Пустовалов подтянул лямку рюкзака. Здесь, в туннеле на пути к Китай-городу, было так тихо и спокойно, что он снова вернулся к мыслям о будущем. О вишневой «Вольво с80», о маленькой вилле, нависающей над Валенсийским заливом и пришвартованной яхте, о затяжном трипе с юга Европы на север в «Ягуаре» с нулевым пробегом. Картинки сменялись, но что-то мешало обрести им цвета – под безмятежным потоком пираньей скользила неприятная мысль: несмотря на брадикардию и способность проскакивать между струй, он все же никак не мог поверить, что из метро так трудно выбраться. Оно словно гигантский живой организм, сознательно не отпускало его.

Ему приходилось выбираться из разных мест, самое жуткое из которых тоже находилось под землей. Возможно, долгое пребывание в подземелье как-то особенно влияет на человеческое сознание. Во всяком случае, именно сейчас, спустя тридцать лет ему вдруг вспомнилось то странное, лишающее способности действовать балансирование между паникой и безысходностью.

Шли молча, Пустовалов слышал только шаги за спиной и бряцанье пластиковых карабинов. Иногда шаги прекращались – это означало, что Виктор поднимал руку. Пустовалов, не оглядываясь, останавливался, и продолжал смотреть перед собой, пока Виктор исследовал очередную сбойку или проход.

Длинный перегон. Длинный и мертвый. Возможно, метро уже пора открываться – ему не хотелось смотреть на часы. Два лишних движения – слишком расточительно в сложившихся условиях. Казалось, что сделка с Ясином, смерть полковника – все это было уже давно, на прошлой неделе. Странное дело: ближайшие события отдаляются, а события тридцатилетней давности становятся ближе.

Шаги снова прекратились – Пустовалов понял, что Виктор отправился в большую левую сбойку и остановился. Он пытался вспомнить, терял ли когда-нибудь прежде контроль над ситуацией, также как сейчас. Пожалуй, только однажды, в том самом подвале. И на что рассчитывать в таких ситуациях – этот вопрос задавал он себе тогда и задал сейчас.

Что может помочь, кроме как…

– Здесь кое-что есть.

Первые слова, прозвучавшие за полчаса.

… кроме как удача, закончил мысль Пустовалов и обернулся к широкому проему, из которого выглядывал Виктор.

– Здесь воздухозаборники, через которые можно пролезть, но я не вижу, что там наверху, мой смарт сдох.

Пустовалов достал кнопочную «Нокиа» и, передав Виктору, последовал за ним.

Виктор просунул телефон под нависающий куб у стены. Беззвучно сработала вспышка.

– Неплохо, – сообщил он, разглядывая снимок, – там лестница и открытая гермодверь.

– Тот самый выход?

– Не совсем. Передвижная платформа на колесиках, которую используют для мытья стен и замены лампочек, но кто-то ведь ее туда затащил? Значит, там есть полноценный проход. Надо только выломать воздухзаборники. – Виктор ухватился за край пластины. – Хотя бы один.

Но воздухозаборник остался на месте, как ни дергал и ни висел на нем Виктор.

Пока к делу не подключился Харитонов и не выломал сразу два.

В узком помещении – всего метра полтора в ширину, стояла металлическая люлька с прикладными лесенками, потолок был настолько высоким, что пропадал во тьме. Железная гермодверь впереди оказалась на удивление узкой.

– Видимо, для толстяков эвакуация не предусмотрена, – на автомате выдал унылую шутку Ромик, перешагивая через высокий порожек.

– Дело в нормах питания во время ядерной войны.

– Не гони.

За дверью находилась маленькая комнатка со шкафами управления и неработающим стационарным телефоном. По центру – закрытая снаружи дверь, и слева, в метре от пола, лист тонкого гипсокартона прикрывал проход в широкую трубу диаметром около полутора метров. Виктор забрался в нее и посветил «Нокией».

– Идет далеко, – гулко прозвучал голос и закашлялся, – а пыли блин…

Пыль была въедливой и невесомой, отчего все тоже принялись чихать. Труба несколько раз разветвлялась.

Виктор сворачивал одному ему ведомым инстинктом, пока, наконец, фонарный луч не уперся в ступени. Переступив через прибитые к трубе доски, Виктор очутился на узкой лестнице, заваленной строительным мусором, который покрывал толстый слой пыли. Поднимаясь на два пролета, лестница упиралась в небольшое помещение, заставленное громоздкими устройствами.

– Идет наверх – хороший знак.

Виктор осветил большое измазанное мазутом устройство выше головы.

– Судя по остаткам фильтров, это заброшенная фильтро-вентиляционная установка, – Виктор развернулся, подошел к гигантскому железному кубу, протер пальцем медную табличку и прочитал: «АИР 1954 год».

– Ну и ну! А это значит система нагнетания…

– Здесь сто лет никого не было, это и на метро уже не похоже, – Пустовалов поставил ногу на край деревянного ящика, посветил внутрь. На дне блеснули стекла сгнивших противогазов.

– Скорее заброшенное бомбоубежище.

– Там дальше еще проход.

Узкий коридор вел метров на двадцать. По обе стороны размещались небольшие однотипные помещения с разными устройствами: дизель-генераторами, насосами, шкафами управления, топливными и масляными резервуарами. Все они были в нерабочем состоянии и довольно запущенными на вид.

В конце коридор замыкался в полукруглом каменном зале, в центре – в окружении изгиба которого размещался наклонный бетонный выступ под металлическую гермодверь. Дверь не имела ручек, и, судя по всему, закрывалась изнутри.

– А вот и выход, – сообщил Виктор, освещая внезапно расширившееся пространство, – да тут прямо фитнес-центр!

Вдоль изогнутых стен стояли старые, в основном сломанные тренажёры. Два степпера, один сломанный гребной тренажер. Несколько скамеек для пресса с кусками торчащего поролона из-под рваной обшивки. В углу лежали ржавые блины от штанги и пара древних боксерских перчаток на левую руку. Все покрывал толстый слой пыли.

– Ну, вот и все. Дверь герметическая, открывается вручную, но закрыта изнутри.

– Это похоже на каменный стакан, – предположил Виктор, изучая выступ, – остальная часть утоплена в стене, подозреваю, что за стеной есть другие помещения.

– Можно как-нибудь сломать ее? – Спросила Катя, усаживаясь на скамейку для пресса.

– Опа! – Ромик щелкнул выключателем, и одна-единственная лампочка засияла с пятиметрового потолка.

– Здесь, по крайней мере, кто-то бывает.

– Скорее всего, «стакан» ведет на поверхность. Это отдельный вход из какого-то старого советского учреждения. А сейчас используют как склад.

– Дверь явно заменили.

– Где мы примерно? – Спросил Пустовалов.

– Под Китай-городом.

– И что, теперь? – Устало спросила Даша.

– Ну, нахер, – Ромик опустился на тренажер для трицепса и вытянул ноги, – привал.

– Мда.

Виктор перестал подступаться к двери и присел на корточки.

– Так что скажете? – Спросил он.

– Херня все это. – Ромик достал сигареты и первым делом протянул пачку Харитонову.

– О чем ты?

– Они не террористы.

– А кто?

Ромик задумчиво покачал головой.

– Куда они вас вели? – Спросил Пустовалов, поддевая носком ботинка серый от грязи теннисный мячик.

– Говорили, что произошло какое-то ЧП и нас ведут к остальным типа ради нашей же безопасности, – ответил Ромик, затягиваясь сигаретой, – но может, просто блефовали, чтоб мы не рыпались.

– Так и есть, – подтвердил Харитонов.

– Но мы не можем точно знать, мы – всего лишь один вагон одного застрявшего поезда. – Усомнился Виктор.

– Я видел и других пассажиров в обезьяннике.

Ромик усмехнулся и сплюнул.

– Ну, на хрена мы им? Требовать выкуп?

– Что же случилось, по-твоему? – Спросила Катя.

– А ты не понимаешь? – Ромик сощурился от сигаретного дыма.

Все посмотрели на него.

– Давай без театральных пауз.

– Спецоперация ЦРУ. Да не, чё вы фыркаете! Конечно, они как всегда используют «мясо». Какой-то сброд головорезов типа Blackwater, замаскированное под ИГИЛ или Давидову ветвь захватывает ключевые объекты управления в том числе ядерным оружием. После чего наносятся ракетные удары по всем кто принимает решения. Знаете, как по Хаттабу? Прямо в форточку залетают. Они же всех видят из космоса. – Ромик глянул на Дашу. – И кстати спутники из той же оперы. Бедуин спутник не собьет.