– Сядь! – повысил голос Майлз.

Белл ответила ему коротко и, судя по смыслу, отрицательно.

– Все равно я убью этого кота!

– Хорошо, не садись. Пойди и умойся. Я помогу тебе с йодом и перевязкой, а потом ты поможешь мне. Забудь об этом коте, мы от него избавились, и слава богу.

Белл произнесла что-то неразборчиво, но Майлз разобрал.

– Ты тоже, но еще дальше, – ответил он. – Послушай, Белл, будь у меня ружье – я не говорю, что оно у меня есть, – ты вышла бы во двор и начала палить. Не важно, попадешь ты в кота или нет, но через десять минут сюда нагрянет полиция и начнет тут все разнюхивать и задавать вопросы. Ты хочешь, чтобы это случилось, когда у нас на руках вот это? – Майлз ткнул в меня пальцем. – А если ты сунешься за дверь без ружья, этот зверь тебя убьет. – Он еще больше нахмурился. – Следовало бы издать закон, запрещающий держать дома таких тварей. Он представляет опасность для общества. Только послушай!

Было слышно, как Пит рыщет вокруг дома. Он больше не выл. Снаружи доносился боевой клич: он призывал своих врагов выбрать вид оружия и выйти на бой – поодиночке или всей стаей.

Белл прислушалась, и ее передернуло. Майлз продолжал:

– Не беспокойся, в дом он не проникнет. Я не только закрыл раму с москитной сеткой, которую ты оставила открытой, но и запер вторую дверь.

– Я не оставляла ее открытой!

– Считай так, если тебе нравится.

Майлз обошел помещение, проверяя запоры на окнах. Вскоре Белл покинула комнату, за ней вышел и Майлз. Через некоторое время не стало слышно и Пита. Я не знаю, сколько времени они отсутствовали, – время для меня перестало существовать.

Белл вернулась первой. Ее косметика и прическа были безупречны, она надела платье с длинным рукавом и стоячим воротником и заменила порванные чулки. Кроме нескольких полосок пластыря на лице, ничто в ее облике не напоминало о недавней битве. Если б не угрюмое выражение лица, при других обстоятельствах ее можно было бы назвать восхитительной.

Она направилась прямиком ко мне и велела мне встать, что я и сделал. Она быстро и профессионально обыскала меня, не пропустив карманчик для часов, карманы рубашки и маленький внутренний карман, который не в каждом пиджаке и имеется-то. Добыча была невелика: кошелек, немного наличности, идентификационные карточки, водительское удостоверение, ключи, мелочь, антисмоговый ингалятор и еще всякий мелкий хлам да конверт с чеком, который они мне прислали. Она повертела чек в руках, прочла передаточную надпись и обеспокоенно спросила:

– Что такое, Дэн? Решил приобрести страховку?

– Нет. – Я бы рассказал ей обо всем остальном, но отвечать мог только на последний заданный мне вопрос.

Она нахмурилась и бросила конверт поверх прочего содержимого моих карманов. Тут она заметила сумку Пита и вспомнила, видно, об отделении, которое я использовал как портфель. Она подняла сумку и пошарила внутри – и тут же, понятно, обнаружила комплект копий документов, что я заполнил во «Взаимной гарантии». Она уселась и принялась читать бумаги. Я же остался стоять, где она меня оставила. Словно забытый портновский манекен.

Вскоре появился Майлз. На нем был махровый халат, тапочки и большое количество бинтов и лейкопластыря. Он походил на неудачливого борца среднего веса, которого выставили против чемпиона, – результат был налицо. Марлевая шапочка прикрывала царапину, тянувшуюся через всю лысину, – должно быть, Пит достал его, когда Майлз нагнулся.

Белл оторвалась от чтения, сделала ему знак молчать и показала на стопку уже прочитанных бумаг. Майлз присел и углубился в чтение; вскоре он просмотрел всю стопку, последнюю бумагу он дочитывал, заглядывая через ее плечо.

– Это меняет дело, – закончив чтение, сказала Белл.

– Не то слово! У него вызов на четвертое декабря, то есть на завтра. А он в полном отрубе. Белл, это скверно пахнет. Надо его убирать отсюда. – Он взглянул на часы. – Завтра утром его начнут разыскивать.

– Майлз, едва тебя прижмет, ты начинаешь вести себя как мокрая курица. Да это же счастливый случай, на лучшее мы и надеяться не могли!

– И как ты себе это представляешь?

– «Зомби» – хорошая штука, но имеет один недостаток. Скажем, ты всадил его кому-нибудь и напичкал приказами. Ладно, этот кто-нибудь выполняет все, что ему сказано, он вынужден выполнять. Ты что-нибудь знаешь о гипнозе?

– Не так уж много.

– А еще в чем-нибудь, кроме законов, ты разбираешься, толстячок? Ты начисто лишен любознательности. Суть сводится вот к чему. Постгипнотическое внушение может вызвать у субъекта противодействие; практически противодействие возникает всегда, так как внушаемые команды заставляют его делать то, чего он не хочет. Кончается обычно тем, что из-за расстройства психики субъект попадает в лапы психиатра. И если тот хоть каплю смыслит в своем деле, он разберется, что к чему. Так вот, Дэн наверняка будет проходить осмотр, и психиатр снимет внушение. Если так, он сможет причинить нам немало неприятностей.

– О черт! Ты ж говорила, что наркотик – дело верное.

– Господи ты боже мой! Толстячок, в жизни ничего не добьешься не рискуя, в этом вся ее прелесть. Дай подумать. – Спустя некоторое время она заговорила вновь: – Проще и менее рискованно отпустить его – пусть себе ложится в Долгий Сон, как задумал. Мы будем в большей безопасности, чем если бы он был мертв; к тому же нам не надо идти на риск. Вместо того чтобы нагрузить его сложными приказами и молить Бога, чтобы он не прочухался, все, что нам нужно, – приказать ему залечь в «холодный сон», потом привести в чувство и вывести отсюда… нет, сначала вывести отсюда, а потом привести в чувство. – Она повернулась в мою сторону. – Дэн, когда ты собираешься в Храм Сна?

– Я не собираюсь.

– Да ну? А что же это такое? – Она жестом указала на бумаги.

– Документы для «холодного сна». Контракт с «Взаимной гарантией».

– Он сбрендил, – прокомментировал Майлз.

– Мм… разумеется. Я все время забываю, что под наркотиком они не могут думать по-настоящему. Только слышать, говорить и отвечать на вопросы… но вопросы надо ставить правильно. – Она подошла поближе и заглянула мне в глаза. – Дэн, я хочу услышать все, что связано с твоим погружением в «холодный сон». Начни с самого начала и расскажи все по порядку. Ты приготовил для этого все нужные бумаги и, очевидно, подписал их только сегодня. Теперь ты говоришь «не собираюсь». Расскажи мне все, потому что я хочу знать причину, почему ты передумал.

Ну я ей и рассказал. На поставленный правильно вопрос я мог отвечать. На это ушло много времени – ведь она велела мне рассказывать подробно, с самого начала и до конца.

– Значит, ты передумал, пока сидел в придорожном ресторане, а вместо этого решил приехать сюда и устроить нам скандал?

– Да.

Я приготовился было продолжить рассказ и поведать им о поездке, о беседе с Питом, о том, как я заскочил в аптеку и как распорядился акциями «Горничной», как подъехал к дому Майлза и Пит не захотел оставаться в машине… как… Но Белл не дала мне возможности рассказать обо всем.

– Ты опять передумал, Дэн, – сказала она. – Ты хочешь погрузиться в «холодный сон». Ты пойдешь и ляжешь в «холодный сон». И никому на свете ты не позволишь помешать тебе лечь в «холодный сон». Понял меня? Так что ты собираешься сделать?

– Собираюсь погрузиться в «холодный сон». Я хочу… – Тут я стал раскачиваться, как флагшток под сильным ветром. Я стоял неподвижно битый час, не двигая ни единым мускулом, – ведь никто не приказал мне расслабиться. И я начал медленно заваливаться прямо на Белл.

Она отскочила в сторону и резко приказала:

– Сядь!

Я сел. Белл повернулась к Майлзу:

– Вот так это делается. Я не успокоюсь, пока не вобью ему в башку то, что нам требуется.

– Он сказал, что ему велено явиться ровно в полдень, – напомнил Майлз, взглянув на часы.

– Времени у нас достаточно. Но будет лучше, если мы сами отвезем его туда, чтобы быть… Да нет, черт возьми!