Эверетт открыл окно и закрыл глаза, откинувшись на спинку сидения. Он слушал. Частенько делал так, тренировал уши и способность различать звуки.

Скрипели оси экипажа, Хел напевал пошлую солдатскую песенку о вражеской пастушке, мерно крутились колеса и стучали подковы, что-то шипело, шумел ветер, дребезжало металлическое крепление для фонаря, свистел хлыст, травы колыхались в степи, перекрикивались птицы, что-то шипело.

Ретт нахмурился. Что за шипение? Звук был знакомым, и отчего-то тревожил. Шипение, но не как у змеи, а что-то химическое, как будто горит… фитиль.

Ретт распахнул глаза и посмотрел на Жана.

— Что?

В обостренном слухе его слова прозвучали как колокольный удар прямо в ухо. Ретт поднял руку заставляя его молчать.

Шипение мерно преследовало его слух.

— Хел, останови! — крикнул Ретт и с силой вдохнул. Если это то о чем он подумал, то должен быть запах. И он был. Запах пороха.

Ретт схватил Ла Росси за грудки, одним движением выбил дверь и вышвырнул алхимика вон прямо на ходу.

— Хел! Пры…

Взрыв вынес его прочь из экипажа. Мгновение он летел куда-то в ослепляющей вспышке огня, не в силах уследить, где верх и низ и куда именно несет его тело. Вокруг веером взлетела земля, его впечатало в нее и протащило дальше инерцией. Мерзко захрустела правая рука.

В Эверетте разом всколыхнулись все инстинкты, что он приобрел на полях сражений под артиллерийским огнем. Проклятье! Как близко к взрыву и не в обороте… Плохо… плохо дело… Оглушен… Проклятье… Вставай!.. Нет! Лежи, лежи идиот! Уже стреляют. Творец, только бы Жан потерял сознание и не вскочил на ноги. Его же застрелят!

Нужно обернуться… Тогда регенерация сработает… Оборачивайся, Ретт, давай же, черт тебя дери! Но голова его гудела и кружилась, лицо горело. Ожоги… тело дрожало от адреналина, а для оборота ему была нужна ясность мысли хоть на одно мгновение. Сейчас, сейчас…

Соберись, Шеферд. Давай. Оборачивайся, Ретт… Оборачивайся!

Он услышал еще один залп выстрелов и голоса. Команды кричали на маркийском…

Обернись или твои друзья умрут!

Ретт оттолкнул боль, задушил ее, перевернулся на живот и зарычал. Трансформация пошла мучительно, обоженная кожа и сломанная рука болела хоть в человеческом хоть в волчьем виде. Но еще через секунду он припал лапами к земле и втянул воздух. Оборотни, чужаки, уже совсем близко. Пули, свинец, земля… Но он не чуял людей. Что за чертовщина кто-то же стреляет! Тишина, значит заряжают. Жан, где Жан?… Слева!

Ретт побежал, припадая к земле так низко как мог. Жан среди них был единственный человек и больше других нуждался в защите. Ретт нашел его лежащим на земле лицом вниз. Сначала он подумал, что он потерял сознание от падения, но острый запах крови ударил в ноздри. Ретт перевернул его мордой и увидел два кровавых пятна на рубашке.

Пули… Говорить в обороте не мог ни один оборотень, так что Ретт только зарычал от злости. Жан дышал, но очень скоро он это делать перестанет, если Ретт не позаботится о врагах. Он схватил друга за шкирку, словно щенка и потащил к ближайшей канаве. Если шальная пуля попадет ему в голову, никакие снадобья не помогут. Если бой затянется или их всех перебьют, Жан истечет кровью.

Значит нужно было действовать по порядку: укрыть от пуль и сражаться. От карет неслось громкое рычание и визг, там вовсю шла схватка в обороте. Ретт стащил Жана в грязь канавы, придирчиво поддернул, чтобы тот не упал лицом в воду и не захлебнулся. Высунулся и оценил обстановку. Их карета превратилась в кусок горящих головешек, лошади были убиты. Где Хел, что сидел на козлах оставалось лишь догадываться, но Ретт не беспокоился. Такой взрыв не мог убить или покалечить Хельстрома. Не тот масштаб.

Около второй кареты шла жаркая бойня, нападавших было явно больше, а еще на небольшом пригорке стояло человек десять стрелков, которые во всю работали шомполами заряжая.

Ретт оценил обстановку быстро и четко, как делал это в каждом бою. Парни пока держатся, нападавших оборотней не больше десятка. Хел там, слышно было по его рычанию, а еще потому, что один из вражеских волков подлетел в воздух и хлопнулся сверху на карету, пробив крышу. Такие фокусы как раз в стиле и по силам Хелу.

Ретт помчался к стрелкам. Если залп будет сделан, это может замедлить волков, а тогда десятку оборотней справиться с пятерыми будет куда легче. Адара он не чуял в схватке, видно еще не подоспел.

Эверетт оттолкнулся и перемахнул кареты, бешеными прыжками приближаясь к стрелкам.

— Пулю п-прибить! — успел скомандовать главный и заорал. — Сабли!

Ретт ворвался в строй стрелков как серп в пшеницу. Начал рвать головы, кромсать лапами шеи, прихватывать и отрывать руки. Кровь полилась рекой, понеслись крики ужаса и боли, молитвы. Маркийский быстро перемешался с общим галиварским. Брань и ор оглушили бы Ретта, вздумай он в этот момент использовать свой тонкий волчий слух. Саблей прилетело по спине, но Ретт откатился и вскочил на лапы. Пуля разорвала ухо, но он только клацнул зубами и снова бросился на тех, кто еще стоял.

Через минуту все было кончено. Некоторые еще дышали, пытаясь отползти или в шоке подобрать оторванные конечности. Один убегал по полю прочь. Ретт отметил, что бежит он в сторону Маркии, и понесся к волчьей сваре.

Тут дела шли куда лучше, чем он смел надеяться. Четверо нападавших уже валялись на земле, слабо подергивая лапами. Шестеро сражались, но понавыкам им даже против одного Хела было не устоять, а с ним было еще четверо Шефердов.

Ретт в три прыжка долетел до схватки, оттолкнулся и приземлился ровно на спину самого здорового из нападавших. Под ударом его веса, оборотень согнулся и рухнул плашмя на живот. Ретт вцепился ему в шею, разрывая шерсть, кожу и мышцы, добираясь до артерий.

Мысль о том, что Жан, такой умный, добрый, справедливый истекает кровью в грязной канаве из-за этих ублюдков, довела его до неистовства. Ретт молниеносно и безжалостно убил оборотня. Кровь забрызгала морду и глаза. Он оскалил пасть и зарычал.

Волки бросились наутек, один не смог — его припечатал могучей лапищей Хел.

Ретт подбежал к карете и стал как собака обнюхивать то, что осталось. Коробки Жана какие-то были из огнеупорного материала, может что и живо!

Но кругом были только догорающие останки. Он нюхал воздух и побежал туда, откуда воняло сухими травами и энциклопедией. В стороне куда их откинул взрыв, были рассыпаны разбитые склянки и догорающие книги. Ретт быстро обнюхал все и нашел нужные — ящичек с лекарствами улетел и разбился. Ретт быстро обернулся и стал человеческими руками аккуратно перебирать пробирки, в надежде, что найдется хоть одна целая с тем самым секретным эликсиром метра Дюналя, королевского алхимика. Все было разбито вдребезги. Ни одной целой. Проклятье!

— Вязать пленного волка! — крикнул он через плечо. — Не дайте ему уйти!

— Ага! — отозвался Хел.

Ретт побежал к канаве, где оставил Жана.

К ним примчался запыхавшийся Адар в волчьей шкуре.

— Попытайся вернуть человека! Живым! — крикнул Ретт и махнул рукой в сторону, куда убежал последний выживший стрелок. Оборотень молча рванул в погоню и Ретт не сомневался, что он найдет беглеца-человека, если конечно собственные оборотни не прикончили его, чтобы не разболтал лишнего.

Ретт вытащил Жана на ровную землю, подтянулись остальные. Ретт и раньше видел это не раз на войне — рядом с раненым человеком оборотни робели и испытывая мучительную неловкость за свою регенерацию просто стояли и ждали по их мнению неизбежного. Вот и сейчас Хел и еще четверо замерли в траурном молчании. В каждом из них Ретт был уверен застряла пятерка пуль. Но они стояли. А Жан умирал.

Ретт трансформировал руку и когтем разрезал на Жане рубашку. Одна пуля вошла в плечо, это было не так страшно, а вот вторая в бок и это было куда хуже.

Ретт стал рвать его рубашку на повязки, стал останавливать кровь. Люди сильнее чем кажутся. Может они довезут его до ближайшего города, может дотянет. Сдаваться Ретт ни за что не собирался.