КИФ-5 означает «пятый конкурс имморт-фантастики». Имморт означает, что самое ценное – это жизнь.

Мы проводим конкурсы светлых и добрых рассказов. Тексты во всех наших конкурсах не должны эстетизировать смерть и насилие. Мы также против того, что сейчас помечают знаком «18+»: массовых кровавых убийств, лихих киллеров, порнографии, постапокалипсисов, абсурда, депрессии и всего такого прочего. То есть мы против обессмысливания и обесценивания жизни. Зато мы ратуем за человеческое достоинство, нравственность и долгую-долгую, желательно бесконечную и молодую, мирную, осмысленную жизнь. И мы полагаем, что весь свой разум, все свои усилия, все свои ресурсы человечество должно направлять не на то, чтобы воевать между собой, а на то, чтобы жить всем вместе – бороться надо с внешними обстоятельствами.

Вообще говоря, наши сборники бесплатны – их несложно найти в интернете. Но сейчас перед вами особенный сборник рассказов – благотворительный. Это значит, что мы направляем вырученные средства в благотворительный фонд, помогающий детям – фонд Хабенского.

Для этого сборника нам прислали столько рассказов, что сборник получился из четырех томов.

В этом томе рассказы для детей – для тех, кто еще не умеет читать или только научился. Рассказы детям обычно читают мамы и бабушки. Но можно попросить и папу, и даже дедушку – когда они не очень заняты.

В этом томе рассказы для молодых людей – для старшеклассников и студентов, для людей, которые еще не отведали взрослых забот, но которые уже кое-что понимают в этом.

В этом томе мы собрали рассказы для взрослых людей. Но мы хотим предупредить: здесь нет откровенных любовных сцен и всего такого прочего – того, что принято называть «рассказами для взрослых». Зато здесь есть истории, которые интересны взрослым, занятым людям – они ходят на работу, зарабатывают деньги для своей семьи и несут ответственность не только за себя но и за своих близких – людям со взрослыми заботами. Рассказы помогут биться сердцу бодрее.

В этом томе рассказы для тех, кто уже никуда не торопится, для людей с богатым жизненным опытом. Ритм рассказов здесь плавный, а темы достойны того, чтобы обдумать их спокойно и с разных сторон. Кроме всего прочего книга нормализует артериальное давление и сахар в крови, если ее читать вместо просмотра телевизора.

Из-за того, что четвертый том оказался в двух частях, сборник КИФ-5 состоит из пяти книг.

Приятного чтения.

КИФ. Март, 2022.

– Мы везунчики! Ты представляешь, какие мы везунчики! – говорил в возбуждении Артём, расхаживая по комнате. Марина молча наблюдала за ним, лёжа поперёк кровати, болтая голыми ногами в воздухе.

Солнце прошло зенит, полуденный зной стал сменяться предвечерним, мягким теплом, и теперь можно было сходить на пляж искупаться в солёных волнах без риска безжалостно обгореть. Первая декада июня на Эгейском побережье радовала стабильной, предсказуемой погодой и буйным цветением трав, кустарников и деревьев. Цвели гранаты, олеандры, рододендроны и много ещё чего из местной флоры, чему у жителя средней полосы на отдыхе не было названия.

Марина по опыту знала, что «пружинного» завода у её кавалера надолго не хватит. Ему нужно просто выговориться и спустить пар (безобидные, по сути, занятия) хоть перед какой-нибудь аудиторией (в данном случае перед своей девушкой), и тогда его можно было брать за ручку и вести, куда ей надо.

Артёму было тридцать два, ей двадцать три. Он, как главный герой книги Ремарка «Три товарища», не имел опыта общения с женщинами, Марина уже успела сходить замуж и за короткое проведённое там время научилась отличать мужчин стоящих от никчемушников и деструкторов. Артём относился к стоящим. Именно к тому типу мужчины, которого можно было полюбить любовью беспроблемной и безоблачной, а не той сумасшедшей любовью, которая всего лишь полгода спустя после замужества мутирует в неистовую ненависть. С Артёмом, подле него, было спокойно. Не тот настоящий мужчина, кто доминирует, но тот, кто контролирует обстановку вокруг себя. Артёму, в его тридцать два, это удавалось вполне. Стабильная и престижная работа – следствие полученного образования, вкупе с образом жизни – следствием хорошего воспитания, а также врождённых и приобретённых доброкачественных свойств характера, создали вокруг него ту атмосферу комфорта и стабильности, которую так ценят познавшие что почём в жизни женщины.

Марина продолжала молча смотреть и слушать. Артём продолжал метаться по комнате и, принимая различные ораторские позы, продолжал говорить так, словно находился перед целым амфитеатром слушателей.

– Случился конец света! Понимаешь?! Дважды!.. И не у нас!.. Всё человечество было его свидетелями. Мы видели, как кончился один мир и как рухнул другой, нас же эти катаклизмы не затронули совершенно… С физической точки зрения…

– Восьмёркин, – вклинилась наконец Марина нарочито жалобным голосом в словоизлияния Артёма – ты хотел бы, чтобы это случилось у нас? Ну, не случилось, и хорошо. Пойдём лучше на пляж.

Фамилия Артёма как раз не была Восьмёркин. Просто его день рождения выпал на двадцать девятое февраля, и за свои тридцать два года дней рождений у него было только восемь. Последнее, восьмое, он отмечал вместе с Мариной, и заработал с её лёгкой руки это прозвище. Есть вероятность, что после следующего, он станет Девяткиным.

– Пляж – это хорошо! – согласился Артём. – Хорошо, что этого с нами не случилось… Но, тем не менее, что теперь делать с библейским Апокалипсисом? С Откровением нашего, так сказать, Иоанна Богослова? Изъять за ненадобностью или наоборот?…

– Наоборот-навыворот, – поднялась Марина с кровати. – Ты перегрелся от бурления мыслей, и тебе нужно бы остудиться. Особенно в этом нуждается твоя смышлёная головка, а то вот-вот вскипит как чайник на плите.

Она сбросила с себя сарафан, оказавшись в одном открытом купальнике, взяла со стола широкополую соломенную шляпу, сумку с пляжными аксессуарами и решительно направилась к выходу из номера, шлёпая вьетнамками.

– Пошли, – легонько ткнула она своим кулачком Артёма в грудь.

Тот, как всегда, загипнотизированный магией пластики движений точёного, молодого женского тела, молча пошёл следом.

На пляже из серого, мелкокристаллического песка ещё было малолюдно. Обитатели северных широт ещё только начали перебазироваться из кондиционированных номеров на бережок. В тени одного из зонтов-грибов, сплетённого из сухих пальмовых листьев, лежал, прохлаждаясь, престарелый пляжный алабай Карабаш размером с хорошего телёнка, с жёлтой пластиковой биркой на ухе. Когда Марина и Артём проходили мимо, тот лишь едва приподнял громадную голову и томными глазами обозрел проходящую мимо парочку. Выражение его морды осталось неизменным, но, судя по движению обрубка хвоста, он признал хороших знакомцев.

– Вот посмотри на него, – кивнула в сторону пса Марина, – лежит себе в тенёчке и всё ему нипочём. Никакие апокалипсисы его не беспокоят, и от колбаски никогда не откажется, если угощают.

Артём только хмыкнул на эту реплику своей пассии. Они в своём время перетаскали на пляж алабаю горы колбасы с завтрака «всё включено». Местная варёная колбаса ни Марине, ни Артёму не пришлась по вкусу, но Карабаш трескал её с завидным аппетитом. Пляжные охранники не возражали против таких кормёжек, но дали понять: надо складывать колбасные полукругляшики на лежак или тарелку, чтобы пёс не наедался налипавшего на них песка. Кормили с рук, что оказалось вполне безопасным, и даже забавным занятием…