Я осторожно коснулся ее разбитой губы, перевел взгляд на огромной синяк на скуле, который перетекал на щеку. Разбитая бровь. Капилляры одного глаза лопнули, и глазной белок затянулся кровавым оттенком. Ниже зеленел огромный синяк. Под носом была запекшая кровь. Его ей тоже разбили.

И сейчас я впервые понял, что могу убить. Ту суку, которая посмела это сделать.

– Бэмби, кто это сделал? – повторил я вопрос, не сдерживая ярости.

– Никто! Никто этого не делал, – затараторила она. – Никто меня не бил. Вернее…  – она замялась и покосилась на друзей, словно ища у них поддержки.

– Да не ссы ты. Куда он уже денется от тебя! – обнажил свои белоснежные зубы Мерч.

Она тяжело вздохнула:

– Вчера у меня был бой... Я занимаюсь боксом.

Да в рот мне ноги! Ебаный насрал!

– Боксом? – мне показалось, я взвизгнул как баба.

Боксом, блять? Серьезно?

– Бэмби, почему бокс? – ошалело спросил у нее. – Мотоциклы, гонки! Теперь еще и бокс. Почему не бальные танцы, макраме или вышивание крестиком? Чем тебе керлинг в конце концов не угодил? Или шахматы – это же тоже спорт! Ты моей смерти хочешь? Я же коней двину, если с тобой что-то случиться.

Да уже случилось. Ее лицо! По нему словно стадо слонов прошлось. Там было реально месиво.

– Ты не можешь заниматься боксом. Это в голове не укладывается. Ты же такая… маленькая, – обречённо произнёс, снова обнимая ее крепко-крепко.

– Че это не может-то? Очень даже эффектно смотрится, когда две полторашки колошматят друг друга боксерскими перчатками, – влез Тим, а я лишь зло зыркнул на него.

– Между прочим, Рыжая боксирует отменно, так что я бы на твоем месте больше не косячил. Один раз ты уже огреб, второй, не факт, что переживаешь, – поддержал Тоха тему, а я продолжал обнимать свою малышку, нежно целую ее в шею.

Понятно, откуда у нее такой удар. И такое тело.

– Почему про бокс-то не сказала сразу?

– Не знаю... – засмущалась. И все-таки она навсегда останется для меня милым, скромным и стеснительным Бэмбиком. – Я подумала, что тебе это не понравится.

– Конечно, не понравится. Ни один парень спокойно не сможет смотреть на то, как его девушку дубасят, – согласился с ней.

Да не может такое нежное создание боксом заниматься. Да и на моте не может гонять.

– Больше и не придется, – отвела она взгляд. – Тренер отказался тренировать меня дальше.

Слава богу!

Блять, честно, как от сердца отлегло. Только вот ее наигрустнейшее лицо мою радость то быстро смыло.

– Почему? Это из-за того, что ты проиграла? Но одно поражение ничего же не значит... – попытался ее поддержать.

–  Я не проиграла бой, – она наконец-то посмотрела мне в глаза, не отводя их, – а слила его.

Пол года спустя. Март.

Стас

– Если ты не остановишься, мы опоздаем, – сидя на кухонной столешнице, прошептала она мне на ухо, когда я губами касался ее шеи, стоя между ее разведенных ног.

– Да плевать, давай никуда не пойдем, – носом провел по гладкой коже, переходя на ключицы, к груди, а потом обратно, медленно по шее, по подбородку.

 – Ты же знаешь, я не могу. Это благотворительная гонка. И ты согласился.

Согласился, на свою голову!

Резко, но не больно схватил ее за волосы на затылке, что бы она посмотрела мне в глаза. Ох ты блять! Да мы точно никуда не пойдем! Сильнее прижался к ней своим стояком, кусая за нижнюю губу, проникая второй рукой под свою рубашку на ней.

Бля, прям здесь и сейчас ее трахну. И знаю же, что она только этого и ждет. Углубил поцелуй, а она своими шаловливыми ладошками спустилась ко мне в трусы, сжимая хер. Обожаю, когда она так делает. Все тело прошибает от кайфа.

– Воу, полегче! Вы тут не одни вообще-то! – ухо резанул до боли знакомый голос, и я вынужденно оторвался от губ Бэмби и уткнулся ей носом в шею.

– Ненавижу твоих братьев, – прошептал ей, зная, что эти придурки услышат.

Краем глаза заметил, как два идиота ввалились на кухню в одних трусах, нагло усаживаясь за барную стойку. Маза фака, они вообще одеваются когда-нибудь? У них что, штанов нет в этой чертовой квартире?

И не важно, что я сам стоял в одних боксерах – мне можно!

– Ой, не гони! Мы знаем, что ты от нас без ума, – начал кто-то из них, а я, блин, не знаю кто. За пол года я так и не научился их различать. Собственно, никто из моих друзей. И эти ублюдки постоянно этим пользовались, разводя нас. – Но тебе ничего не светит, мы по девочкам.

Зато все наши девчонки разичали их даже с закрытыми глазами. Это какая-то вшитая программа или часть женской ДНК? Как это работает?

– А я столько лет думал, как быстро и эффективно избавиться от утреннего стояка. А оказалось все так просто – стоит посмотреть, как твоя сестра лижется с говнюком, как хер падает за секунду, – выдал второй.

Р-р-р! Как же они меня задолбали с этим «Говнюк»! Эти засранцы просто обожали изводить меня. Радовало только одно, что я однажды умудрился вмазать Максу за Нику, но как выяснилось позже, это был Кир. Ну а что? Я же говорил – не различаю их.

– Пошли нахрен! – бросил им, нежно целуя свою малыху в висок.

– Мальчики, хватит ругаться. Давайте я вам завтрак приготовлю! – как обычно попыталась сгладить ситуацию Бэмби.

– НЕТ!!! – все втроем одновременно выкрикнули, на что Рыжая засмеялась.

Поджег кухни нам сейчас не нужен.

– Мы лучше сами. А ты иди убери раскиданные цилиндры и шатунную сборку, – сказал кто-то из близнецов. Вроде Макс. Но я не уверен.

Рыжая лишь пожала плечами и соскочила со столешницы. Поправила на себе мою рубашку, прикрывая свои булочки и босиком пошлепала в гостиную, а я облизывался на ее ноги и зад.

– Слюни подбери, а то пол весь закапаешь.

Зыркнул на отбитых и… через секунду мы втроем ржали как кони!

Нет, они меня определенно бесят, но в какой момент они влились в нашу компанию и стали ее неотъемлемой частью, никто так и не понял. Но сейчас я легко мог назвать этих парней «своими в доску».

Не смотря на то, что я обожал этих придурков не меньше, чем ненавидел, жить с ними оказалось невыносимо. А мы с Бэмби жили в их квартире чуть меньше недели.

И вот приперло же мне переделать дома чертову кухню. Да, я все-таки настоял на том, что в кухне необходим ремонт, так как моей малышке было высоко. Я ведь надеялся, что она когда-нибудь научиться готовить. И даже пытался учить ее, правда это всегда заканчивалось либо грязным, буквально – потому что приходилось все потом отмывать, – либо фигурально, – потому что мы трахались так, что искры летели из глаз, – сексом. Готовка все-таки не для нее, и если четно, меня это вообще не парило. Да и учил я ее только ради того, что бы разложить на столе. Ладно, признаюсь – ремонт затеял с той же целью. И новый проект кухни проектировался с учетом ежедневного траха на всех горизонтальных поверхностях. М-м-м…

Предложил Бэмби на время ремонта переехать к предкам в дом или снять другую квартиру, но она настояла на том, что бы мы временно вернулись в их хату, которую они арендовали изначально с близнецами. В этой хате уже давненько жил только Кир со своей колясочницей. Макс же перекочевал в убежище моей сестрицы.

И так сложилось, что фиолетовое чудо Кирилла сейчас было на реабилитации, а Ника – за границей на обучении. Поэтому Бэмби решила, что на этот период воссоединиться со своими «родственниками» будет отличной идеей. Только я оказался четвертым колесом в трехколесном мотоцикле, а еще объектом для насмешек отбитых на всю голову близнецов.

Неделька была жуткая, потому что у этих придурков была идея фикс каждый раз обламывать мне секс с моей девочкой. Нет, ну честно! Они придумывали миллион причин завалиться к нам в комнату, в ванную, на кухню. Даже в машине вылавливали. Да куда угодно, лишь бы у меня глаз дергался от их присутствия. Яйца болели от того, что в них тупо не было места.

Сидя на кухне, мы вчетвером завтракали омлетом, приготовленным Киром. И если в старшем засранце, который трахал мою сестру, я так и не нашел положительных качеств, то младший хотя бы выделялся умением готовить. Вот тут мужик давал фору всем. И чего моем малышке не передались на генетическом уровне способности в готовке?