О Тамоанчане он спрашивал только вчера, перехватив в столовой Исгельта и Фалька. Те переглянулись и одновременно пожали плечами. Поиск возобновлялся каждый месяц; обнаружили много новых планет, расширили карту чужой вселенной, но Тамоанчан пропал бесследно. «Может, там уже город,» — невесело усмехнулся Гедимин, отмечая в передатчике проведённый опыт и готовясь к следующему. «Терраформированная планета, сольвентные шахты, посёлок под куполом. Если кто-то из них понимает в биологии — ещё и клонарий построят…»

— Гедимин! — передатчик, только-только закрытый, снова замигал красным. — Где ты там? Не под куполом?

— На полсотни метров вправо от острия, — отозвался Гедимин. — Тут антиграв ещё работает. Подходи спокойно.

— Я уже у входа в купол, — из-за холма, сливающегося с пейзажем, выглянул сармат в чёрном скафандре и помахал рукой. — И ты сюда иди. Чем ты снова занят?

— Я же предупредил — буду работать с координатами, — напомнил ремонтник, недовольно щурясь. Очевидно было, что провести последние намеченные эксперименты ему не дадут.

— Ты уже неделю с ними работаешь. Что с реактором?

Хольгер не спешил подходить — так и стоял у купола, выжидающе глядя на Гедимина. Тот досадливо морщился, но уступать не хотел — сел рядом с «остывающими» твэлами и пожал плечами.

— Работает. Сам проверь.

— Понятно, что работает, — сердито сказал Хольгер. — Ты эксперимент проводить собираешься? Исгельт уже спрашивает, где результаты.

— А, это… — Гедимин неохотно поднялся, осторожно взял оборудование — по два твэла в каждую руку — и пошёл к куполу. — Послезавтра. Надо проверить твою автоматику под облучением. Завтра остановим реактор и посмотрим, что с ней. Если не выгорела, проведём эксперимент.

— Завтра… — Хольгер покачал головой. — Ты уже всё проверил в лаборатории. Что должно измениться?

— Интенсивность, — Гедимин кивнул на купол. — Чем ты проверял? Пучковым облучателем? Тут излучение сильнее на порядки.

Хольгер открыл шлюз, вошёл вслед за Гедимином, на ходу прикрывая глаза тёмным щитком, и встал на максимальном расстоянии от пучка твэлов — для этого ему пришлось распластаться вдоль стены. Гедимин удивлённо мигнул.

— Ты же в скафандре, — напомнил он, подняв твэлы к глазам и внимательно рассмотрев их. — И тут ничего опасного.

— Мне одно интересно, — сказал Хольгер. — Если бы Кумала не сделал тебе скафандр, ты оставил бы опыты? Сомневаюсь.

— Я не дурак, чтобы трогать ирренций без защиты, — Гедимин обиженно фыркнул. — Ты боишься облучиться сквозь скафандр. А твоя едва живая автоматика должна уцелеть под ипроновой фольгой. Тут у тебя всё стыкуется?

Теперь фыркнул Хольгер, и под купол они входили молча. Сегодня рядом с реактором никого, кроме них, не было, — оба отряда охраны остались на ближайшем наблюдательном пункте.

— Стивен требует допуска на испытания, — сказал Хольгер. — И установки камер в реакторном отсеке.

— Пускай ставит, — отозвался Гедимин. — Приходит и ставит. Только больше ничего руками не трогает.

Он осмотрел стены «отсека», машинально выбирая место для камеры. «Если только Кумала одолжит ему ипроновое стекло. Иначе — минуты не проработает,» — сделал он вывод и снова забыл об охраннике и его требованиях. Он подошёл к щиту управления, быстро проверил показатели и одобрительно кивнул. Последние восемь часов реактор работал без сбоев, питая электричеством ближайшую кислородную станцию и систему жизнеобеспечения обоих куполов.

— Первая сарматская АЭС, — хмыкнул Хольгер, остановившись рядом с Гедимином. — Никаких мартышек в окрестностях.

— На крейсер хотят поставить два таких реактора, — сказал Гедимин, скрывая усмешку. — Жаль, нас на борт не возьмут.

02 июля 37 года. Луна, кратер Кей, малый полигон

«Определённо, проще было бы их отнести в укрытие за шкирку,» — думал Гедимин, угрюмо щурясь на охранников. Они стояли у входа в реакторный купол, и ремонтник периодически с тоской на него оглядывался. До объявленного времени эксперимента оставались считанные минуты.

— Нет, ты не будешь стоять внутри. И остальные не будут, — вернулся к надоевшим разъяснениям Гедимин. — Конрад и Васко будут ждать вон там. А ты — с той стороны, вон за тем выступом.

Васко и Конрад переглянулись, но промолчали. Они, как подозревал Гедимин, давно ушли бы, куда велено, однако напрямую они подчинялись Стивену, а не ремонтнику…

— Почему мы ждём там, а не внутри? — спросил командир охраны, подозрительно глядя на Гедимина. — Нам приказано охранять тебя. А ты — внутри.

— Там от вас не будет никакой пользы, — терпеливо ответил сармат. «Здесь — тоже,» — подумал он, но одёрнул себя, вспомнив, как его выносили из «реакторной ямы».

— Здесь вас не заденет взрывом. Если будет авария, вы уцелеете и поднимете тревогу.

Взгляд Стивена стал ещё более подозрительным.

— Откуда ты знаешь, что будет взрыв?

— Есть вероятность, — сармат покосился на купол и неохотно посмотрел на охранника. «А давно мог бы всё запустить…»

— Зачем ты ставишь этот опыт, если знаешь, что будет взрыв? — не отставал Стивен. Гедимин мигнул. «Здравая мысль? Ничего себе…»

— Есть вероятность, что его не будет, — ответил он. Теперь мигнул Стивен.

— Так взрыв будет или нет?

Гедимин пожал плечами.

— Скоро узнаем. Иди в укрытие и отводи своих бойцов. Я уже две минуты как должен запустить процесс. У меня тоже приказ.

Несколько секунд Стивен сверлил его взглядом, потом резко развернулся к Васко и Конраду и жестом направил их к условленному укрытию. Гедимин, одобрительно кивнув, пошёл к куполу. «Надо было сразу сказать, что у меня приказ. Кажется, это для него важно. Странный он всё-таки,» — думал он.

— Attahanqa, — прошептал он, встав у щита управления. Купол был наполнен изнутри синевато-зелёным светом, температура держалась в пределах нормы, роторы вращались так быстро, что невозможно было сосчитать обороты, — со вчерашнего дня ничего не изменилось. Гедимин секунду помедлил, глядя на монитор и пытаясь определить по его показателям состояние «автоматики», спрятанной в дуге управления; вчера дугу сняли и вскрыли, обнаружив внутри относительно сохранные механизмы, но с тех пор прошло двадцать два часа, и в их сохранности Гедимин уже не был уверен. «Ладно, хватит тянуть,» — он нажал две клавиши и решительно опустил рычаг, приводя в действие поворотники системы линз. Последняя клавиша была красной — кажется, Хольгер заменил её вчера, сам Гедимин не одобрял такие шутки. «Потом уберу,» — подумал он, нажимая красную кнопку. «Хорошо, хоть маленькая. Пришёл бы Лиск — поставил бы большую.»

Дальше всё происходило быстро, — серебристые цилиндры, прикрывшие собой два твэла, два плоских экрана, поднявшиеся к потолку, едва уловимая рябь на краю поля зрения, — автоматика вводила координаты, за пределами купола два луча постепенно сближались. «Лечь?» — успел подумать Гедимин; больше он не успел ничего.

Поверхность под ногами внезапно взлетела вверх на полметра — и рухнула вниз с грохотом, треском и стеклянным звоном. Гедимина ударило в грудь и швырнуло назад, раскалённый воздух коснулся ноздрей, — респиратор мгновенно прогрелся и обжёг лицо. Сармат покатился по жёсткому грунту, запоздало прикрывая голову; что-то вязкое текло по пальцам. Руки жгло, под опущенными веками пульсировал красный свет, нестерпимо яркий, вызывающий слёзы. Все звуки утихли — купола не было, воздух развеялся, нечему было передавать волны, только внутри скафандра был слышен истошный писк дозиметра. Прибор зашкалило.

— Fauw! — взревел передатчик; Гедимин вздрогнул, попытался встать и зашипел от резкой боли в боку. Спину он сохранил; в очередной раз пострадало плечо, локоть врезался в нижние рёбра, — и там, и там броня выдержала, но мясо и кости оказались менее прочными. Сармат привстал, опираясь на правую руку; первым, что он увидел, был тридцатитонный ротор, лежащий у его ног. Массивную деталь сорвало с основания, и она откатилась вниз по едва заметному склону. Осколки малых роторов и кипящую массу, горящую зелёным огнём, разметало на полсотни метров по округе. Ротор заслонял обзор; Гедимин оттолкнулся от земли и встал во весь рост, ошалело мигая. Часть расплава — смеси ирренция, разных видов стекла и металлической пыли — налипла на скафандр, проела два слоя брони и на третьем остыла. Гедимин посмотрел на серебристые «промоины» на груди и животе — ипроновые щитки тоже не выдержали, расплавились и смешались с кипящим ирренцием. Как и ожидалось, на этом реакция прекратилась, — металлическая масса даже успела затвердеть.