Вечер незаметно переходит в ночь. Муторную, длинную, но уже предвесеннюю. За высокими рассохшимися окнами март медленно, но неуклонно, вступает в свои права.

Гости нехотя разбредаются, Роман отправляется проводить их. Может быть, опять спёр что-нибудь под шумок.

Свет выключен.

Тихо. Только раздаётся мерное тиканье настенных часов. Можно представить, как с каждым движением коричневая стрелка проезжается по циферблату.

Сидя на подоконнике с ногами, Анька снова курит. Я стою рядом, чуть одуревшая от дыма и шумного вечера. Хочется спать, но ощущение «здесь и сейчас» дарит удивительный покой и умиротворение.

Счастье?

Ладони на холодном подоконнике. Неуловимый весенний дух, просачивающийся в задымлённую комнату через приоткрытую форточку. Светлеющее небо над Невой.

Небо! Настоящее, синее, чистое. Без обрывков болезненно-жёлтых туч, перманентно выжимающих из себя ледяные капли.

– Ты счастлива? – спрашиваю я. Этим чувством всепоглощающего «сегодня» хочется поделиться со всем миром. И пусть никто не уйдёт обиженным, да?

Анька едва слышно хмыкает. Гасит прогоревшую почти до фильтра сигарету.

– Нет, – твёрдо отвечает она. – Но однажды буду.

И как тут объяснить, что наступление этого однажды – всего лишь осознанный выбор? Кто-то умеет быть счастливым, просто отхлебнув вкусной воды из колодца. Даже когда в кармане пусто, а одежда требует ремонта. Другой достигает цели за целью, не испытывая ни покоя, ни удовлетворения.

Мы молча смотрим на рассвет.

Всё это было страшно давно.

Анька успела бросить свой дизайнерский университет. Потом поступила в Академию Художеств на бесплатное отделение и тоже послала всё к чертям.

Тем же маршрутом отправился и Роман.

Справедливости ради стоило бы сломать ему ещё что-нибудь, кроме носа, но это уже совсем другая история.

Анька по-прежнему курит и плачет.

Можно было бы осуждать её и за одно, и за другое. Кажется, уныние до сих пор входит в состав смертных грехов, как самый бюджетный. Но для меня эта девушка – маленький флаг надежды, яркий лучик солнца на жёлтых стенах дождливого Петербурга.

Она, как феникс, однажды поднимает голову, сколько бы ни рассыпались пеплом мечты, стремления и вера в людей. Та самая наивная большеглазая душа, которая выглядывает из-за крепкой решётки оценочных суждений и резкой иронии.

Однажды я спрошу Аньку: «Ты счастлива?», и её выбором будет «да»…

Как это печально, когда нет клёва!

И хоть говорят, что главное на рыбалке не улов, а так называемое «единение с природой»… да лукавят они, все те, кто вещает такое! Какое тут, к чёрту, «единение», когда поплавку даже лень пошевелиться, а очкастый тип за спиной всё никак уходить не желает! Может, потому и клевать перестало?!

– Послушай! – не выдержав, повернулся рыбак к очкарику. – Если тебе так нравится рыбалка, почему б тогда самому не попробовать?

– У меня не хватит терпения, – пояснил очкарик, по-прежнему не сводя глаз с неподвижного поплавка. – Да и удочки у меня тоже нет…

Был он худощавый, нескладный, лет двадцати, не больше. Молокосос, в общем…

– Терпения у него, видите ли, не хватит! – проворчал рыбак, с раздражением меняя наживку и вновь забрасывая удочку. – На поплавок бездумно пялиться терпения хватает, а ежели самому…

И тут в голову рыбаку пришла одна замечательная идея. Гениальная, можно сказать, идея! Сразу двух зайцев, как говорится… и надоедалу этого куда-нибудь подальше сплавить, да и посмеяться над ним хорошенько.

– Слушай! – отложив удочку в сторону, рыбак вплотную приблизился к юноше. – Насчёт терпения у тебя всё в порядке, а удочку…

Замолчав на мгновение, рыбак быстренько огляделся по сторонам.

– Удочку мы сейчас живо организуем!

Подхватив с травы почерневшую от времени жердь, рыбак с самым серьёзным видом осмотрел её со всех сторон, потом, удовлетворённо хмыкнув, вытащил из кармана моток тонкой бечёвки. Не спеша прикрепил её к жерди.

– Так, удилище и леска у нас уже имеются, – пробормотал он, внимательно озираясь, – осталось только… Ага, вот это должно подойти!

Рыбак вытащил из травы старый дырявый башмак, привязал его к бечёвке.

– Классная удочка получилась! – одобрительно хмыкнул он. – И притом, только на солидную рыбину!

– Правда? – недоверчиво проговорил юноша. – А какую рыбину можно поймать на башмак?

– Исключительно крупную! – заверил собеседника рыбак. – Сом, к примеру, только на башмак и клюёт! Или щука огромных размеров! – Тут рыбак вздохнул и с притворным сожалением добавил: – Эх, жалко даже отдавать тебе, да где наша не пропадала! Пользуйся моей добротой!

И он решительно протянул юноше жердь с болтающимся на ней башмаком.

– Держи, пока я не передумал!

– Благодарствую! – проговорил юноша, нерешительно принимая из рук рыбака «удочку». – А сейчас, что? Забрасывать?

И он взмахнул жердью.

– Стой! – своевременно перехватил руку юноши рыбак. – Тут сомы не водятся, тут мелочь одна! А вон за тем кустарником их хоть пруд пруди! Так что тебе туда надо!

Рыбак и сам не верил, что его шутка сработает, но именно так и произошло. Вскинув на плечо «удочку» юноша послушно двинулся в указанную сторону. Потом до слуха рыбака донёсся характерный всплеск.

– Ну и идиот! – покрутил головой рыбак. – Таких поискать!

И тут ему стало не до недотёпы-очкарика. Неподвижный до этого поплавок вдруг вздрогнул, чуть приподнялся и медленно пошёл в сторону. Затаив дыхание, рыбак сделал подсечку… и вот уже увесистый подлещик серебристо затрепетал на траве.

– С почином! – поздравил себя рыбак, вновь забрасывая удочку. И почти сразу же подсёк второго подлещика.

А потом ещё и ещё… и, лишь когда донельзя обрадованный рыбак вытащил шестого по счёту подлещика, поплавок наконец-таки успокоился и вновь застыл в полной неподвижности.

И в это самое время послышался взволнованный возглас из-за кустов:

– У меня что-то клюнуло! Увесистое!

– Сом, разумеется! – иронично выкрикнул рыбак в ответ и тут же, неожиданно даже для себя самого, добавил: – Слушай, я просто пошутил! А башмак твой, скорее всего, за корч зацепился.

– Да нет же! – ещё более взволнованно выкрикнул юноша. – Там живое что-то! Дёргает!

– Да что ты такое говоришь?!

Ни капельки не поверив юноше (да и как в такое можно поверить!) рыбак тем не менее отложил удочку в сторону и не спеша двинулся в сторону кустарника. А там…

Из воды, держа в руке башмак, вынырнула вдруг полностью обнажённая девушка. Ослепительно прекрасная, с длинными зелёными волосами и большущими глазами ярко-синего цвета.

– Ну, и что дальше? – окидывая пристальным взглядом оторопевших от неожиданности мужчин, проговорила девушка чуть хрипловатым, но тем не менее весьма приятным голосом. – Уставились и молчат, нет, чтобы помочь…

Но ни рыбак, ни юноша в очках ничего ей на это не ответили, продолжая оторопело молчать. Слишком уж странным и даже нереальным оказалось для них неожиданное появление из воды удивительной этой незнакомки.

– А, дождёшься от вас помощи!

Девушка быстренько выбралась на берег, внимательно себя осмотрела и вдруг звонко хлопнула в ладони. И тотчас же оказалась одетой. Правда, настоящей одеждой зеленоватую и почти прозрачную тунику, в которую только что облачилась девушка, можно было назвать с огромной даже натяжкой.

– Для начала позвольте представиться, – обольстительно улыбаясь, проговорила девушка. – Я – речная нимфа, но мне так наскучило жить под водой. Самостоятельно же покинуть этот осточертевший водоём…

В это время в реке, как раз напротив того места, где рыбак бросил удочку, что-то гулко плеснуло и на воде побежали широкие круги.

– Щука! – повернув голову в ту сторону, констатировал рыбак. – И немаленькая!