по-маркийски, изображая бурную деятельность. Ясное дело уже решил, что Жан покойник.

Ретт зубами вытащил пробки из эликсиров, сорвал повязки и стал аккуратно лить в раны. Жан был белее простыни. Сколько же крови он потерял? А что если эликсира будет недостаточно? Вошел Адар держа одежду и сапоги.

— Успешно? — спросил он спокойно.

— Я достал эликсиры. — Ретт капля за каплей лил эликсир в рану, стараясь, чтобы тот попадал как можно глубже в ткани.

— Мы слышали выстрелы.

— И только? А сорок волков вы не чуяли?

Адар поднял брови.

— Сорок волков? Хм…

Шефердов было двести тридцать шесть, включая малолетних детей. Итого оборотней-мужчин способных сражаться насчитывалось около сотни. Самая сильная и многочисленная стая Галиварской империи. И обнаружить в Маркийской мелкой заставе сорок оборотней было делом неслыханным. В Маркии, по словам отца, было три стаи, самая крупная Рабах и у них семьдесят-восемдесят оборотней максимум. Так откуда же?

— Вы допросили пленного? Узнали из какой он стаи?

Адар многозначительно молчал. Ретт кивнул врачу убираться. Тот быстренько собрал свои бесполезные инструменты и вышел, кряхтя и ворча. Адар закрыл за ним дверь.

— Он заговорил? — спросил Ретт. Он был уверен, что Рабахи подслушивают и не знал, что конкретно им известно, но они были здесь и явно слышали разговоры с пленным.

— Да. — ответил Адар. — Хельстром был крайне убедителен. Парень даже обмочился. Он сказал, что он не из стаи. Что его сделали оборотнем в полку.

— Как?

— Инъекция. Два месяца назад.

Ретт вспомнил дурно пахнущие шприцы в комнате алхимика. Вот откуда тут сорок оборотней. Мильдар Третий нашел способ обращать людей в оборотней. И создает себе армию волков.

Мысли Ретта метались в голове, пока он одевался.

Одно дело искать способ нарушить Великий Союз в личных целях и для одного-двух друзей, но то, что сделал Мильдар Третий.

— Это… это нарушение Великого Союза. — проговорил он сдавленно, сглотнул.

— Да. Но…

Они с Адаром смотрели друг другу в глаза и Ретт легко читал его мысли. Если это сделал Мильдар, то кто поручиться, что тем же самым не занимается и их император Карл в своей императорской алхимической академии?

— Деогенса и отец должны узнать об этом.

— Доказательства?

— Я вернусь туда. Заберу, что смогу. Их алхимик еще там. Ах, какой я идиот! Нужно было его забрать! Но я… я не подумал. Как я мог подумать, а он… — Ретт вспомнил, как алхимик невозмутимо отдал ему лекарства и велел убираться. Ну еще бы! У него же наверняка при себе была эта сыворотка! Проклятье!

— Я должен был…

Но Ретт понимал что если бы он забрал с собой алхимика, то не спас бы Рабах, и скорее всего не успел бы принести лекарства Жану. Повторись все снова, Ретт бы снова выбрал жизнь Жана против неоспоримых доказательств нарушения Великого Союза. Это он еще успеет добыть.

— Сомневаюсь. Они не дураки, ты застал их врасплох один раз, но второй? Это звучит уже нереальным, Эверетт.

— У нас есть пленный.

— Да. И если как ты говоришь, в этой крохотной заставе сорок волков, тогда у меня возникает один вопрос…

— Почему они не пришли за ним. — закончил Ретт. Он подошел к окну и посмотрел на горящий всего несколькими огнями замок.

— Они не знают, что он жив. — осенило его. — Его нужно увезти и срочно. Он наша единственная улика.

— Он просто оборотень. Мало ли оборотней рождается вне стаи? Мужчина-оборотень переспал с человеческой женщиной и не забрал ребенка. Такое бывает. То что он не принадлежит ни к одной стае ничего не докажет.

— Его кровь. В ней должны быть следы вещества. Хороший алхимик сможет что-то найти. — Ретт посмотрел на Жана. Адар тоже. Тот все так же был бледен и без сознания, но хоть дышать стал ровнее, а не так словно вот-вот перестанет это делать вовсе.

— Я приглашу Хельстрома. Такие решения нужно принимать с его ведома.

— Да, — поспешно согласился Ретт. — Да, позови его. Они…

Адар замер в дверях.

— Они не посмели напасть на меня. — закончил Ретт почти шепотом. — Я… убивал их, а они скулили как щенки. И я остановился. Они не посмели напасть.

Адар задумчиво посмотрел в пространство.

— Об этом я доложу деогенсе сам. В письме.

— Спасибо. — Ретт не хотел бы произносить это при Хеле. Не был к этому готов.

На спешный совет пришел и Халид Рабах. Ретт счел это правильным и справедливым.

— Вы знали? — с ходу пошел он в атаку.

— О чем?

— О том что Мильдар Третий создает оборотней.

— Да. — ответил Рабах спокойно. — Поэтому стаи Маркии и потеряли его расположение. По его мнению мы стали не нужны и слишком своевольны. У него теперь свои волки.

— Сколько? — с замиранием сердца спросил Ретт.