Часа в три ночи меня словно подкинуло в постели – я сел, и свет начал загораться. Я ошалело мигал, еще не придя в себя ото сна. Мне приснился страшный сон, почти кошмар: будто, просматривая газеты, я пропустил имя маленькой Рикки.

Я знал, что такого быть не могло, и все-таки с облегчением увидел стопку газет за неделю на столике у кровати. Я вполне мог скомкать их и выбросить в мусоропровод, как делал частенько. Я перетащил их на кровать и принялся перечитывать демографические колонки. На этот раз я читал все подряд – «рождения», «смерти», «свадьбы», «разводы», «усыновления» и «смена фамилии», «исходы» и «возвращения». Мне пришло в голову, что, пока я просматривал единственный интересовавший меня раздел, мой взгляд бессознательно отметил имя Рикки в другой колонке, случайно попавшей в поле зрения. Возможно, Рикки вышла замуж, завела ребенка или что-то еще.

И я едва не пропустил то, что вызвало мой мучительный сон. Это было в «Таймс» за 2 мая 2001 года, среду. В списке «возвратившихся» во вторник: «Риверсайдский храм… Ф. В. Хайнике».

Ф. В. Хайнике!

Хайнике – фамилия бабушки Рикки… Я знал это. Знал наверняка! Не знаю почему, но знал. Она хранилась где-то в тайниках памяти и моментально всплыла, стоило мне увидеть ее напечатанной. Может, я слышал ее когда-то от Рикки или Майлза; возможно, даже встречал саму старушку в Сандиа. Как бы то ни было, имя, увиденное в «Таймс», активировало забытый фрагмент информации в моем мозгу, и тогда я вспомнил.

Но мне все-таки нужны были неопровержимые доказательства. Я должен быть уверен, что «Ф. В. Хайнике» означает «Фредерика Хайнике».

Меня трясло от возбуждения. Позабыв о новых, так хорошо усвоенных правилах, я, вместо того чтобы соединить швы, пытался застегнуть их на несуществующую молнию. Тем не менее спустя несколько минут я уже был внизу, в вестибюле, где находилась телефонная кабинка. В комнате у меня телефона не было: моя очередь на установку еще не подошла. Потом мне опять пришлось подняться в комнату – за кредитной телефонной карточкой: я, похоже, здорово был выбит из колеи.

Руки у меня так дрожали, что я никак не мог всунуть карточку в щель… Наконец мне это удалось, и я вызвал «Сервис».

– Назовите нужный адрес.

– Мне нужен Риверсайдский храм. Район Риверсайд.

– Ищем… соединяем… номер свободен. Вызываем абонента.

Наконец экран вспыхнул, с него на меня сердито уставился пожилой мужчина:

– Должно быть, вас неправильно соединили. Здесь храм. Мы ночью закрыты.

– Пожалуйста, не отключайтесь, – попросил я. – Если это Риверсайдский храм, то именно вы мне и нужны.

– Ну и что вам нужно? В такое-то время?

– У вас есть клиент, Ф. В. Хайнике – она только что «вернулась». Я хотел бы узнать…

Он покачал головой:

– По телефону мы справок о наших клиентах не даем. А уж тем более посреди ночи. Вам лучше позвонить утром, после десяти. А еще лучше подъехать.

– Непременно, непременно. Скажите только одно – что означают инициалы «Ф. В.»?

– Я же сказал вам…

– Пожалуйста, послушайте. Я спрашиваю не из праздного любопытства – я сам «спящий»… храм «Соутелл», только недавно выписался. Так что мне все известно о сохранении «тайны родственных связей» и так далее. Вы уже опубликовали в газете имя и фамилию этого клиента. Мы оба прекрасно знаем, что храмы сообщают в редакции полные имена «возвращающихся», но газеты, чтобы сэкономить место, печатают только инициалы. Верно?

Он немного поразмыслил.

– Вполне возможно.

– Так, значит, не будет ничего предосудительного в том, если вы скажете мне, что означают инициалы «Ф. В.»?

На этот раз он медлил дольше.

– Пожалуй, что ничего. Если это все, чего вы требуете. Но больше я вам ничего не скажу. Ждите.

Он исчез с экрана. Мне показалось, что прошел целый час, пока он появился опять с карточкой в руке.

– Здесь темновато, – пробурчал он, вглядываясь в написанное. – Френсис… нет, Фредерика. Фредерика Вирджиния.

В ушах у меня зазвенело, и я едва не потерял сознание.

– Слава богу!

– Вам плохо?

– Нет-нет, спасибо вам! Сердечное спасибо! Да. Со мной все в порядке.

– Гм… Думаю, беды не будет, если вы узнаете еще кое-что. Возможно, это избавит вас от поездки сюда. Она уже выписалась.

Я мог бы сэкономить время и добраться до района Риверсайд на такси, но у меня кончились наличные. Я жил в Западном Голливуде, а ближайший банк, работавший круглосуточно, находился в центре, на Большом кольце движущихся дорог. Поэтому сначала я встал на дорожку, добрался до центра и зашел в банк. Здесь я впервые смог оценить достоинство единой системы чековых книжек. Благодаря единому городскому кибернетическому расчетному центру и радиоактивному коду на моей чековой книжке я получил наличные так же быстро, как в своем банке, что напротив «Горничной, инкорпорейтед».

Затем я воспользовался экспресс-полосой до Риверсайда. Когда я добрался до храма, уже рассвело.

Там не было никого, кроме ночного дежурного, с которым я говорил по видеофону, и его жены, ночной сестры. Боюсь, выглядел я нелучшим образом: небритый, с запахом перегара и блуждающим взглядом. К тому же я еще не придумал сколько-нибудь правдоподобной истории. Тем не менее миссис Ларриган, ночная сестра, отнеслась ко мне с сочувствием и заботой. Она вынула фотографию из дела и спросила:

– Это она, ваша кузина, мистер Дэвис?

Да, это была Рикки. Без сомнения, это была она! О нет, не та Рикки, которую я знал, не маленькая девочка, но вполне зрелая молодая женщина лет двадцати или чуть постарше, со взрослой прической и очень красивым взрослым лицом. И она улыбалась.

Но ее глаза остались прежними, и неподвластное времени очарование маленького эльфа, каким она была когда-то, все еще оставалось на ее лице. Это было ее лицо, повзрослевшее, цветущее, но прекрасно узнаваемое.

Изображение расплылось – мои глаза наполнились слезами.

– Да, – выдавил я из себя. – Да, это Рикки.

– Не следовало бы тебе показывать фотографию, Нэнси, – укоризненно сказал мистер Ларриган.

– Фу, Хэнк! Что за беда, если я и показала ему фото?

– Ты же знаешь правила. – Он повернулся ко мне. – Мистер, я же сказал вам по телефону, что справок о клиентах мы не даем. Приходите сюда в десять часов, когда откроется офис.

– А то возвращайтесь к восьми, доктор Бернстайн уже будет здесь, – добавила его жена.

– Помолчала бы ты, Нэнси. Если хочет навести справки, пусть идет к директору. Будто у Бернстайна других дел нет, как отвечать на вопросы. К тому же она не его пациентка.

– Хэнк, не лезь в бутылку. Ты просто обожаешь правила ради правил. Если он торопится повидать ее, ему надо быть к десяти в Броули. – Она ободряюще улыбнулась мне. – Приходите лучше к восьми. Мы с мужем действительно не можем вам ничего такого сказать.

– А что насчет Броули? Она что, поехала в Броули?

Может, если б рядом не было мужа, она сказала бы больше. Она замялась, перехватив его строгий взгляд.

– Зайдите к доктору Бернстайну. Если вы не завтракали, тут поблизости есть воистину чудесное местечко.

Я зашел в это «воистину чудесное местечко» (оно и вправду оказалось чудесным), перекусил и купил в автоматах тюбик крема «Брадобрей» и свежую рубашку. Зайдя в туалет, сменил рубашку, выбросив старую, и с помощью крема удалил выросшую за ночь щетину. Когда я вернулся в храм, то выглядел уже вполне прилично.

Но Ларриган, похоже, успел шепнуть обо мне доктору Бернстайну. Доктор был молод – видно, проходил при храме ординаторскую практику. Со мной он говорил довольно жестко.

– Мистер Дэвис, вы утверждаете, что сами были «спящим». Вы должны, естественно, знать, что есть преступники, которые охотятся за только что пробудившимися «воскресшими», чтобы воспользоваться их легковерием и дезориентацией. Большинство «воскресших» владеют значительными состояниями, после пробуждения они не понимают, где оказались, одинокие и немного испуганные, – идеальная жертва для всяких мошенников.