— Долго!

— Слишком долго!

— Часа четыре уже тут торчим.

— Ага! У меня даже вода во фляжке закончилась.

— По-моему она там никогда и не начиналась!

— Ха!

— Не смешно. Лоссерское крепленое. Ты им никогда не делился.

— Почему я должен делиться с тобой? Разве в кодексе братства есть такой пункт?

— Нет, конечно. Но хотя бы из соображений цеховой солидарности!

— Святые Трое! — закатил глаза Красный гвардеец. — Ты где таких слов набрался?

— Каких?

— Ну вот этих вот. Про солидарность, получается, про сообразительность. Или что ты там имел ввиду?

— А, это! Так где-то в таверне. Мужики из литейного цеха такими мудростями сыпали. Ну а я подрезал, значится. А вообще как-то так затейливо звучит.

— Ага, по-ученому. Почаще такие штучки вворачивай, небось капитаном-то и станешь тогда.

— Думаешь? А я боялся, что мне за это в лицо кастетом!

— Отставить! — рявкнул на подчиненных Рейнор Паскаль. — Хватит трепаться!

Гвардейцы снова притихли в надежде минут через пять завести новую беседу ни о чем. И так продолжалось на протяжении четырех часов! Капитан то и дело осаждал своих людей, а те, в очередной раз, впав в уныние, начинали пустой солдатский треп.

Рейнор зло глянул на своих бойцов и отвернулся. Прошелся туда-сюда, нервно поправил плащ, погладил рукоять своего двуручного меча. Капитан начинал нервничать. Внутри, где-то там, где, говорят, есть что-то наподобие души, начинала закипать злоба и… что-то еще. Темное. Что-то, от чего в редкие мгновения отключался рассудок. Всего на пару мгновений. Рейнора захлестывало с головой и будто бы уносило неизведанным еще потоком. В такие моменты капитан готов был сорваться, сделать что-то необдуманное… А еще… еще ему хотелось получить высшее командование. Неважно над кем и где. Просто хотелось.

— Молокосос хитрит! — не выдержал молчания один из солдат.

— Хитрит? — рыкнул Рейнор. — Да он сейчас валяется в таверне и ссытся под себя от страха. Хитрит! Он видит нас из окна и не знает, что ему делать.

— Так может быть нам свалить? Не светиться тут? — спросил солдат.

— Нет! — ответил капитан. — Мы прижали его. Из таверны можно выйти только с фасадной стороны. Через дверь или окна, и они прямо перед нашими глазами. Он никуда не денется. Мы прижали его.

— Да уж! — поддакнул гвардеец. — Как крысу в углу.

Рейнор резко обернулся на подчиненного, окинул его пристальным взглядом и зашагал к таверне. На ходу бросил:

— Ни на что не отвлекаться! Стоять тут! И со здания глаз не спускать! А я пока пойду проверю.

Гвардейцы быстро подобрались и вытянулись в струнку. Недавнюю дурь как ветром сдуло.

Рейнор уверенным шагом пересек улицу, миновал неширокую лужайку и остановился перед входом в таверну. Прислушался. Подождал несколько мгновении и резко толкнул дверь.

В таверне было все так же тихо. За стойкой дремал Берни, а больше в зале никого не было. Рейнор шагнул к трактирщику, и в тоже мгновение из подсобки вынырнула миловидная горничная. Она оглушительно громко хлопнула дверью и замерла рядом со стойкой. Берни всхрапнул, дернулся как от укуса осы и открыл глаза. Мутным ото сна взором уставился на капитана, а уже в следующее мгновение, когда узнал посетителя, вытянулся как на параде. Даже каблуками растоптанных ботинок умудрился щелкнуть.

— Чего изволите?! — гаркнул Берни. Еще он хотел козырнуть, так лихо, как делают это все солдаты, но в последний момент почему-то передумал.

— Ничего, — мотнул головой Рейнор. — Мне приказано передать послание мастеру Малтису, и насколько я знаю, он разместился в этой таверне. Он здесь?

— Да-да! — закивал Берни. — Он в своей комнате, на втором этаже. Первая дверь налево. Но… я могу сам позвать его. Или моя помощница. Зачем вам утруждать себя?!

— Не стоит. Я сам, — сказал Рейнор и зашагал к лестнице, ведущей наверх.

Горничная, все это время сжимавшая в руке серебряные монеты, хотела, было, заступить капитану дорогу, но вовремя остановилась. А в следующее мгновение, когда Рейнор поравнялся с ней, у девушки вдруг возникло нестерпимое желание отдаться этому безжалостному воину.

Рейнор был уже на середине лестницы, когда почувствовал запах. Такой необычный и… тошнотворный. Он был знаком капитану, но почему-то теперь вызывал чувство нестерпимого отвращения.

«Святые Трое! Как они терпят его!», — подумал Рейнор.

Подниматься дальше не хотелось, однако капитан пересилил себя. Миновал лестницу и остановился в начале коридора. Здесь запах становился и вовсе невыносимым.

— Договоренность! Помни о договоренности! — строго прозвучал ласковый, бархатистый голос.

Рейнор завертел головой, но в коридоре никого, кроме самого капитана, не было.

— Не стоит испытывать мое терпение! — раздался тот же голос.

Капитан гвардейцев, не понимая что делает, схватился за голову и зашагал к комнате Малтиса. От мерзкого запаха перед глазами все колыхалось и плыло, к горлу подкатил осклизлый, солоноватый ком. Желудок задергался. Рейнор, сделав над собой усилие, толкнул дверь и заглянул в небольшую каморку. Пусто и…

Едкий дым флавиновой свечи скользнул в ноздри, резанул по глазам, забил рот. Капитан упал прямо на порог и опорожнил желудок. Потом еще раз и еще. До болезненных спазмов, до дрожи во всем теле. До постыдных истерических визгов. Он плакал и блевал, а в голове полыхали костры, и гремел ужасный молот, отзвуки которого, казалось, разносятся по подземелью циклопического размера. И кто-то говорил с ним. Говорил, не умолкая ни на секунду. Кричал, угрожал, умолял, упрашивал. А потом будто стал главным. Над телом и разумом…

Рейнар обнаружил себя лежащим на полу в луже блевотины. Голова гудела, тело ломило, но капитан все же поднялся на трясущиеся ноги. Еще раз окинул безумным взглядом комнату Малтиса. Пустая. Пустая! Щенок удрал и оставил на полу только флавиновую свечку.

«Как?! Как ему удалось? Хитрый… Нельзя недооценивать демонолога, пусть даже молодого, даже неопытного… Переиграл… Или это вы безмозглые идиоты… То есть мы…», — в голове Рейнора метались спутанные мысли. Чужие мысли!

Капитан, еле переставляя ноги, покинул комнату, проверил все остальные и только после этого заковылял вниз по лестнице. У стойки окинул кровожадным взглядом притихшего трактирщика, сдернул засаленный передник с горничной и вытер им с губ засыхающую блевотину. Бросил грязную тряпку обратно девушке. Горничная, извиваясь всем телом, потянулась к Рейнору. Мужчина лишь захохотал пугающим голосом. Повернулся к Берни и сказал:

— Мастер Малтис, оказывается, покинул ваше заведение. В комнате его нет. Поэтому, как только он появится, передай ему, что я буду ждать в переулке Нэбри, на окраине старого квартала. Пусть явится туда сразу после захода солнца.

Не дожидаясь ответа, Рейнор вышел вон из трактира. Махнул своим воинам и направился вниз по улице.

***

Тихо скрипнула дверь.

— Ты где весь день пропадал? — раздался встревоженный голос. — Давай, заходи, заходи! Чего на пороге мнешься?

Малтис резко обернулся. Энни стояла на пороге, уперев руки в боки. На голове пожелтевшая от времени и пота косынка. Из-под нее торчит выбившаяся седая кудряшка. Поверх простого домашнего платья накинут замызганный фартук, сшитый из разноцветных лоскутков.

— Я… — Малтис еще не успел перевести дух. Демонолог бежал от самой таверны до дома, ни разу не останавливаясь. — Дел много… навалилось… пришлось… немного задержаться.

— Так заходи тогда! Чего стоишь? — прикрикнула хозяйка дома и тут же по-матерински добро улыбнулась. — Давай-давай, сейчас обед разогрею, печка-то еще горячая!

Малтис улыбнулся в ответ и, все еще тяжело дыша, поплелся вслед за женщиной. Та прошла сразу на кухню и принялась греметь горшками, крышками, глиняными плошками. Через пару минут из печи ароматно потянуло похлебкой, тушеными овощами с мясом, картошкой и кашей. Еще через какое-то время на столе исходила паром небогатая, но вкусная снедь. Малтис принялся за еду, но ел без особого аппетита. То ли сказывалась усталость, то ли навалившиеся проблемы.