— Значит, вы сломали мембрану, — Иджес едва заметно поёжился. — Может, оставить её в покое?

Гедимин вздохнул.

— Линкен застрял в чужой галактике. А я так и не сделал нормальный реактор. Всего-то и надо было — каких-то два года не лезть в идиотскую войну…

Он остановил станок и снова измерил толщину листа. Ипрон незаметно раскатался до четверти миллиметра. Удивившись, что лист до сих пор цел, сармат отошёл от механизма и кивнул Иджесу. Литейная станция (а тем более — слиток флии) до сих пор не остыла, и металл дышал жаром. Гедимин достал чертёж нового твэла и сверился с ним. Конечно, работать с ирренцием в присутствии Иджеса он не стал бы, но топливные таблетки нового образца уже проходили отжиг в паре метров от сарматов, за непрозрачным защитным полем, — Иджес их не видел, а дозиметры не чувствовали. «Эти твэлы вчетверо тяжелее старых,» — думал Гедимин. «Из-за внешнего слоя… Надеюсь, реакцию он не загасит. У «лунника» омикрон-поток сильнее…»

10 марта 28 года. Луна, кратер Пири, город Кларк — кратер Бэрд

Ирренциевый реактор был загружен заново и остался под присмотром Амоса; он же после недолгих уговоров согласился присмотреть за экспериментальным твэлом. Миниатюрный реактор, закрытый кожухом, «горел» в лаборатории Гедимина. Сармат давно не трогал его, только отслеживал параметры и собирал статистику. Пару раз в сутки твэл терял стабильность, излучение начинало пульсировать, и немедленно срабатывала система глушения; поставить запуск на автоматику Гедимин пока не рисковал — для этого и был нужен Амос. Филк, услышав о нестабильном реакторе под боком, скривился, в заверения, что взрыв его не зацепит, не поверил, но приглядеть согласился, — и теперь Гедимин, относительно успокоенный, стоял в капитанской рубке и терпеливо ждал, пока Кенен, открыв потайную нишу, рылся в документах.

— Список бригады… — командир ткнул в передатчик, и смарт на запястье Аксы, бригадира, с которым Гедимин отправлялся в кратер Бэрд, несколько раз мигнул. — Разрешение на выход из-под городского купола… разрешение на пребывание в кратере Бэрд… лицензия на управление проходчиком… квитанция на аренду проходчика… чёрт! Ещё же пошлина, совсем забыл… ладно, на месте доплатишь. Там ещё пени набежали, чтоб их…

Он сунул Аксе в руку пятикойновую карточку и вернулся к раскопкам.

— И разрешение на добычу двухсот тонн силикатного субстрата, — с облегчённым вздохом он протянул Аксе ещё один блестящий лист. — Всё. На посту сегодня Курт Урслер.

Акса, кажется, знал этого человека, — при звуках его имени он слегка поморщился.

— Вот именно, — мрачно кивнул Кенен. — Из фургона без приказа не лезть, рот не открывать. Джед, ты слышал? Вот тебе особенно — рот не открывать!

Гедимин досадливо сощурился. «Можно подумать, я тут один не знаю местных порядков!»

— Давайте, парни, — Кенен обвёл сарматов внимательным взглядом и, не услышав возражений, удовлетворённо кивнул. — Станцию понесёт Гедимин. Он — ваш штатный ремонтник, поняли?

Гедимин посмотрел на свою временную бригаду. Кроме него, настоящих сарматов там не было — только филки, и он в своей спецброне возвышался над ними на метр.

— Там не действуют гравикомпенсаторы, — напомнил ему в спину Кенен. — Джед, смотри не упрыгай в соседний кратер! На пребывание там у тебя разрешения нет!

…Глайдер-тягач с тремя прицепами, набирая скорость, поднимался по склону кратера Пири. Из закрытого пассажирского фургона Гедимин не видел ничего, кроме восьми филков, осторожно рассредоточившихся вокруг него, и кислородной станции, на которой он сидел. Станция перерабатывала последние килограммы субстрата, наполняя кислородные баллоны, и расщепляла углекислый газ, выдыхаемый сарматами; все сидели с открытыми респираторами и вроде как не чувствовали духоты, но Гедимин думал, что ему удобнее было бы респиратор закрыть. Все слоты под кислородные баллоны в его скафандре были заполнены — как и у филков, едущих с ним: в кратере Бэрд не было ни гравикомпенсаторов, ни своего атмосферного купола.

— Туда всегда ездят только филки? — спросил Гедимин у ближайшего сармата, но в тишине его голос прозвучал неожиданно громко и дошёл до бронированной кабины, где сидел Акса.

— Ты — первый Старший в этой бригаде, — отозвался он. Гедимин мигнул.

— Первый кто?

Филки захмыкали, переглядываясь.

— Старший. Так вас называют, — сказал Акса. — Никогда не слышал?

— Меня никогда не… называли, — проворчал Гедимин, думая о стремительности изменений. «Мы всегда были просто сарматами. Обычными. Настоящими. Значит, у филков есть для нас свои обозначения. Ну, этого следовало ждать. Они ведь тоже разумные существа.»

— Люди меньше нас боятся, — пояснил ближайший филк озадаченному сармату. — Вы, Старшие, крупнее, сильнее… и трижды с ними воевали. Тебе, наверное, лучше сидеть в фургоне. Разрешение на тебя есть, но мало ли…

Гедимин пропустил последние фразы мимо ушей — у него уже была расписана программа экспериментов, и сидеть в фургоне он не собирался. Глайдер, перевалив через невидимый хребет, снизил скорость; сармату на секунду заложило уши.

— Вышли из городской зоны, — сказал один из филков, широко расставляя пальцы на ступнях, как будто пол мог уйти из-под его ног. — Теперь держитесь.

Гедимин выпустил когти за секунду до того, как его подбросило к потолку, и едва успел смягчить удар. Крыша фургона затрещала, филки, «заземлившиеся» на пару секунд раньше, укоризненно захмыкали.

— На Энцеладе земная гравитация? — еле слышно пробормотал один из них. Гедимин сердито сощурился, но не ответил — он устраивался на кислородной станции так, чтобы не слетать с неё на поворотах. Сама станция была принайтована прочно — сармат проверил крепления перед выездом и теперь жалел, что сам не пристегнулся к тем же тросам. Гравитация падала с каждым метром, глайдер спускался на дно южного кратера. Спускаться было недалеко — всего километра три.

Тягач плавно затормозил — Акса старался не трясти прицепами, в областях обычной лунной гравитации они становились необычайно летучими. Гедимин, проскрежетав когтями по обшивке, кое-как удержался на месте. Что-то запищало в ушах — сначала тихо, потом — пронзительно до боли.

— Пост, — тихо сказал ближайший филк. Фургон слегка встряхнуло. Люк открылся. Внутрь заглянул жёлтый «Шерман» довоенного образца — Гедимин даже мигнул от удивления, увидев такую «древность».

— На выход! — рявкнул экзоскелетчик. Гедимин, досадливо щурясь на распахнутый люк, в который высвистел из фургона весь кислород, поднялся на ноги и широко расставил пальцы. Он старался передвигаться осторожно, на цыпочках, но всё равно врезался в край люка и едва не сбил с ног пару филков.

Двое экзоскелетчиков, выстроив сарматов в шеренгу, светили на них считывателем, третий сверялся со списком, перед четвёртым Акса разложил документы.

— Просроченная пошлина, — буркнул человек. — Пеня за четырнадцать дней…

Он потыкал в кнопки смарта.

— Четыре восемьдесят два, — объявил он. — Плати или езжай обратно.

Акса без единого звука протянул ему пятикойновую карту. Лицо на нагрудном мониторе экзоскелета сморщилось, но наручный аппарат исправно запищал — долг Кенена был погашен.

— Сектор эпсилон восемь дробь четыре, — экзоскелетчик снова тронул кнопки; в этот раз запищал наручный смарт Аксы. Гедимин услышал в наушниках негромкий ропот.

— Это в часе пути! — Акса недовольно сощурился. — Других свободных секторов нет?

Сармат оглянулся через плечо. Глайдер загораживал обзор, но кое-что было видно. Пост находился на склоне кратера, и вся равнина была как на ладони — груды поднятой взрывом породы, световая разметка, редкие проходчики, роющиеся в обломках. Гедимин насчитал всего шесть на обозримом пространстве; он не знал, как распределяются сектора, но свободных было много, и гораздо ближе, чем в часе пути от поста.

— Сектор эпсилон восемь дробь четыре! — повторил постовой, повысив голос. — Продолжайте движение!