— Почему мне не сказал? Я через Дэйва договорился бы.

Гедимин качнул головой.

— Мы же вроде нормальные жители в этом городе? Вот и надо ходить как нормальный житель. На кой астероид мне твои крысиные лазы?!

Кенен обиженно фыркнул и с большой неохотой достал из кармана карточку с изображением лунного диска и каких-то веток.

— Тут пять койнов. Надеюсь, ты за эти деньги не будешь кормить человечьих ублюдков?

— Что тебе сделал этот Харольд? — прямо спросил Гедимин, поняв, что в местных традициях он не разберётся и за сто лет. Кенен поморщился.

— Скользкая тварь…

— Кто бы говорил, — фыркнул Гедимин, убирая карточку в «карман». «Пять койнов? Этого хватит на пятьдесят часов,» — подсчитал он про себя. «А если что-то скачивать? Тогда меньше. Ладно, так запомню. Навряд ли там очень много.»

…Главный вход в информаторий был шире, боком протискиваться не пришлось, но потолки остались такими же низкими, и сармат входил, пригнув голову, среди внезапной тишины перед ним и невнятных шепотков за спиной. Служащий шагнул ему навстречу, хватаясь за кнопку на поясе, посмотрел на сунутую под нос карточку и молча проводил сармата к свободному терминалу в дальнем углу. Харольд, почувствовав себя в безопасности, высунулся из-за его спины и взглянул на экран.

— База искусственнорождённых? — он кивнул на открытую Гедимином страницу. — Кого-то ищешь?

— Своих, — коротко ответил сармат, выбирая заглавную букву.

«Хепри,» — он скользил взглядом по списку, пока не увидел зелёный значок. «Мафдет. Жива, в гетто Западного Блока. Хорошо…» Он дошёл до имени Сешат и молча склонил голову — к красному значку смерти добавились короткие пояснения о воздушной битве над Шангнаком. «Недалеко улетела. Хорошо, хоть Мафдет жива. Как ей там теперь?..»

По его броне постучали.

— Эй, теск, — прошептал Харольд, — время-то идёт! А ты сидишь и ничего не читаешь, я же вижу. Пусти тогда меня…

Встретившись с Гедимином взглядом, он захлопнул рот — сармат даже услышал стук смыкающихся челюстей — и подался вбок, прячась за его спиной.

«А Линкен пропал,» — Гедимин пробежал взглядом список в поисках знакомых имён. «Исчез вместе с кораблём и всей командой. Незаметно пропавший крейсер… может, это и нормально — космос всё-таки очень большой.»

Он закрыл базу. Харольд за его спиной облегчённо вздохнул и снова выглянул из-под локтя.

— А теперь чего?

«Тёплый север,» — молча набирал Гедимин в строке поисковика. За прошедшие годы многое изменилось — и всё-таки сармат надеялся, что у северян не прибавилось уважения к патентным ведомствам. «Если кто-то что-то знает об ирренции — все данные только у Севера. Надо искать…»

Когда на экран выпала россыпь ссылок, сармат ощутил знакомое пульсирующее тепло под рёбрами — одно слово «ирренций» даже сейчас заставляло его сердце биться чаще. «Глупо,» — он криво ухмыльнулся, отводя взгляд от подсвеченного слова. «Я уже не атомщик. Только посмотрю, чего достигли на Земле…»

С первого взгляда, едва мечтательная поволока растаяла, сармат понял, что со ссылками что-то не то — а открыв первые пять, в этом убедился. Все упоминания ирренция, сделанные до войны, были тщательно вычищены, от них остались только следы в поисковике — а попытка сунуться в кэш закончилась разглядыванием грозных табличек о высшей секретности и требований указать личность. Гедимин вспомнил, как прорывался когда-то на сайт Лос-Аламоса, и невесело хмыкнул. «И опять по тому же кругу,» — он, вздохнув, открыл следующую ссылку. «И даже у северян. Раньше с ними было проще. Не надо было нам воевать с Севером…»

Оставив в покое северные сайты, Гедимин порылся в атлантисских и даже заглянул в Мацоду. Там не было даже остатков информации, сохранившихся на Севере, — только сухие короткие статьи о смертельной опасности ирренция, чудовищном влиянии на биосферу и полном запрете на какое бы то ни было использование. Из ценного сармат нашёл только фотографии этой самой биосферы — и долго разглядывал их, вспоминая экзотариум Ассархаддона. «Вот его бы сейчас сюда. Набрал бы полные вольеры. Может, из-за этого он и влез в войну? Не ради же амбиций одного идиота…»

— Ты что, и по-мацодски понимаешь? — недоверчиво прошептал Харольд. Он по-прежнему глазел на экран, и Гедимин сердито сощурился.

— Ты съел бургеры?

— Ну ты же меня сюда привёл. Мне интересно, — отозвался сулис, нехотя отворачиваясь от экрана. — Ладно, скажешь, когда закончишь.

«Ничего нет,» — думал Гедимин, перечитывая австралийский форум, где кто-то рассказывал о сарматских кораблях, работающих на ирренции. Сообщение в первозданном виде пришлось выуживать из кэша — актуальную версию уже подчистили, затерев упоминания радиоактивного металла. «Странное дело,» — сармат сравнил версии и недоумённо хмыкнул. «Будто само слово может кому-то навредить. Сейчас все планеты засыпаны ирренцием. И не исключено, что он уже сам себя синтезирует.»

Ему вспомнились минералы с планеты Ириен — остатки явно рукотворных сооружений, насквозь проросшие друзами сингитовых кристаллов, и он впервые пожалел, что не нашёл способа проникнуть на кагетский рудник и посмотреть, как ирренций ведёт себя там. «А теперь уже не посмотришь,» — подумал сармат, набирая в поисковике слово «Кагет».

К его удивлению, ссылок было много. «Кагетский лагерь уничтожения» — стояло в заголовке первой статьи, открытой Гедимином. На фотографиях были знакомые бараки, ущелье, глубокая яма с почерневшими обломками костей, трупы сарматов-охранников, уложенные рядком вдоль ограды, — там их, видимо, и расстреляли. Гедимин невольно обратил внимание на раны — узкие, с трудом различимые проколы без следов обугливания, но со странной деформацией, лучами расходящейся от них. «Странное оружие,» — подумал он, увеличивая фотографию. «Чем это их?»

«Представители Межгалактической Федерации Миана передали Земному Союзу останки заключённых бывшего концлагеря на планете, известной как Кагет, в системе Гермеса,» — прочитал Гедимин под фотографией. «Лагерь уничтожения, организованный по прямому приказу Ассархаддона Криоса…»

«Так и знал,» — сармат поморщился. «Какие-то его эксперименты по радиобиологии. Мерзкое было место. Значит, мианийцы добрались до него первыми? Видимо, это они расстреляли охрану. Логичное действие. Я бы сделал так же. А вот их оружие… Рассмотреть бы его поближе.»

Про кагетские минералы не было ни слова — ни в статье о передаче останков, ни в более ранних — об обнаружении лагеря и его посещении комиссией Земного Союза. Среди посещавших упоминался один из профессоров Лос-Аламоса.

— Ты видел мианийцев? — спросил Гедимин у Харольда. Тот мигнул.

— Кого?.. А, этих пришельцев… Меня же не пускают никуда, сам знаешь. А они на флипперах не летают. И сувениры наши им тоже ни к чему. А так они тут бывают, да. Каждый раз копы сбегаются к космодрому и стоят тут в три ряда. Вот потеха!

Он ухмыльнулся.

«Герберт Конар» — набрал Гедимин в атлантисском поисковике и радостно усмехнулся — учёный был жив, благополучно вернулся в Лос-Аламос и с ноября начал работу в уцелевшей лаборатории Лоуренса. Ремонтник прочитал его интервью — Герберт рассказывал, как сарматы захватили «Кассини», и как его вывезли на кагетские рудники. В подробности он не вдавался, но уже на середине рассказа Гедимину захотелось провалиться сквозь землю. «И я всё это время был там,» — думал он, проглатывая ругательства. «Даже не попытался его вытащить…»

Его взгляд упал на последние абзацы. «…попал в плен и был убит при попытке побега. Это была наша последняя встреча. Замечательный сармат, талантливый физик… большая потеря для науки…»

Гедимин, смущённо щурясь, прочитал фразу с самого начала и хмыкнул. «Выйти на связь,» — мелькнула безумная мысль, но сармат сразу же прогнал её. «И себя выдам, и его подставлю. Хватит, наделал глупостей.»

В углу экрана замигал красный кружок. Терминал издал тонкий прерывистый писк.

— Час вышел, — сказал Харольд, оглядываясь по сторонам. — Сейчас нас прогонят.