Я уже отдалился шагов на десять, когда услышал звон молота о наковальню и бросил беглый взгляд через плечо, новый подмастерье-молотобоец уже по указаниям нашего кузнеца отбивает металл. А мне требовалось утрясти с краснокожими ещё один вопрос.

— Скажи Тяжёлый камень, сколько у вас народа, сколько в твоём племени людей? — поинтересовался я у вождя, встретив того у самовара.

— Воинов осталось мало, — на лицо вождя мирного времени набежала туча и он показал на руках, получалось около чуть больше двух с половиной десятков. — Остальные старики, женщины да дети из-за проклятых Гринго. — в сердцах скрипнул зубами индеец. — Зачем Мой белый брат Командор спрашивает?

— Вопрос разумный, ты имеешь право получить на него ответ мой краснокожий брат Тяжелый камень, — кивнул я. — Дело в том, что как ты знаешь мы собираемся вон на том холме строить свой большой деревянный вигвам, форт. Который предназначен для защиты. При опасности мы будем укрываться в нём и отбивать нападение. Так вот, я тебе обещал что мы защитим тебя и твоих людей, так поэтому мы должны построить форт, рассчитывать так, чтобы поместились и твои люди. Мы не сможем защитить их в лесу, но при опасности твои люди смогут прийти к нам и мы их укроем. Поэтому нам надо сейчас подумать. Какого размера какие материалы заготавливать, Чтобы построить такой форт, чтобы было где разместиться всем.

Индеец покивал головой:

— Спасибо моему брату командору. Мы можем чем-то помочь?

— Пожалуй да, — задумчиво ответил я, — вигвам-форт получится большим, материала потребуется много. Мои люди заготовят, а вот чтобы перенести и помочь в строительстве твои люди окажутся весьма кстати. Сможете?

— Мой белый брат Командор пусть считает что мы уже помогаем. — кивнул вождь. — Сколько надо людей, что делать?

«Ну зачем нам в поселении индейцы! — накинулся на меня Резанов, — Неужто ты, Сергей Юрьевич, не знаешь что они Бездельники и пьяницы… На что уж на Ситке кОлоши живут сколько рядом с нами, а отлынивают от дел, пропивают и украсть могут…»

«Ээээ, Николай Петрович! — остановился и поднял палец я, — Ты божий дар с яичницей не путай! Индейцы такие же люди, как и мы с тобой. Да, ту работу, которую делаем мы, они не любят выполнять. Но ты сам видел, как нынче они нам подсобили».

«Ну да», — вынужден был согласиться Резанов.

А я принялся закреплять успех:

«Так вот: индейцы отличные работники когда знают что от труда получат. Проще говоря, когда свою выгоду видят. Вот ты кОлошей упомянул, а они видят что мы, русские, да и другие белые, бьём морского зверя только ради шкурок. А они-то с младых ногтей знают, что: зачем лишнее? Всё остальное гниёт, тухнет, пропадает… Вот они и не хотят этого делать…

А насчёт пьяниц, Николай Петрович, ну и что мы кривим душой, дорогой. Ты же прекрасно знаешь например, что у нас северные народы, чукчи там, ненцы, иные на питье хлипкие, пьянеют сразу и спиваются быстро. И индейцы такие же, корни у этих народностей одни. Я тебе секрет открою, ты о нём может быть ещё и не знаешь, а в моё время учёные давно посчитали: так вот, у этих народностей и северных, и индейцев, которые алкоголя никогда до нас не знали, в организме нету вещества, которое спирт, содержащийся в вине, ну тот же алкоголь, расщепляет, перерабатывает. И поэтому они пьянеют моментально и спиваются стремительно. Ты говоришь: кОлоши у тебя там пьют — так кто их спаивает-то! За своими промышленниками гляди. Да американцев с англичанами не допускайте, которые у вас там ходят как у себя дома и за спирт эти шкурки у вас из-под носа и уводят!» — распалился я.

Резанов недовольный заворочался, запыхтел и я продолжил «забивать гвозди»: «Ты, Вашбродь, понапрасну Не дуйся, а вот посчитай. Ты-то не подумал, а я наперёд прикинул: индейцев около двухсот душ. Ну, чуть меньше. Причём воинов из них всего человек тридцать. Старики, дети, бабы. И среди этих баб сколько молодых девок? А сколько осталось вдов от тех охотников которые гринго, американские разбойники-душегубы поубивали? Как говорят индейцы: отправили в края вечной охоты… мужей у молодых Баб…

А наших здесь Сколько останется: десяток. Ну привезём ещё. Опять мужиков же! И сколько мужиков будет представляешь!? А баба и индианка, и русская — она всегда как мужик так и она, баба. У них дети пойдут. Если у десятерых 10 детей — в следующем году будет у тебя уже здесь двадцать человек. А через год тридцать. И через пятнадцать лет первые ребятишки подрастут так, что уже будут здоровые работники. Вот это даже без учёта того, что кого там ещё привезём. И все они будут жить по нашим правилам, по нашим обычаям! Ну, если конечно мы всё по-правильному сделаем. А сделаем мы с Тобой по-правильному! Так, Николай Петрович?»

— «Да уж», — буркнул Резанов, «выдумщик ты, Савелий», — сказал он уже примирительно.

На том наша «дискурсия» и закончилась.

Я собрал своих Строителей и выяснил: кому, сколько и для чего нужны помощники. После этого все собрались вместе с племенем, и вожди споро распределили соплеменников по нашим специалистам. Работа закипела. Мужики пилили брёвна, разделывали их на доски, на брус, индейцы тащили на стройплощадку.

Возводить из сырого сырья конечно опасно, но мы собирались поставить временную избушку на десяток остающихся здесь поселенцев, а остальные материалы складировать — устроить большой навес, доски, брус и бревна разместить под ним чтобы сохли. Основная работа сейчас — это огородить частоколом территорию будущего укрепленного поселения, сделать калитки, спуски, в общем-то благоустроить территорию достаточную для размещения до трехсот человек. Я рассчитывал на пополнение населения новой колонии прибывающими жителями в том числе из России.

Люди смеялись, работали задорно, весело. Вот наши лесорубы валят дерево, а их помощницы, молодые девушки-индианки визжат, разбегаются в стороны, мужики гогочут — все довольны. Понятно, что это игра, никто никому вреда не причинит.

К вечеру, когда основные работы поделали, Резанов вновь заворчал:

«Сергей Юрьевич, зачем нам терять время на добычу этой нефти. И так опаздываем, а люди на Ситке с голоду пухнут».

«Зачем?»

Я не стал препираться, а просто привстал, выудил из кучи дров для костра два примерно одинаковых полена. Одно окунул в кувшин с нефтью. И сунул оба в огонь:

— Видишь, насколько жарче и дольше горит просто намоченное нефтью дерево? А одна нефть горит куда жарче!

Впечатленный Резанов покачал головой.

А я добавил:

«Теперь мы сможем плавать без дров, которые в открытом океане и нарубить-то негде с одной стороны. И гораздо дольше на заправке топливом с другой. Согласись, есть смысл потерять чуточку времени, чтобы получить столь весомое преимущество. Преимущество, заметь Вашбродь, как для нашей экспедиции, так и для Державы Российской!»

«Так-то оно так, — согласился Резанов, — Только когда всё это делать? И кто будет?»

«А мы не станем делать одно вместо другого, мы сделаем всё вместе».

«Как это?»

«Завтра увидишь», — зевнул я так, что едва челюсть не вывернул, так жутко хотелось спать. Совладелец тела насупился, и я смягчил: «Понимаешь, вашбродь, показать выйдет куда быстрее. Да и гораздо проще. Нежели растолковывать. Тем более сейчас — до рассвета-то осталось всего ничего».

На востоке ещё только гасли звёзды, когда я потащил полусонного Резанова к погасшему костру. Тот спросонья бурчал, мол «то спать гонит, а то тащит незнамо куда ни свет, ни заря», но так, для проформы больше. Попаданец выкатил палкой с десяток не сгоревших головешек, кликнул индианку, знаками растолковал как истолочь. Женщина безмолвно, что особенно понравилось мне — наша-то замучила бы ворчанием «А зачем, да куда?» — кинула на плоский камень первый огарок и принялась мельчить другим, поменьше, а порошок ссыпала в мешочек из-под пороха. Я меж тем поманил рукой матроса, которого послал от имени командора на «Марию» к исполняющему обязанности баталера-кладовщика за отрезом ситца. Тот вернулся как раз к наполнению тары. Я воздел глаза вспоминая ватно-марлевую повязку, а затем сложил и раскроил ножом материю на десять кусков размером примерно 50 на 30 сантиметров. Жестами объяснил индианке как и каким слоем насыпать толченый древесный уголь, как заворачивать края ткани и где надрезать для получения завязок. Женщина молча согласно кивала, кое-где вопросительно поднимала глаза на инструктора, а вокруг собрались любопытные и таращились на происходящее.