Секунды тянулись мучительно медленно. Сармат недовольно щурился на трубу. «Менять надо. Это — до первой серьёзной встряски…»

— Эй, Гедимин, — Иджес тронул его за плечо. — Давай отсюда выбираться. Эта штука не шипит? Вот и хорошо. За весь реактор нам не платили!

Его голос едва заметно дрожал, и он поминутно косился на дозиметр. Теперь, когда труба не парила, фон заметно снизился — радиоактивный пар осел на стены и ушёл из-под щупов прибора. Гедимин замерил излучение в капле, стекающей по переборке, и тяжело качнул головой. «Это уже не наше дело,» — напомнил он себе. «Утечку мы закрыли.»

… - И он эту трубу сжал в кулаке. У меня дозиметр зашкалило! — вполголоса делился впечатлениями Иджес. Он сел в стороне от Гедимина, среди ремонтников; сейчас все глазели на него, слушая историю о ремонте реактора — волнующую и не имеющую почти ничего общего с правдой. Гедимин задумчиво щурился, вспоминая, когда Иджес научился так интересно рассказывать, — видимо, за время войны…

— Джед, ты пить будешь? — тронул его за локоть Кенен. — Сколько можно смотреть на стакан?!

— Не трогай, — буркнул сармат, поднимаясь из-за стола. — Ни стакан, ни еду. Я ненадолго.

«Надо сказать Маккензи — пусть даст мне денег,» — думал он, выбираясь из здания терминала. «За месяц мы должны были что-то заработать. У меня с собой ни койна.»

Было ещё рано, и свет на улицах поддерживали по-дневному ярким, — к вечеру его специально приглушали «для поддержания суточного ритма», как объяснял Кенен, лучше разбирающийся в биологии приматов. Мастерская «Галь & Уотерс» была открыта, из-за приподнятой вертикальной створки доносился прерывистый рёв мотора — какой-то механизм гоняли на стенде. Когда Гедимин подошёл к воротам, звук перестал прерываться, — двигатель наконец запустился, хотя сармату его шум всё равно не нравился.

— Ну хватит, хватит, — послышался из-за створки ворчливый человеческий голос. — Ты сегодня сам не свой. Если спешишь, то я не задерживаю.

Гедимин мигнул. «Это Галь? Непохоже, чтобы он…»

Мысли сармата прервал звук поднимающейся створки. Долговязая фигура в тёмно-синем комбинезоне высунулась наружу — и тут же отпрянула.

— Готов? — Гедимин приподнял сжатый кулак до плеча — так Кенен модифицировал «салют Саргона», в очередной раз запрещённый в пределах Солнечной Системы. — Тебе что-то платят? Если Кенен съел мою порцию, мне тебя даже накормить нечем.

Харольд, вытаращив глаза, странно булькнул и передёрнул плечами.

— Идём, теск, — пробормотал он. — Смотри, какая эмблема. Я сам её сделал.

Эмблема висела поверх комбинезона на стальной цепочке, — голова, отдалённо похожая на заячью, но с оскаленными клыками, пририсованными от какого-то крупного хищника, и свирепым выражением морды.

— Отряд назывался «Лунный Заяц», — пояснил Харольд. — Когда сюда пришли тески… ну, повстанцам пришлось побегать. И Рагна Даллен…

Гедимин слушал его рассказ вполуха — мешала назойливая мысль, что Харольду, полусармату, следовало бы меньше радоваться успехам повстанцев-людей. «Ещё и воевал на их стороне…» — сармат едва заметно поморщился. «Всё-таки глупая была идея с этими полукровками. Ерунда какая-то получилась.»

— И вот я сказал… — Харольд, до того идущий за Гедимином со всей возможной скоростью, вдруг остановился и подался назад. Они почти пришли — до входа в бар оставалась пара шагов. На пороге, расправив плечи, стоял Кенен и недобро щурился.

— А, вот для кого еда, — он презрительно скривился, глядя на сулиса. — Эй, Дэйв! Смотри, кого сюда притащили!

Дэвид, на ходу вытирая руки, выглянул в коридор и остановился, пристально глядя на Харольда. Тот шагнул вбок, прячась за спиной Гедимина. Сармат недоумённо мигнул.

— Уотерс, — медленно проговорил Дэвид. — Я все ждал, когда тебе надоест от меня бегать. Ярик обещал прислать тебя на отработку три недели назад.

— Не трогал я твой ром! — крикнул Харольд из-за спины Гедимина. — Тут полгорода ходит, а на меня потом…

— До тебя он был на месте, — отозвался Дэвид, складывая руки на груди — так же, как вставший рядом с ним Кенен. — И насчёт той драки…

— Они первые начали! — Харольд, как ни пытался Гедимин его высмотреть, не выходил из слепой зоны. — Что я должен был — сидеть, пока меня метелят?!

— А то никто не видел, как ты показывал им факи, — бросил Дэвид, глядя сквозь Гедимина с нарастающей скукой и отвращением. — Уотерс, тебе место в зоопарке, рядом с мохнатыми мартышками. Если ты пришёл не для отработки…

Гедимин, спиной уловив слабое движение воздуха, резко развернулся и сцапал Харольда за плечо.

— Не знаю, что у вас тут за дела, — медленно проговорил он, — но мне это не нравится. Кенен, отдай мне мой паёк, и мы уйдём.

— Значит, отработки я не дождусь, — тяжело вздохнул Дэвид, разворачиваясь к двери. — Подожди минуту, теск. Паёк — твой, но эту обезьяну больше сюда не води. Ты, я вижу, добрый парень, но простой, как табуретка.

Гедимин сердито сощурился, но пояснения ему никто давать не собирался — Кенен, показав несколько выразительных жестов, ушёл в бар, выглянувшая официантка со свёртком еды метнула на Харольда недовольный взгляд, но с Гедимином попрощалась вполне вежливо. Полукровка понуро молчал, пока они не вышли из терминала, и сармат не выпустил его плечо.

— Бери, — Гедимин протянул сулису свёртки. — Вон там скамейка. Сядем, и ты поешь. Они положили контейнер жжёнки… или чего-то вроде, чтоб я ещё в этом разбирался…

Махнув рукой, он тяжело опустился на скамью. Она выдержала вес сармата в скафандре — и сулиса, приткнувшегося ему под бронированный бок.

— Видел? — мотнул головой Харольд, жадно проглотив половину бургера. — Он меня убил бы, если бы не ты. И за что?! На меня напали, я защищался, стул полетел не туда…

— Бывает, — буркнул Гедимин. — Как с Кененом. Вечно его били по всем углам.

Харольд фыркнул, поднял взгляд от еды, просительно заглядывая Гедимину в глаза.

— А за что его били?

Гедимин пожал плечами.

— За человечьи повадки. Всё время что-то затевал… Так сколько их было? Тех, кто напал?

— Четверо, — ответил Харольд, не переставая жевать, и для наглядности показал четыре пальца. — Они меня потом караулили у мастерской…

— Понятно, — сказал Гедимин, глядя на мигающие вывески. Уличное освещение приглушили, и тем ярче были видны развешанные повсюду подсветки странных мест, куда сармат даже не заглядывал.

— Где ты живёшь? — спросил он. — Сам доберёшься?

— Лучше ты со мной, — вяло ответил Харольд. Он выпил контейнер подкрашенного спирта махом, по-сарматски, и его мгновенно развезло — он даже стоял с трудом, и голова всё время клонилась набок. Гедимин смерил его задумчивым взглядом.

— Садись на плечо, — сказал он. — Так где живёшь?

«Копы» на перекрёстках смотрели на них с подозрением, но близко никто не подошёл — только посмеялись в рации. Гедимин не прислушивался к их переговорам — Харольд норовил заснуть, и каждые три минуты приходилось его встряхивать.

— Здесь, — сказал он наконец, мешком падая с плеча сармата.

Они стояли у новостройки в три этажа — длинного каркасного дома из фриловых пластин, только и пригодного для искусственного климата Луны, где ни ветра, ни дождя не увидишь.

— Внутрь тебе нельзя, — сказал Харольд, отойдя на шаг и осмотрев Гедимина с головы до ног. — Пол провалится. Ладно, прощай. Завтра придёшь?

Сармат кивнул, прислушиваясь к ощущениям. Ему было слегка не по себе — словно подобрал в лесу енота и теперь не мог сообразить, зачем енот в бараке. «Ладно, приду,» — решил он наконец. «Помогу ему с флиппером. Он вроде механик. Может, выйдет что-то дельное.»

12 мая 29 года. Луна, кратер Пири, город Кларк

— Деньги? — Кенен взглянул на сармата исподлобья, машинально хватаясь за пухлый карман. — Зачем тебе деньги?

— Пойду в информаторий, — ответил сармат. — Там платно, я видел табличку на входе.

Кенен подозрительно сощурился.