— О чём ты с ними говорил?

— Они слишком много знают, — недовольно сощурился сармат. — Про корабль, про Винстона… Не надо мне сюда больше ходить.

Кенен расплылся в довольной улыбке и протянул руку.

— Давай сюда карту, Джед. Нечего ей валяться без дела. Всё равно ты чай не пьёшь.

06 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — галактика Вендана, крейсер «Феникс»

Контейнеры, обёрнутые плотным защитным полем, со стороны выглядели как небольшой белый шар. Кенен поднял его на вытянутых руках и довольно усмехнулся.

— Одиннадцать килограммов?

— Десять, — поправил его Гедимин. Он готовился к выходу — наносил поверх брони нейтронностойкую пыль, разглаживал неровные участки, и скафандр постепенно приобретал нетронутый вид, будто и не было бесчисленных царапин и оплавлений. На корабле было тихо — в полтретьего сарматы ещё не проснулись, и перемещения Кенена и Гедимина могли бы заметить разве что операторы трёх реакторов, но им было не до того.

— Десять? — переспросил Кенен, опустив контейнеры на палубу. — Разве ты вчера не говорил…

— Килограмм останется тут, — пояснил Гедимин, прикрепляя белый шар к груди и придерживая левой рукой; контейнеры с ирренцием казались ему невесомыми. — Мне на опыты.

Кенен недовольно сощурился.

— Тебе мало «ириена»? Я думал, мы договорились…

Гедимин качнул головой.

— Мне нужен «лунник».

Несколько секунд Кенен молчал, разглядывая его броню, потом нехотя кивнул и жестом позвал Гедимина за собой. Они двинулись к хвостовому люку — отправляясь в другую галактику, не следовало привлекать к себе внимания.

…Тёплая волна сигма-излучения скользнула по лицу и схлынула, оставив сармата на палубе крейсера, и он кожей почувствовал гул массивных роторов и смещённую тягу антигравов.

— Уран и торий! — Линкен, остановившись напротив прибывших, вскинул кулак и ухмыльнулся. — Да, у нас большие проблемы с превосходством и величием расы. Но у нас ещё есть атомщик. Принесли? Сколько здесь?

— Десять триста, — Гедимин протянул ему контейнеры.

Линкен расплылся в довольной ухмылке и притянул сармата к себе, небрежно закинув белый шар на спину.

— Самое время, атомщик. Мы растратили все ракеты, а с кинетикой к Ириену не прорвёшься.

Гедимин мигнул.

— Объясни, — попросил он. — Я ничего не понял, но что-то не так.

— У тебя там своих проблем хватает, — недовольно поморщился Линкен. — Не бери в голову ещё и мои. Мы прорывались раньше, прорвёмся и теперь. Двадцать ракет — двадцать прорывов, сорок тонн руды. Идём, нечего тут стоять, — тебе место в капитанской рубке, и ты туда пойдёшь!

Гедимин озадаченно хмыкнул, но сопротивляться не стал. Кенен, оттеснённый солдатами, шёл где-то сзади; в рубку его попытались не пустить, но на удивлённый взгляд Гедимина Линкен всё-таки махнул рукой и позволил Маккензи войти.

— Не забывайся, Лиск, — хмуро сказал тот, садясь в кресло. — Я — такой же участник всех ваших проектов, как Джед.

— Гедимин, — недобро сощурился на него Линкен. — Так тяжело выучить семь букв?

Ремонтник облокотился на кольцеобразный стол и угрюмо посмотрел на обоих сарматов.

— Расскажи про Ириен.

Линкен досадливо поморщился.

— С Ириеном ничего нового. Закрытая планета, запрещённый металл, патрульная эскадра… Если бы я мог подогнать к ней крейсер, дело пошло бы бодрее, но в портал он не лезет. Обычно высылаю пару истребителей и рудовоз. Патруль отвлекается на ракеты и пальбу, рудовоз ныряет в атмосферу и летит обратно. Только вот мои шутки мианийцам уже приелись, и однажды на нырке нас всех прихватят. А крейсер в портал не пролезает. Мы вчетвером думали — может, ракетой его расширить?

Гедимин мигнул.

— Всё та же проблема с прожигателем?

«А я так и не поставил опыты с мембраной,» — с досадой подумал он. «Ведь есть же лаборатория! Откачать воздух, прожечь пару порталов, замерить…»

Линкен пожал плечами.

— Эта перегородка… Видимо, ей мы тоже надоели. Хильдир говорит, что порталы с каждым месяцем всё уже и уже. Скоро даже истребитель не пролезет.

— Скверно, — буркнул Гедимин. — И ты ещё сказал — из десяти килограммов получится двадцать ракет? Значит, критическая масса сейчас…

Линкен снова пожал плечами.

— Хильдир говорит — четыреста двадцать, но я беру с запасом.

— И это для «лунника», — пробормотал Гедимин, задумчиво щурясь. — Видимо, «кагет» теперь…

— До Кагета не добраться, — перебил его Линкен. — Да и незачем. Пока там досверлишься до руды, тридцать раз пристрелят.

В рубку вошли двое солдат с контейнерами, тщательно обёрнутыми защитным полем. Линкен, спохватившись, достал из «кармана» небольшую, но тяжёлую коробку.

— Ипрон и кеззий. Немного, но что есть.

— Сколько здесь? — Кенен, оживившись, подошёл к контейнерам. — Это плутоний?

— В этот раз мало, — сказал Линкен. — Девять килограмм. Ещё полкило серебра — говорят, оно вам нужно. Зато надрали урановых пластин — тонны три, обеднённый, сложили в трюме. Надо?

Гедимин кивнул.

— Тебе не попадался ферк?

Линкен задумался.

— Есть немного в корабельных запасах, — сказал он. — Роторы, бывает, трескаются…

— Тогда не надо, — качнул головой Гедимин. — Но если найдёшь…

Линкен хмыкнул.

— Ферк — редкое ископаемое. Разве что… — он ненадолго задумался, и на лицо выползла недобрая ухмылка. — Протащить бы крейсер сквозь портал…

Гедимин положил ладонь на его кулак.

— Дай мне время на опыты. К маю, если всё пойдёт как надо, сделаю тебе новый прожигатель.

Линкен мигнул.

— Справишься? Тебе же выжгли всё…

Гедимин поморщился.

— Не выжгли бы — уже бы сделал. Поищи обсидиан. Он должен быть на вулканических планетах. Возможно, там, где звезда растёт, и приливные силы…

Взрывник хлопнул его по плечу.

— Что-нибудь найдём, атомщик.

…Они возвращались на корабль, обвешанные контейнерами, — Гедимин нёс три центнера обеднённого урана, плутоний и серебро, Кенен шёл налегке, на ощупь вычисляя расстояние до люка. Ремонтник, сгрузив всё в герметичном отсеке и выложив плутоний в охлаждаемую цистерну, забрал серебро, кеззий и ипрон и пошёл было в цех, но Кенен поймал его за локоть.

— На какие там опыты тебе нужно время?

— Прожиг, — ответил Гедимин. — Надо изучить свойства мембраны…

— Прожиг, — повторил за ним Кенен. — Тот самый, что при неудаче заменяет собой небольшой «Теггар»?

Гедимин озадаченно посмотрел на него.

— Я знаю, как проводить прожиг, — недовольно сказал он, догадавшись, что Кенен совсем не рад будущим экспериментам. Командир базы хмыкнул.

— Ты много чего знаешь, Джед. Критическую массу ирренция, например…

Гедимин едва заметно вздрогнул.

— Говори прямо, — угрюмо сказал он. — Что не так?

— Мне корабль жалко, Джед, — тяжело вздохнул Кенен. — Иди-ка со своими экспериментами… куда-нибудь из этого кратера. Мы на днях едем в Бэрд за субстратом, включу тебя в экспедицию.

…Флия, недавно вылитая в форму, ещё не остыла и просвечивала сквозь полупрозрачные стенки алым с рыжеватым отливом. Литейная станция тихо шипела под воздушными потоками — после такого сильного нагрева её следовало охлаждать медленно. Гедимин раскатывал ипрон, то и дело останавливаясь и замеряя толщину листа; всё, что тоньше полумиллиметра, у него начинало рваться, и тут надо было уступить место Иджесу. Пока Иджес сидел рядом, на пустом месте у литейной станции, поглядывая на термодатчики и баюкая на ладони шаровидный дрон.

— Так говоришь, твои прожигатели стали работать ещё хуже? Хуже, чем во время войны? — спросил он, дождавшись, когда Гедимин закончит измерения и запустит станок. — Может, Лиск сломал реактор?

Сармат качнул головой.

— Я бы заметил. Что-то меняет свойства. Либо ирренций, либо мембрана. Если ирренций… — он задумчиво сузил глаза. — Тогда и реактор работал бы не так. Или вообще остановился бы. А мембрана… Мы так и не изучили её на «Гекате».