Выкурив половину сигареты, Катя обернулась, посмотрела на загруженный машинами перекресток. Довольно странно для воскресной ночи. Наверное, это из-за снегопада, предположила Катя. Со стороны Авиамоторной улицы, где она стояла, небольшая автомобильная река впадала в настоящий полноводный Нил – Шоссе Энтузиастов, и, несмотря на наличие светофора «впадать в Нил» водителям было крайне непросто – каждую секунду кто-нибудь из них пронзительно сигналил.
В это время, в пяти метрах от нее, у обочины припарковалась бурая от грязи «Тойота Камри». Странное место для остановки, подумала Катя, скользнув по машине взглядом – почти перед самым выездом на Шоссе, где движение было наиболее плотным.
Катя хмуро посмотрела на то место, где должен сидеть водитель и вдруг вспомнила, что у нее нет даже зубной щетки. А также шампуня, к которому она привыкла и еще кучи разных вещей. В сумочке у нее только косметика, пачка тампонов, сигареты, «айфон» и перчатки. Есть еще карта «Виза» Райффайзенбанка, на которой лежит восемьдесят две тысячи рублей, но их совсем не хотелось тратить. Лучше, конечно вернуться домой, собрать свои вещи… Но, во-первых, возвращаться даже ради того чтобы собрать вещи – значит нарушить данное себе слово, а во-вторых заявляться домой к Диме с сумкой, не познакомив прежде со своими планами, ей казалось чересчур самонадеянным.
А еще Катя почему-то подумала, что дни летят слишком быстро и что веселые дни с Димой, занятия сексом, бар, кино, прогулки – хорошо, но, как быть с работой? Предполагалось, что в новой жизни ей нет места, тем более такой дурацкой, как продавец-консультант в ЦУМе. Предполагалась, что в новой жизни она будет приходить в ЦУМ только за покупками. Но кто будет оплачивать эти покупки? Дима? Эта мысль заставила ее усмехнуться.
Ну, допустим, пока она продолжит ходить на работу, но в пятницу вернутся родители Димы. У него есть своя комната, конечно и он, допустим, сумеет убедить родителей, чтобы она осталась. В конце концов, они нормально к ней относились, но одно дело ходить в гости, другое жить постоянно. Катя вспомнила похотливые взгляды диминого отца и косые взгляды матери. Нет, это определенно не та «новая жизнь», которая рисовалась ей в грезах.
Катя снова нахмурилась и посмотрела на «Тойоту».
Она заметила, что все стекла ее были «наглухо» затонированы. Ей не нравились тонированные стекла и не только потому, что они скрывали того, кто отлично тебя видит, но и потому, что тонировать стекла с водительской стороны было запрещено. А это означало, что сидевший за рулем либо мог позволить себе нарушать закон либо имел жидкокристаллическую тонировку. Учитывая, что жидкокристаллическая тонировка стоила почти как новая «Тойота Камри», то в машине сидел первый вариант.
Катя знала, что выглядит сногсшибательно, особенно в обтягивающих джинсах-скинни, в ярком свете натриевого фонаря.
Она снова бросила взгляд на машину, и на этот раз ей показалось, что «Тойота» стала ближе примерно на метр.
Что за шутки, подумала девушка и медленно пошла вдоль Шоссе в сторону кинотеатра «Факел», ощущая как в сумочке вибрирует «айфон».
Пройдя метров двадцать, Катя остановилась возле трамвайных путей, чуть в стороне от входа в подземный переход, чтобы не мешать опаздывающим пассажирам, и без того вынужденно толкающимся в узких проходах, оставленных бетонным блоком, который городские власти установили после атаки автобусного террориста.
Кате решительно не нравилось последнее направление ее мыслей, но стоило признать – ведь она не впервые ссорилась с матерью, а потом жила пару дней у Димы и возвращалась. Да, прежде не было такого настроя, но ведь, кроме этого настроя ничто не отличало ее жизнь от прежней. Пока ничто.
Все-таки, чего-то Катя не понимала в этой жизни. Она получала множество предложений открытых и завуалированных и порой соглашалась на них. Мужчины были совершенно разными – молодыми и старыми, состоятельными и не очень, обходительными и брутальными, добрыми и опасными, толстыми и худыми, разных рас и национальностей. Один из них по имени Вадим неожиданно всплыл в памяти. Почему именно он? Быть может потому, что, несмотря на возраст, он выглядел как Том Харди? Или дело во взгляде, в котором можно утонуть? Или в голосе, от которого бросало в дрожь. Или дорогом суперкаре.
Он был одним из немногих мужчин, на предложение, которого она согласилось, и провела с ним ночь в квартире, явно подготовленной для подобных встреч. На прощание он сказал, что не прочь увидеться еще раз. И даже готов предложить ей нечто большее. Он не сказал ей об этом прямо, но она его поняла. Она могла бы уточнить, но ей помешала какая-то внутренняя неуверенность. Она не была уверена, что до конца понимает правил игры. Вадим умел говорить и вести себя так, что многое становилось понятным, при этом он никогда не говорил о своих желаниях и предложениях откровенно.
Что ж, может, пришло время позвонить ему и спросить, что он тогда имел в виду? Возможно, пришло время попытаться усвоить новые правила игры? С чего-то ведь нужно начинать. Настроение Кати вновь улучшилось.
Да, не стоит сейчас заморачиваться. У нее еще два выходных дня, которые она весело проведет с Димой. А в среду, в обеденный перерыв на работе напишет Вадиму в вотс апп.
Пожалуй, не так все плохо, да и дело ли только в Вадиме. Как говорила Тоня, ей надо чаще вступать в коммуникации. Возобновить посещение фитнес-центра, где много приличных мужчин. Как же иначе распорядиться тем, чем наделила тебя природа и усовершенствовано в спортзалах и салонах красоты? Как еще проложить путь к платиновым картам, брендам, машинам и квартирам премиум-класса? Только используя свою силу, а сила Кати заключалось в ее гипнотической сексуальности, подтверждение которой, она видела каждую минуту в мутных взглядах, глазеющих на нее мужчин.
Катя глянула на Шоссе и что-то неприятно кольнуло в груди –грязная «Тойота Камри» снова стояла неподалеку. Здесь припарковаться ближе мешали трамвайные пути, и машина нагло встала на разметке троллейбусной остановки.
Со стороны пассажирского окна, приоткрытого на пару сантиметров, вытекал уносимый ветром сигаретный дым. Значит в машине как минимум двое. Как это нелепо, подумала Катя.
Зачем они следуют за ней? Чего хотят? Познакомиться? Это неудивительно, но неужели они действительно думают, что такая девушка, как она способна запрыгнуть в прокуренную грязную машину к незнакомцам.
К тем, кто плюет на закон.
Развивать эту мысль Кате не хотелось. Пора было спускаться в метро. Она повернулась, и прямо перед собой увидела лысого смешного мужичка, похожего на папу Карло из фильма про Буратино. Низкорослый мужичок с подвижным лицом очевидно, уже какое-то время стоял у перехода и глядел на Катю, в ожидании, когда она обернется, потому что его театральный жест, выглядел заготовленным. Мужичок, очевидно подвыпивший, выглядел совершенно безобидно. Он изобразил, будто ослеплен красотой Катерины. Его добродушное артистичное лицо гримасничало так легко и подвижно, словно он всю жизнь занимался пантомимой.
Кате стало смешно, ее вообще могла рассмешить любая ерунда. Она улыбнулась, и мужичок, ободренный ее реакцией, тотчас изобразил причудливое театральное па. Кате хотелось засмеяться, но она все-таки сдержала улыбку на этот раз, не желая провоцировать ненужный ажиотаж. Напустив на себя жесткий игнор, какой умеют изображать все красивые девушки, она тем не менее снова развеселилась в душе и тотчас забыла о «Тойоте» за своей спиной.
Выбросив окурок, Катя поставила сумочку на бетонный блок, «обшитый» декоративными панелями из дерева.
Мужичок, лишенный внимания обворожительной зрительницы, предпринял еще одну попытку – и после неудачи ретировался в переход. Кате он почему-то напомнил отца, хотя внешность у того была совсем другая. И все же ей стало немного грустно – воспоминания об отце всегда были жалостливо-грустными либо раздражающими.
Мимо прошла худенькая девушка в голубых кроссовках «Ветементс» и Катя ощутила жар зависти. Такие кроссовки стоили в ЦУМе восемьдесят пять тысяч. А эта невзрачная девица спокойно месила ими грязь и снег. Катя посмотрела ей вслед. Девушка «по-пацански» скользила по ступенькам перехода, сжимая под мышкой тряпичного крокодила. Катя недоуменно хмыкнула.
