– Какой господин?

Моти поправил кипу:

– Точно дуреха издевается… Много господинов присылаю тебе подарки? Йоэль Милнер, с которым ты виделась в Кетаре, зайдет завтра после работы. Хочет выразить соболезнования. Мойра порадуется, если все пройдет, как нужно. Ей сейчас нужны хорошие известия.

– Мне нужно присутствовать?

Парень возмущенно цыкнул. Я отложила сережки в сторону.

– Как ты, Моти? – спросила я.

– Лучше, чем она, – он спрятал лицо за плечом пиджака, не желая к себе подпускать. – Она взяла часть твоих смен в мастерской. Ей нужны деньги.

– Много?

– У тебя столько нет, – прыснул Моти. – Мы должны вернуть деньги за отца, так что займись лучше своим долгом. Съедешь к мужу – лишишь нас лишних забот. Надень завтра сережки – ему будет приятно.

Рухнула на кровать без сил, но сон не приходил. Только я, прикрыв утомленные глаза, потихоньку проваливалась в объятия бездны, кто-то за стенкой начинал скрипеть кроватью, с силой проворачивать дверную ручку, чтобы она звонко дребезжала, шлепать маленькими надоедливыми ножками.

Крутясь под одеялом как юла, я была готова принять судьбу полуночницы, но высшие силы сжалились, уложили по кроватям неугомонных детей, и, в последний раз перевернув подушку прохладной стороной кверху, я прильнула к ней щекой. Зря.

Пронзительный "дзинь", звук полученного сообщения, бессовестно дернул последний живой нерв.

– Да что ж такое! – злобно прошипела я, откидывая в сторону одеяло.

Пошарив рукой в темноте, подняла с пола телефон, поднесла к лицу слепящий экран. На экране СМС от неизвестного абонента, которого я не могла не узнать.

“Я опять тебя обидела.”

“Это вопрос?”

“Нет.”

– Нет – так нет, – фыркнула я, убрала телефон и отвернулась к стенке.

Еще одно СМС. Твердо намереваясь не отвечать, зажмурилась сильнее. Я была зла и одновременно заинтригована. Нет причин полагать, что я смогу уснуть, зная о непрочитанном сообщении от нее. Скрепя зубами, открываю переписку:

“Ты простишь меня?”

“Это срочно? Вы же знаете, когда у меня рабочие часы.”

“Не хочу, чтобы ты обвинила Шауля на пустом месте.”

“Значит, дело только в нем?”

Тишина. Мне все ясно. С чего бы мне надеяться, что этой женщине интересны мои чувства. Снова "дзинь".

“Я бы хотела общаться с тобой не как с домработницей, но когда кто-то рядом, это невозможно.”

“Почему?”

“Сложно объяснить…Остановимся на том, что для них это нарушение границ, ок?”

"О каких границах она говорит?" – подумала я, когда Моти треснул кулаком по моей двери с ворчливым кряхтением.

– Выруби далбанный звук!

“Ладно. Мне пора.”

“Мне очень важно знать, что ты не сердишься и мы все еще друзья.”

Не поверила своим глазам, перечитала еще раз.

– Друзья? – одними губами произнесла я, чтобы удостовериться, что это то самое слово.

Издав приглушенный писк, я спряталась под одеяло с головой, набрала в ответ "Я не сержусь", но кнопка "Отправить" продавилась и телефон завис. Нервно похлопав телефоном об ладонь и не увидев никаких изменений, я почти беззвучно застонала и вновь спрятала мертвый телефон под кровать.

Эта древняя машина для тренировки терпения отключалась раз в два дня, как по расписанию. Не было во мне больше воли думать о чем-то, кроме слов Хаи. Ничего не поделаешь. Отвечу утром.

Утро началось раньше обычного, с истошных криков Мойры где-то за дверью. Спросонья я решила, что она ругается на Моти, но ответные крики не слышались, да и Моти всегда просыпается позже меня. Пока я добралась до будильника и обнаружила, что его короткая стрелка еще не достигла пяти, крики только усилились. Я выскочила из комнаты, накинув на пижаму кардиган и на полном ходу столкнулась с Моти, который, очевидно, тоже не понимал, что происходит.

В глаза сразу бросилось отсутствие входной двери, которую будто вырвали с петель. И Мойра, бледная как стена, без устали вопящая, но не от злости, а скорее от ужаса. Моти тут же сорвался с места и рванул на улицу, открыв мне обзор.

На полу посреди коридора, в луже грязно-бордовой крови валялись ошметки сырого мяса.

Я вскрикнула, закрыла нос рукавом, сдерживая рвотный позыв.

– Свиная башка, – констатировал сквозь одышку Моти, высовываясь из дверного проема. – Похоже с потрохами. Ты что-то забыла нам рассказать, мам?

Мойра прижалась спиной к стене, держа ладонь на груди и хватая ртом воздух.

– Сначала уберем эту дрянь. Они нас предупредили.

Мойра редко вдавалась в подробности, предпочитала краткость. Каждый раз пыталась решить проблему самостоятельно, и ей это обычно удавалось, но не в этот раз. Этим утром проблема вдруг стала нашей общей. Нам угрожали.

Мойра все рассказала про Шимона. Он был игроком. Играл на свои деньги, из дома не брал, не хотел подставлять семью. И выигрывал закономерно и часто, пока не проиграл не тому человеку.

– Как он отдаст им деньги? Пришлет с того света? Абсурд, – Моти помотал головой, покачиваясь на табуретке.

Да смерти отца он редко включался в семейные дела, они его мало заботили, теперь же у него не было выбора.

– Они должно быть кретины, если рассчитывают от нас что-то получить.

– Прекрати! – перебила его Мойра, замахнувшись носовым платком, которым только что стирала слезы с морщинистых щек. – Мы найдем деньги. Это вопрос времени.

– Конечно. Успеть бы до того, как там окажутся наши головы, – буркнул муж Сары, поставил кружку на стол и похромал на выход.

Траур в доме кончился с выдранной входной дверью. Теперь в каждой комнате вполголоса обсуждалось то, о чем Мойра говорить запретила. Она должна была сохранить тайну мужа, не дать опорочить его честь, и память о нем в общине останется славной, чтобы его детям досталась лучшая участь.

– Где живет хаззан, у которого ты работаешь?

Моти неудачно слетел с последней ступеньки лестницы и наступил мне на ногу второй раз за утро. Увязался за мной, будто без него не хватало забот. Пришлось идти длинным путем, через весь район, давая ему больше времени, чтобы отстать.

– В Верхнем районе, а что?

– У тебя есть ключи от его квартиры?

Я недоверчиво на него покосилась, читая по конопатому лицу, к чему пойдет разговор. Моти прост, как лист пергамента. Я остановилась посреди улицы.

– Собрался грабить хаззана? И что же ты у него украдешь? Тфилин?!

Моти поднял перед моим лицом указательный палец, намекая на то, что надо бы быть потише, и еще раз окинул взглядом полупустую улицу.

– Судя по тому, сколько тебе платят, он конкретно зажравшийся хаззан, – Моти глумливо надул щеки.

– Во-первых, ты не знаешь, сколько мне платят. Во-вторых, не нужно грабить хаззана, вообще никого не нужно грабить.

Я отряхнулась от утренней промозглости.

– Хочешь помочь – найди работу получше.

– Получше уборщицы? Звучит несложно, – уязвлено вспылил Моти, демонстративно засовывая руки в карманы брюк, – Знаешь, я передумал. Раз ты не собираешься помогать, я просто провожу тебя до работы.

Это заявление прозвучало как угроза, застало меня врасплох, и Моти, в раз это поняв, озорно прищелкнул языком:

– Что? Старший брат должен знать, где работает его сестрица.

– Двоюродный брат, – я решительно не собиралась вестись, – Ты старше на полтора месяца! Тебе обязательно доставать меня?

Моти пожал плечами и внезапно поменялся в лице. Его новое непривычно строгое выражение меня насторожило. Я затаилась в ожидании.

– Лгунья.

– Нет!

– Ты не работаешь на хаззана.

– С чего ты взял?!

– Ладно, прогуляемся к нему в гости. Пойдем!

Зная, что словил меня на крючок, не спуская пытливого взгляда, он медленно и чинно провел в воздухе рукой по направлению дороги.