— Как часто?

— Раз в неделю, — ответил сармат, удивлённо мигнув.

— И в последний раз это было позавчера? — уточнил куратор. — Хорошо… И вы можете также вызывать ремонтников, если что-то выйдет из строя между проверками?

Эвтимис кивнул, бросил быстрый взгляд на разобранный утилизатор, к которому медленно разворачивался Ассархаддон, и растерянно посмотрел на Гедимина. Ремонтнику было не по себе — как всегда, когда он не понимал, что происходит, но чувствовал, что должен понимать.

— У вас возникла неисправность в одном из автоклавов, запирающих механизмах двери и вот в этом утилизаторе… Когда были вызваны ремонтники?

Эвтимис мигнул.

— Мы не…

Один из медиков, переменившись в лице, быстро зашевелил пальцами. Эвтимис замолчал.

— Вы не вызывали их? — закончил за него Ассархаддон. — Разумеется. Вы привлекли к ремонту раненого физика-ядерщика. Напомните, для чего Гедимин Кет был сюда помещён? Ему поручили ремонт вашего оборудования? Или была другая причина?

Он оглянулся через плечо на Гедимина, и тот увидел насмешливые искры в его глазах. Эвтимис судорожно сглотнул — что бы ни веселило сейчас куратора, медику было не до смеха.

— Гедимина никто не привлекал. Он сам захотел… — сармат покосился на медика, сигналящего жестами от двери, и замолчал. Ассархаддон вздохнул.

— Да, чего ещё может захотеть раненый физик-ядерщик… Даже если считать, что он не вполне ясно мыслил из-за травмы и последствий лечения, — что должны были ответить ему вы, Эвтимис? Радостно согласиться?

Медик попятился, меняясь в лице, — охранники по неслышной команде поворачивались к нему.

— Напомните, в каких случаях вы можете привлекать больных к работам? — спросил куратор. По быстро темнеющим глазам Эвтимиса Гедимин понял, что ничего хорошего сейчас не будет.

— Heta! — сказал он, пытаясь разогнуть «руку» охранника, прижавшую его к стене. — Стой! Меня не привлекали, это я вызвался…

— Heta, — Ассархаддон выставил руку ладонью вперёд. — Вы готовы заступаться за всех подряд. Это я уже знаю. Вопрос в другом… Что вы молчите, Эвтимис? Вы нарушили несколько инструкций разом — так ещё постараться надо было!

Сармат сделал ещё шаг назад, но сверкнувшие разряды оказались быстрее. Медик дёрнулся, качнулся, запрокидывая голову, но следующая вспышка сложила его пополам и уронила ничком на пол. Он дёрнулся ещё раз и затих.

Двое медиков шарахнулись назад, вжимаясь в стены. Гедимин с утробным воем вцепился в «руку» экзоскелета и рванул её вверх. Заскрежетал металл, хватка, удерживающая сармата, разжалась, и он от неожиданности полетел вперёд, приземлившись на руки практически рядом с неподвижным Эвтимисом. Что-то с сухим треском обожгло пальцы, сармат отдёрнул руку и с изумлением уставился на медика. Крови не было — ни на теле, ни на полу; веки «убитого» часто вздрагивали, и, прижав пальцы к его шее, Гедимин нашёл пульсирующую вену. За спиной коротко хохотнул Ассархаддон.

— Не бойтесь за него. Сегодня это был станнер. А если нарушение повторится — будет бластер. Можете вернуться к работе, Эвтимис. Гедимин, вставайте. Здесь есть кому оказать помощь. Вас мы ждём в Ядерном блоке. Надеюсь, вы здесь ненадолго. Tzaatesqa!

Слегка приподняв ладонь на прощание, он вышел. Охранники молча последовали за ним. Эвтимис с тихим стоном шевельнул рукой, отталкивая Гедимина. Двое медиков подхватили оглушённого, понесли к кушетке.

Эвтимис очнулся быстро — спустя четверть часа и две ампулы неизвестных Гедимину веществ он сел, потирая обожжённые места. Ожогов, впрочем, видно не было — станнеры охраны были откалиброваны как следует.

— На орбиту Седны их всех, — пробормотал медик, протягивая руку за своим комбинезоном. — Физик, иди спать. Чтоб я ещё раз тебя о чём-то попросил…

— Я не звал его сюда, — беспомощно пробормотал Гедимин. — Как он узнал?

— Это Ассархаддон, — буркнул Эвтимис, с помощью подручных поднимаясь на ноги. — Иди отсюда, физик. Лежи и думай о космофлоте. Второй расстрел мне не нужен.

22 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

Пластины скафандра сомкнулись на груди, сегменты шлема поднялись над воротником и соединились, и Гедимин поднял руки и сжал пальцы, чувствуя привычный холодок на коже, — он успел соскучиться по броне, надёжно отделяющей от внешнего мира. Хольгер, зашедший за ним поутру, терпеливо ждал, а за дверью ждали два отряда охраны.

— Как плечо? Сможешь работать? — спросил химик, увидев, что Гедимин проверяет ремонтную перчатку. Тот кивнул и жестом указал на дверь — «Идём».

…Хольгер, отодвинув защитный экран, извлёк один из прожигателей и протянул Гедимину. Тот взвесил установку в руках, придирчиво её осматривая. Первое, что он заметил, — корпус, сменивший цвет с золотистого на светло-серый, второе — три малых излучателя двойного пучка по бокам.

— Серый? Флия вместо ипрона? — сармат недовольно сощурился на Хольгера.

— Для отслеживания реакции, — пояснил тот, приподняв включённый анализатор. — Как ты предлагаешь просвечивать ипроновый корпус?!

— Ладно, — буркнул Гедимин, вскрывая прожигатель. Тот легко раскрылся, показывая выдвинутый на всю длину обсидиановый стержень о восьми лопастях и разделённый на восемь секторов ирренциевый сердечник, изнутри выстланный серебристым металлом. Гедимин мигнул.

— Флия внутри? Ну и чего вы после этого ждали — стабильности?! — он, сердито щурясь, провёл пальцем по серебристому слою. — Убери это. Замени ипроном. Доэкономишься!

Теперь мигнул Хольгер.

— Флия перенимает все свойства ипрона, разве не так? — он пристально смотрел на Гедимина. Тот хотел ответить резко, но вспомнил, кто работал над сплавом, и осёкся.

— Флия — хороший сплав, — сказал он так осторожно, как только мог. — Но сигму не экранирует. А сигма… что-то она делает там, внутри. Я бы с ней был осторожен.

Хольгер, подумав пару секунд, кивнул.

— Если ты думаешь, что дело в сигме… У нас ещё есть ипрон. Жаль, конечно, что с заменой не вышло…

«Ладно — ипрон. Где Ассархаддон берёт столько серебра, что хватает на тонны флии?» — подумал Гедимин, отходя к свободному стенду. Защитное поле погасло, освободив место для работы; сармат положил установку, закрепив её в зажимах, и вынул весь ирренций.

— Принеси мне ипрон, — попросил он. — Ещё — один «арктус» и два датчика «омикрон-альфа».

— Ты что-то задумал? — спросил Хольгер, поставив на стенд ёмкость с тонкими золотистыми прутками. — Ты уже знаешь, что делать?

Гедимин неопределённо пожал плечами.

— Есть пара мыслей. Длина стержней… и скорость реакции, должно быть. Поле быстрее механизма. Это может быть важно.

— Действуй, — Хольгер положил рядом два запакованных датчика и новенький генератор защитного поля. — А я потом скажу, почему тут три боковых пучка.

— Ага, — отозвался Гедимин, ломая стержни и ссыпая обломки в тигель. — Потом.

«Удлинить сердечник. Отслеживать вспышки. Заменить флию на ипрон,» — мозг работал быстро и чётко, туман и ощущение пустоты в черепе ушли, как и не появлялись. «Обойдёмся без переговоров с ирренцием. Надоело выглядеть идиотом.»

23 апреля 38 года. Луна, кратер Кеджори, научно-испытательная база «Койольшауки»

— Один излучатель задаёт гравитацию, второй — спектр и интенсивность излучений, третий — продолжительность жизни? — Гедимин вкрутил болт до упора, замкнув обруч, удерживающий малые прожигатели на корпусе центрального. — Откуда вы знаете, как задавать спектры?

Хольгер смущённо потупился.

— Мы работали, Гедимин. Всё время, пока ты болел, и до этого тоже. В каждый портал засылали по сотне дронов, анализировали снимки, составляли карты. Уже собрано под семь десятков кодов. Хочешь список?

— Давай сюда, — кивнул Гедимин. — Это интересно. Значит, у вас две координаты… И что, теперь вы умеете пробивать порталы в заданное место? Один рядом с другим?