Тим открыл глаза и приподнялся на подушках.

Взглянув на девушку, стоявшую перед ним и державшую в руках серебряный поднос с хрустальным, наполненным чем-то зеленовато-прозрачным, стаканом на нём, Тим вспомнил, откуда были эти терзавшие его цитаты.

«Приключения Буратино»!

Глава, где Буратино в бессознательном состоянии попадает в домик Мальвины!..

Вот, стоит перед ним такая: небольшая, стройненькая, и прямо воздушная в своём кружевном халатике по самые, как говорится, выше коленок. Глаза с пушистыми ресницами синие-синие, как васильки. Носик небольшой, аккуратненький. Щёчки с ямочками от улыбки-очаровашки – сочетания жемчужных, ровных зубов и чуть припухлых губ. Ножки длинные и гладкие. Руки, обнажённые по плечи, были также гладкие, в меру тонкие, бархатистая кожа. Только вот волосы, волна изящных кудряшек насыщенно-соломенного цвета, ниспадающие на покатые плечи, не соответствовали образу Мальвины.

«Это не Мальвина, – подумал Тим. – Значит и я – не Буратино… Тогда где я, блин?»

Усмехнувшись, Тим через силу приподнялся на подушках, подхватил с подноса стакан и стал вливать его содержимое в свой обезвоженный организм.

«Рассол», скорее всего, было лишь условным названием этого напитка, потому что лечебный эффект оказался гораздо более чудодейственен, чем можно было ожидать от рассола в классическом исполнении. Полегчало мгновенно. Тим удовлетворённо крякнул, поставил стакан на поднос и откинулся на подушки, блаженно прикрыл глаза.

Зацокали удаляющиеся шаги девушки.

– Сейчас будет готов кофе, – услышал он голос Немальвины. – Присоединяйся! Халат на стуле возле кровати.

Тим осмотрелся. Возле кровати действительно стоял винтажный стул, а с его спинки свешивался махровый, белоснежного цвета халат. Рядом, на полу, виднелись такого же цвета тапочки без задников.

«Люкс», – подумал Тим.

Он откинул одеяло и обнаружил, что он голый.

«Да что же это такое? – пронеслось в голове. – Где я, блин?» Привычный каламбур.

Фамилия Тима была Яблин.

С такой по жизни не соскучишься. Особенно, когда ему пришлось год отслужить в космических войсках.

– Товарищ генерал-лейтенант, младший лейтенант Яблин по вашему приказанию…

– Что! Как вы обращаетесь к старшему по званию?! Хотите взыскание?!

– Никак нет, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите объясниться!

– Разрешаю!

– Товарищ генерал-лейтенант, Яблин моя фамилия. Младший лейтенант Тимофей Яблин!

– Гм… Товарищ майор! Ко мне, со списком личного состава вверенного вам подразделения!

Анекдот…

И так всякий раз, когда в часть заносило с инспекцией высшее начальство. А заносило их часто, и всем им хотелось посмотреть на самого лучшего здешнего программиста.

Майор после такого всякий раз говаривал:

– Жениться вам нужно, младший лейтенант, и фамилию жены брать, если в двадцать пять, при замене паспорта, поменять не догадались. С такой фамилией карьеры не сделать, особенно в армии.

Выражение лица Тим в свои тогдашние двадцать шесть, шифровать так и не научился. На нём явственно читался ответ майорским тирадам:

«Дрон вам в афедрон!»

На гражданку он так и вышел в звании младшего лейтенанта… Фамилия, видишь ли, некарьерная, блин… Целый год антивирусники этим доблестным войскам писал.

На свободу!

Фрилансеру всё равно, какая у него фамилия…

«Кофе!» – вспомнил Тим.

Он скатился с кровати, влез в халат, перепоясался и сунул ступни в тапки.

Комфортно!

Тим пошёл по следу кофейного аромата и пришёл в кухню – не кухню, но что-то вроде комнаты для гостей, но с плитой и парой холодильников. За столиком изящного исполнения на таком же изящном табурете восседала Немальвина, изящно забросив ногу на ногу, выставив напоказ гладкую голую коленку, глянцевато блестящие икры и часть бедра. На ногах были открытые каблукастые домашние туфли, с розовой опушкой, позволявшие лицезреть ухоженные розовые пятки и пальчики с ногтями тёмно-вишнёвого цвета.

Она улыбнулась навстречу Тиму, приветствуя поднятием фарфоровой чашечки-напёрстка, которую держала за ручку длинными, наманикюренными пальцами с длинными ногтями, покрытыми лаком жемчужно-розового цвета. Девушка кивнула, приглашая сесть на табурет по ту сторону стола.

Тим присел. Взял чашку-напёрсток за витую ручку и сделал глоток, опасаясь, что будет горячо. Горячо не было. Было очень вкусно.

«Что же там было вчера-то?» – подумалось Тиму.

Вяло шевельнулись воспоминания.

Ночной клуб в неоновом оформлении вывесок. Из него приглушённо бухают сабвуферы. Громиле на фейсконтроле он предъявляет удостоверение с напечатанным портретом. Не его, а хайратого американского мужика, который ловил молнии на медный ключ, привязанный к воздушному змею.

Привратник забрал «удостоверение» себе, как одноразовый пропуск, и снял с крючка бархатный шлагбаум-удав, что преграждал вход.

Клубешник!

Он внутри. Басы, как волны, то подавляют, то возбуждают. Протолкнулся к барной стойке. Три двойных виски, по старинному обычаю, и в метусящуюся на танцполе толпу – отдаться хореографическим импровизациям.

Вспышки лазеров, дёрганный свет стробоскопов…

Столкнулись попами. Оглянулись друг на друга. Зажестикулировали друг другу, то ли извиняясь, то ли возмущаясь. Пригляделись друг к дружке, и… понравились.

Принятое дивой приглашение пройти к бару на «стопку мира».

Зацепились языками. Разговорились.

К «стопке мира» заказали добавку.

Ради знакомства он пил горящую самбуку, хотя терпеть её не мог.

Брудершафты, штук пять, со всё более продолжительным с каждым разом, обязательным поцелуем.

Его ладонь, как бы случайно, оказалась на одной из её грудей. Возражений не последовало. Последовало предложение пойти танцевать…

Потом провал в памяти, и пробуждение на атласных простынях и кружевных подушках, под одеялом в кружавчатом пододеяльнике…

Тим выпил кофе одним глотком, аккуратно поставил чашечку на блюдце, и воззрился на свою сотрапезницу.

«Если всё это, – подумалось ему, – было моим, а я ни шиша не помню, то кто я после этого?…»

Вслух это прозвучало несколько по-другому:

– Я – Тим, – представился он.

– Я знаю, – ответила Немальвина. – А ты забыл, как зовут твою Марину? – Поинтересовалась она. – Хотя, после того, что было – это не удивительно.

– А было-то что? – спросил Тим, чувствуя, что краснеет.

Он даже попытался незаметно поплотнее запахнуть халат.

– Ты так по-разному меня называл, что не грех запамятовать моё имя.

– Называл?… – смущённо переспросил Тим.

Ему захотелось ещё кофе. Девушка прочитала это во взгляде, и долила ему из турки, что сиротливо стояла на плите.

Когда она вставала и двигалась от стола к плите и обратно, её халатик чуть взметнулся вверх, наподобие знаменитого платья Мерилин Монро. Вид открывшихся кружевных трусиков Тиму понравился.

Эту чашку он пил с большим воодушевлением и чрезвычайно медленно.

– На все лады, – отвечала Марина. – И зайчиком, и котёнком, и пушистиком, и бусечкой, и пусечкой, и кудряшкой, и чукеряшкой… Кстати, что это за слово такое, чукеряшка? Никогда такого не слышала.

– Перевёртыш, – пояснил Тим. – Как табурет – тубарет, кучерявый – чукерявый… Смешно и понятно. Смысл не меняется.

– Забавно, – сказала девушка и хихикнула.

Тим, наконец, опорожнил и эту чашку. Кофеин, накопившийся в нём, придал ему смелости задать давно вертевшиеся на языке вопросы.

– Где я? И что, блин, происходит?

– На какой из вопросов отвечать первым? – спросила Марина, ничуть не смутившись, словно только и ждала, когда их зададут.

– Э-э-э… – запнулся Тим. – Давай по порядку.

– Если по порядку, то ты у меня дома, – сообщила девушка. – В том же городе, но…

Прикинув координаты озвученного адреса, Тим понял, что находится на противоположном конце города. Как далеко его занесло от дома!

– Ты здесь живёшь одна? – спросил он ни к селу, ни к городу.