Судя по порванному подолу маминого халата, Настя поняла, что мама использовала короткий путь через забор. Понять бы еще причины такого ажиотажа – ведь с утра все было нормально. Обратный маршрут до больницы они проделали, как положено, сделав крюк по улице.

– Сейчас тебя доктор осмотрит, – сказала мама, пытаясь на ходу поцеловать найденную потеряшку в макушку.

– Да что с тобой? – удивленно спросила Настя. – Чего меня смотреть? Я здорова как корова!

Но мама на шутку даже не улыбнулась. Они зашли в больничные ворота и направились не в здание, где Лилия Андреевна работала дежурным лаборантом, а в двухэтажный корпус в глубине двора. Там располагалось неврологическое отделение. Девочку оставили одну в просторной ординаторской, меблированной старыми письменными столами, заваленными папками с историями болезней, и жестким клеенчатым диваном.

– Посиди пока здесь, я сейчас Александра Алексеевича позову.

Невропатолога Александра Алексеевича Настя знала. Этот забавный дядька был бессменным Дедом Морозом на больничных Новогодних утренниках для детей. Коренастый, с небольшой седой бородой-лопатой, с диатезно-красными щеками и носом, он практически не использовал грима для создания образа новогоднего волшебника. Стоило только надеть красный тулуп и шапку. И – вуаля – перед вами фактически настоящий Дед Мороз. Разве, что рост немножко подкачал.

– Ну-ка, ну-ка, где тут наш найдёныш? – радостно зарокотал низким баритоном доктор, врываясь полубегом в ординаторскую. За ним быстрым шагом следовала мама.

– Сейчас мы вас проверим, сейчас мы вас проверим – шутливо бормотал доктор, но глаза у него были чуть испуганные, ошарашенные.

– Довольно! – подыграла ему Настя встречной цитатой из того же мультика «Золотая антилопа». – Чего нас проверять? Мы полностью здоровы!

– Вот это мы сейчас и установим – не стал спорить невропатолог. – Давай, скинь для начала маечку, мы тебя послушаем, постукаем.

Настя скинула верхнюю одежду, оставшись в коротком топике, который не закрывал живот, и трусах.

–Ну их, еще спорить с ними, какие-то они все странные сегодня, – подумала она про себя.

Мама стала осматривать ее кожу с разных сторон, кружась вокруг нее, как вокруг новогодней елки. А невропатолог задрал ей голову к лампочке и стал смотреть зрачки. И язык, который он попросил ему показать. Наконец, удовлетворившись осмотром, они усадили девочку на стул, после чего больничный Дед Мороз начал стучать ее резиновым молоточком по коленкам и выше локтя, а после колоть иголочкой, которую он вывинтил из резиновой рукоятки медицинского молотка. Закончив свои медицинские упражнения, доктор присел рядом с Лилией Андреевной на диван напротив Настиного стула. Воцарилась короткая пауза.

– Ну, что ж – наконец хмыкнул Александр Алексеевич. – На первый взгляд все нормально. Конечно, нужно еще анализы сдать. МРТ головы сделать. Но, похоже, у нашей путешественницы все в полном порядке. Ну, давай проведем теперь углубленный опрос. Тебя как зовут? Фамилия, имя, отчество.

– Вы че, прикалываетесь что ли? – Не выдержала Настя, кинув косой взгляд на маму. Но мама ничего не сказала, а лишь напряженно ждала ответа.

«С ума они тут посходили» – раздраженно подумала Настя.

– Анастасия Владимировна Лапшина, 2010 года рождения. От Рождества Христова.

– Да я понимаю, что не от сотворения мира, – поддержал в шутку невропатолог. Ну, хорошо, в собственной личности она ориентируется – это плюс. Фамилию, только чуток спутала. А какой день сегодня?

– С утра было пятнадцатое сентября, – слегка язвительно ответила Настя.

– Еще один плюс, – почему-то обрадовался доктор столь очевидному ответу. -А где ты находишься?

«Блин, как же они меня задолбали странными вопросами», – подумала девочка, но эту мысль, понятно, озвучивать не стала. -Я нахожусь в неврологическом отделении центральной районной больницы города Гурово. Область назвать?

– Не надо, не надо, – промурлыкал невропатолог, обдумывая какую-то мысль. – Ты лучше нам скажи, ты помнишь, что с тобой случилось 17 июля этого года?

Настя честно попыталась вспомнить, но никаких значимых событий, связанных с этой датой, в голове не всплывало.

– Да вроде ничего такого, – сказала она. -Это какой был день?

– Пятница, – ответила мама.

«Смотри-ка, она даже помнит, какой это был день недели, странно».

–Ну, если это была пятница, то была вечером на тренировке, а так-то у нас каникулы. Может, с Ленкой Поповой куда-то забурились. Разве все упомнишь?

– Забурились, вот именно. Вернее, забурилась ты. Ленки Попцовой в тот день с тобой не было. Да и вообще ее все лето не было. Ее родители в лагерь на лето устроили, они мои соседи.

– Да ну! – изумилась Настя. – Чтоб Ленка в лагерь – не помню такого. Мы еще в конце июня в поход с классом ходили, и она там была. Даже и фотки есть где-то. Надо в телефоне порыться.

– Ладно, в телефоне мы потом пороемся, – подвела итог осмотра мама. – А пока давай ты останешься здесь, в отделении. Александр Алексеевич обследует тебя по полной программе, а завтра я тебя домой заберу. Все равно я сегодня на дежурстве. Ещё вызов висит.

– Ну, так у меня одежды никакой нету. Тапочки там…Может, кружка какая с ложкой. А почему вызов? Ты же лаборант? Или на дому анализы брать?

Мама улыбнулась так, словно сначала хотела заплакать, однако пересилила себя. На вопрос она не ответила.

– Ну, кружкой с ложкой мы тебя обеспечим, – улыбнулся в бороду невропатолог. А пижаму тебе мама сейчас привезет из дома. Пойдем-ка, я тебя определю в отдельную палату для ветеранов. Там пока пусто. Ветеранов уже почти не осталось.

Настю отвели в маленькую палату на две кровати. Мама уехала за одеждой. Тут же прибежала медсестра с набором пробирок и шприцом.

– Это че, из вены кровь брать? – испугалась Настя. Уколов в вену она боялась почти так же, как змей.

– Ну, что делать? Надо.

Александр Алексеевич кивнул медсестре на пациентку. -Ты давай, Катя, бери кровь, и по цито направь ее в нашу лабораторию. Как придут результаты – сразу сообщи.

Через десять минут Настя осталась одна в пустой палате с ватой на локтевом сгибе и полным хаосом в голове. «Что случилось?» Это была самая внятная мысль на текущий момент. Все остальное распадалось на фрагменты, которые беспрестанно крутились в голове, складываясь в самые немыслимые пазлы.

Дверь в кабинет широко открылась, в проеме показалась долговязая фигура ответсека Михаила Михайловича.

– На планерку, все! – сказал он куда-то в пространство и снова исчез в коридоре, хлопая дверями других кабинетов

– На планерку, на планерку, на планерку – удалялся его призыв дальше по коридору.

– Да-да, сейчас, – машинально сказала Юля, пытаясь закончить задание редактора: выгрузить последние новости за прошедшие выходные на сайт. Она была репортером районной газеты с оригинальным названием «Районные вести» и на пол ставки совмещала должность админа сайта.

–Ладно, потом доставлю, – махнула она рукой в сторону монитора, на котором светился знакомый логотип, и ,захватив со стола блокнот с ручкой, направилась в кабинет редактора. По пути прихватила стоящий у двери стул для посетителей – стульев в редакторском кабинете всегда не хватало. Когда Юля только устроилась в газету, стула на планерке ей не хватило. На предложение сходить за стулом она скромно ответила:

– Да, ладно, я постою.

На что Михаил Михайлович, глянув поверх очков своими глубоко посаженными рыбьими глазами, нудным голосом произнес:

– У нас не принято стоять на планерках! – и по-старушечьи поджал тонкие губы.

Ответсек был вылитой иллюстрацией из книжки Маршака «Рассеянный с улицы Бассейной»: худое остренькое лицо, очечки на длинном носу, прямые, непонятного цвета волосы с признаками проявляющейся лысины в области темечка. И характер у него был под стать облику -нудный, едкий, временами язвительный. Своей педантичностью он доводил творческие натуры журналистов до состояния легкого бешенства.