— Ну, я так понял ничего опасного? — поинтересовался бизнесмен, взяв её за руку.

Он видел, как девушка напряглась и напрочь забыла о Гранд Канале, прогулке и Венеции, озаботившись рабочими вопросами.

— Ничего, но мне не нравится эта итальянская безалаберность, которую они именуют «dolce vita». Они прикрываются этим и работают из рук вон плохо. Я уже устала по 300 раз объяснять, что с документами обращаются иначе. Этот филиал вытаскивать из … — она проглотила бранное словечко и продолжила. — устала! Я бьюсь за то, чтобы привести здесь всё в порядок уже три года, а они снова и снова доказывают свою профнепригодность! Менталитет хуже, чем у нас… — Даша выдохнула, запнувшись.

— Узнаю́, узнаю́ Дарью Юрьевну… — улыбнувшись сказал Суворин и притянув бывшую супругу за плечо, прижал к себе и обнял. — Вот такая ты и была, когда мы познакомились. Вечный боец-трудоголик, только и успевай за тобой. И так же сердилась на всех, кто саботировал рабочий процесс. — он глянул на дашину голову, лежащую у него на груди и на душе стало удивительно хорошо.

Мужчина, используя такое мгновение, начал гладить её по волосам второй рукой и продолжал:

— Ну, успокойся. Всё будет хорошо, ты со всем справишься. Я думаю, что этот филиал в любом случае, показывает гораздо лучшие результаты, чем до этого и чем другие филиалы Sigmы. Ты ведь первоклассный специалист! Я в тебя верю, слышишь? — девушка кивнула.

Только сейчас она поняла, как ей не хватало его рук, его тепла, его объятий, слов… Что она всё это время хотела лишь одного: чтобы пришёл Владимир, вот такой, какой он есть — большой, сильный и ласковый, обнял её и сказал, что всё будет хорошо, что он верит в неё.

Человек, а не её заветная бумажка на зеркале с мотивационным девизом: «Ты сможешь всё!». Такую она прикрепила на зеркало журнального столика, когда переехала в Рим. Фраза всегда помогала ей, попадаясь на глаза, брать себя в руки и дальше воевать с каждым новым днём.

А теперь, Володя одним простым движением показал ей, как смешна такая попытка приободрить себя. Человеку нужен человек…

Дарья подняла голову и посмотрев в глаза бывшего мужа, произнесла:

— Спасибо тебе. Ты не представляешь, что сейчас сделал для меня…

Их лица сблизились, оба почувствовали, как их тянет друг к другу, оба понимали, что от этого неземного притяжения не уйти и не спрятаться. Но в тот самый момент, когда губы уже почти слились в поцелуе, гондола остановилась.

Они отпрянули друг от друга, отвернувшись в разные стороны, нелепо замешкались, потом Суворина как ни в чём не бывало спросила:

— Ну что, пойдём? Причалили. — в этом последнем слове было слишком много горечи.

Владимир кивнул, поднялся, подал ей руку, помог выйти из гондолы и они, снова начав диалог двинулись дальше по городу.

Терялись на узких улочках, заходили в сувенирные лавки, где покупали красивые и причудливые вещицы — шедевры рук знаменитых стеклодувов с о. Мурано, примеряли известные на весь мир маски в магазинах карнавальных костюмов, пили вкуснейший итальянский кофе в маленьких кофейнях, заходили в церкви, встречающиеся на пути, фотографировались на узких мостиках, коих в Венеции просто тысячи, скупали открытки с видами города, — одна на другую непохожие, заходили в дворики, сидели и отдыхали там на лавочке, слушая «собрание» итальянских пенсионерок, с жаром обсуждающих молодых соседок и их ухажёров, повышение тарифов на коммунальные услуги и многие другие вопросы… Больше 20 км пешком, через всю красавицу-Венецию.

Обратно к вокзалу они вышли вечером, когда уже начинало смеркаться и сев на один из последних поездов, вернулись во Флоренцию.

Когда они подходили к дашиному отелю, Суворин предложил:

— Слушай, я понимаю что ты устала, но может поужинаем напоследок? Этот ресторанчик по-моему очень милый. — он указал на небольшой, но респектабельный ресторан напротив отеля.

— Я правда жутко устала, да и есть как-то… — с улыбкой проговорила Даша.

— Всё ясно, ты так же не ешь после 6, как и раньше. И больше нарушать правила не собираешься, да? — усмехнувшись вспомнил мужчина.

Она рассмеялась.

— Ладно, пошли. Но ты пожалеешь об этом! — шутливо пригрозила девушка. — Я сейчас как смещу фокус внимания с желания поспать, на желание поесть и разорю тебя, Владимир Александрович!

— Пойдём, пойдём, разорять меня! — и он поспешил за Дарьей, которая уже шла по направлению к ресторану.

Это был чудесный ужин. Пара пила всё то же терпкое Кьянти, угощалась капрезе⁵, прошутто⁶ с дыней и грушами, стейком по-флорентийски и картофелем с трюфельным соусом, а так же великолепным итальянским Тирамису с чашечкой эспрессо.

После ужина, Владимир снова прощался с бывшей женой у входа в отель.

— Даш, а ты завтра…

— Володь, завтра в Осло я не полечу! — пошутила она, смеясь.

— Ты завтра занята? — улыбнувшись, всё же спросил он.

— Да. До… До вечера. В 17.00 только освобожусь. Завтра целый день посвящаю завершению выставки, переговорам с поставщиками, с потенциальными партнёрами… В общем, пришла пора немного поработать.

— Хорошо, я понял. Тогда, спокойной ночи! — всё ещё улыбаясь, ответил бизнесмен, и отдав ей пакет с покупками из Венеции, ушёл, скрывшись за углом.

Даша снова удивлённо приподняла брови, улыбнулась сама себе и вдохнув глоток свежего флорентийского воздуха, вошла в холл отеля.

Утро началось раньше, чем она планировала. Её разбудил резкий и настойчивый стук в дверь. Девушка с трудом разлепила глаза и посмотрела на часы — 7 утра. Рановато. Глаза не желали оставаться открытыми более одной минуты и сами начали смыкаться обратно, но тут последовал второй, такой же громкий стук.

— Кто ж там в такую рань… — бухтя под нос она обула тапочки, натянула халат и прошаркала в коридор.

За дверью обнаружился курьер.

— Доброе утро, синьорина Суворина! — быстро проговорил молодой парень, у которого в руках был большой букет бело-жёлтых тюльпанов, скомбинированных с нежными точечками белой гипсофилы и голубой гортензией.

— Доброе, доброе… — пробубнела она, ещё не до конца понимая, что от неё хотят.

— Вот, это вам! Распишитесь пожалуйста! — продолжил курьер и оперативно сунул ей ручку, а следом клипборд с ведомостью, в которую были вписаны адреса, фамилии, время и в самом конце стояла колонка для подписей.

Её фамилия значилась первой в списке. Когда Даша черкнула свой «автограф» привычным движением, парень быстро забрал клипборд и ручку, а вместо этого вручил ей букет и, попрощавшись, спешно убежал.

Она так и стояла перед распахнутой в коридор дверью, глупо уставившись на цветы и пытаясь прийти в себя ото сна.

Спустя минуту, Суворина тряхнула головой, протёрла глаза, и, закрыв дверь, пошла набрать воду в вазу, так удачно стоявшую на письменном столе.

Она воодрузила туда букет и отправилась сделать кофе. Пока кофемашина рычала и бурлила, изготавливая для Дарьи целительную влагу, девушка подошла к столу и прошерстила букет на предмет наличия «опознавательных знаков».

И они нашлись. Точнее она — небольшая открытка с панорамным видом Флоренции с площади Микеланджело. Она перевернула картонку.

«Я думать о тебе люблю.

Когда роса на листьях рдеет,

Закат сквозь сосны холодеет

И невесомый, как идея,

Туман над речкою седеет, —

Я думать о тебе люблю.

Когда пьяней, чем запах винный,

То вдруг отрывистый, то длинный,

И сладострастный, и невинный,

Раздастся посвист соловьиный, —

Я думать о тебе люблю.

Ручей, ропща, во мрак струится.

И мост. И ночь. И голос птицы.

И я иду. И путь мой мнится

Письмом на двадцати страницах.

Я думать о тебе люблю!» ⁷ — было написано красивым почерком на обратной стороне. И ниже, более мелким, приписка: «Доброе утро, Дарья Юрьевна! Прекрасного Вам дня!».

Даша стояла посреди комнаты держа открытку в руках и улыбалась. Было чертовски приятно, как будто вернулся их конфетно-букетный период. Только сейчас было всё в два раза радостней и желанней, ведь в отличие от того времени, что было девять лет назад, теперь любовь была взаимной.