Николай так задумался, что очнулся, когда услышал звонкий смех Маши. Острая ревность шевельнулась в душе. Николай напряжённо всматривался в темноту. Странное дело – голос её спутника показался знакомым. Кто это? Наконец лица приближающейся пары осветил голубоватый свет фонаря.

Николай остолбенел: вместе с Машей шёл знакомый светловолосый студент, который участвовал в ограблении казначея в поезде. Тот тоже замер на месте и смотрел на Николая… Маша почувствовала неладное.

– Коля, вы что, знакомы? – заглядывая ему в лицо, спросила она.

Её спутник резко повернулся и, тихо попрощавшись, пошёл обратно в школу.

– Почему вы так смотрели? Ты его знаешь?

Чтобы оттянуть разговор, Николай стал подзывать извозчика. Они ехали в коляске, а Маша продолжала допытываться, что произошло?

– Машенька, а кто этот человек? Почему он вышел с тобой? – наконец, выдавил он.

– Это Александр Пешков. Он мне помог найти класс, всё объяснил и сказал, чтобы я обращалась к нему за помощью. Очень любезный. Тоже, кстати, студент университета. Преподаёт здесь арифметику… – трещала Маша, уже не интересуясь, что связывает их с Николаем.

Проводив Марию домой, Николай не отпустил извозчика, а погнал обратно на Пречистенку. Безумная надежда, что Пешков ещё не ушёл, заставляла его подгонять мужика, обещая двойную плату. Он понял, что спешил не зря, когда подъехал и увидел Александра, выходящего из школы.

Пешков шёл, засунув руки в карманы студенческой куртки, и особенно не спешил.

Николай расплатился с извозчиком, спрыгнул с коляски и угодил в большую лужу. Вода залила ботинки, но ему было всё равно. Словно гончая собака он бросился за фигурой, что исчезала в темноте.

– Пешков, постой! – крикнул вдогонку Елагин.

Шаги замерли. Александр спокойно стоял и ждал. Даже при тусклом уличном освещении Николай заметил, как изменилось выражение его лица – с Машей это был внимательный друг, а сейчас на Елагина смотрел тот, прежний студент-революционер с наглыми глазами и ухмылкой на губах. Таким он его и запомнил после злосчастной поездки.

– Чего тебе, ваше благородие?

Николай отдышался. Он не знал, с чего начать?

– Оставь в покое Марию Рябушинскую. Я знаю, кто ты, и предупреждаю – начнёшь агитировать её в революционный кружок – донесу в полицию. Понял? – угрожающим тоном произнёс Николай.

Пешков опять ухмыльнулся.

– Слушай, давай не будем ссориться. Пойдём, выпьем… я знаю тут одно приличное местечко, там и поговорим.

Николай замешкался. Пить с этим типом не хотелось, но ради Маши он должен всё узнать. Он тяжело кивнул:

– Пойдём, поговорим, правда, я не понимаю – о чём…

Они зашли в трактир. Народу было немного, и свободный столик для них нашёлся. Заведение, действительно, оказалось приличное, хотя Николаю было всё равно. Главное, понять, нет ли у Пешкова коварных планов насчёт Маши.

Официант молча принял у них заказ на две кружки пива и растворился в полумраке. Через столик от них галдели мужики.

Николай не знал, с чего начать, молчал и Пешков. Он смотрел на Елагина водянистыми глазами и нисколько не выглядел испуганным.

– Давай познакомимся для начала. Меня зовут Александр, – примирительным тоном начал он.

– Ну хорошо. Я Елагин Николай, и что дальше?

– А дальше, господин Елагин, пойми, что я обучаю на добровольной основе неграмотных рабочих. За этим приехала и твоя красавица, как я понимаю. Чего ты всполошился, ревнуешь?

– Может, и ревную, но давай не будем делать вид, что в поезде ты не грабил казначея под знаменем революции! – стукнув кружкой по столу, прошипел Николай.

– Меня попросили товарищи-студенты, я не мог отказать. Почему бы и не поживиться за счёт богатеньких?

– Каких богатеньких? Вы у рабочих зарплату отняли, не понимаешь?

– Подумаешь! Найдутся в казне ещё денежки, чай, не обеднеет государство… Но, честно скажу – не понравилось мне это, я больше не участвовал в налётах. А то ещё в тюрьму угодишь… Сейчас лекции по марксизму читаю и всё.

Николай смотрел в глаза Пешкова и не верил ни одному слову. Но доносить ужасно не хотелось. В конце концов, он не нанимался работать в Охранке. Они молча пили пиво, думая каждый о своём.

Шум за соседним столиком усиливался. Мужикам не сиделось на месте, и они задирались к соседям, всё ближе подбираясь к их столу. Пора было уходить.

Николай поднял голову и обомлел: к нему приближался пьяный купец-попутчик из поезда, которого Пешков ограбил заодно с казначеем. Вот это встреча! Мужик схватил Николая за грудки:

– Это ты? Ты?.. – пьяным голосом заголосил он, дохнув перегаром в лицо Николаю.

Елагин попытался брезгливо оттолкнуть купца, но он, как клещ вцепился в пальто. Александр не сразу понял, что произошло.

– Ребята, держите их, это бандиты! Грабители! – продолжал орать торговец.

Пешков наконец-то узнал его и треснул беднягу по голове глиняной кружкой. Тот тяжело повалился под стол. Медлить было нельзя.

Николай и Александр вскочили и бросились к выходу.

Бдительный дворник услышал шум в трактире и отчаянно засвистел. Они пробежали до угла, где увидели последний сонный трамвай, что не спеша тащился в сторону Пятницкой улицы, и запрыгнули, вопреки правилам, на ходу. Кондуктор уже спал, и ругаться на них было некому.

Они плюхнулись на скамейку, и Николая стал душить смех. Давно он не попадал в такую ситуацию! Ему вторил и Пешков. Тот смеялся, обнажая белые крупные зубы.

– Бедный купчишка, не везёт ему при встрече с нами! – выдавил из себя Елагин. Он ещё подумал и решился попросить:

– Слушай, Пешков, я хочу у вас на курсах читать лекции по истории. Запишешь меня?

Санька пожал плечами.

– Запишу… А за это у меня к тебе будет просьба: помоги мне с Марксом разобраться – путаюсь я в его философии, рабочие вопросы дурацкие задают, а я и не знаю, что ответить… Есть у тебя книги по марксизму?

– Есть, тебе сейчас нужно?

– Да, я зайду?

Николай вздохнул, понимая, что не отвертеться от незванного гостя.

– Ладно, пошли ко мне, я тут недалеко живу. Можешь остаться переночевать…

Санька вошёл в квартиру и первое, что почувствовал в темноте – пыльный запах старинных книг. Так пахнет в библиотеке. Николай зажёг свет, и Пешков увидел множество шкафов с фолиантами, занимавших все стены. На их фоне мебель выглядела гораздо беднее – жёсткие стулья, стол и дешёвый абажур. Ничто так не порадовало, как тёплая печка в углу. Он сразу подошёл и прислонился к ней спиной. Ночи стали уже холодными, а он не успел приобрести пальто, так и ходил в тонкой куртке.

Николай хлопотал над чайником, как гостеприимный хозяин. Пешкову есть не хотелось, но от горячего чая он бы не отказался.

– Хорошо живёшь, ваше благородие. В большой квартире… – желчно произнёс Санька, когда Елагин накрывал на стол. Что-то тёмное шевельнулось в душе. Сразу вспомнилась убогость его комнаты, где и мебели толком не было.

Николай на секунду замер с чайником в руках, а потом сказал:

– Выучишься, также будешь жить. Квартира казённая, от гимназии. Мои здесь только книги, да ещё холодильник недавно купил.

– Ты как мой отец: "Не выучишь таблицу умножения, не будет тебе в жизни продвижения!" Да не хочу я заканчивать университет. Скукота… Потом ещё место искать надо. Чувствую, не для меня это.

– А что – для тебя? Грабить?

– Ну, почему сразу “грабить”… Деньги нужны для революции. Я думаю, сломаем этот порядок, а в новом я уж сумею подняться.

– Ломать – не строить, на это много ума не надо… А кем ты будешь при новой жизни, если ничего не умеешь? Учиться не хочешь, работать тоже не особо…

Санька прищурился:

– Ты мне, чем лекции читать, лучше пожрать дай.

Николай смутился.

– Слушай, тут такое дело… Я деньги все отдал мужику одному…

– Ограбили тебя, что ли?

– Да, нет… пожалел извозчика: у того детей трое, да жена больная.