— Алло, я слушаю!

— Суворина Дарья Юрьевна? — раздался металлический женский голос на том конце провода.

— Да, это я. — тревога, немного утихшая в душе, снова начала нарастать.

— Ваш сын, Суворин Глеб Владимирович умер. — в этот момент у девушки внутри словно всё оборвалось. Бесконечный поток мурашек побежал по коже.

— Что? — она не верила своим ушам и посчитала это чьим-то глупым розыгрышем. — Кто вы? Что вам нужно? Зачем вы такое говорите? — закричала Даша.

— Я следователь — Киримова Ирина Олеговна. Ваш муж попросил, чтобы эту ужасную новость сообщила я, простите. Ваш сын случайно выпал из окна квартиры, по неосторожности. — последняя надежда умерла.

Кажется, всё сказанное было правдой. Но Суворина всё ещё не могла поверить. Её начало трясти, губы и руки задрожали.

— Послу… послушайте, — справляясь со сбивчивым дыханием произнесла она. — может быть вы ошиблись? Это не мой сын… — Словно уговаривая, произносила девушка. — Это не может быть мой сын, понимаете? Не может быть мой сын! — снова закричала что есть мочи она.

— Мне очень жаль. Примите мои соболезнования. Он сейчас в 8 городском морге, можете приехать, там и ваш муж. Простите ещё раз, до свидания. — послышались гудки.

Дарья стояла, не могла пошевелиться и видела обеспокоенные взгляды родных из кухни. Рука, держащая телефон дрожала. Леденящий ужас сковал душу, не давая вырваться эмоциям наружу. Наконец, она пошла, шатаясь, обратно.

— Даш, что случилось? — сразу же спросила Алёна, видя её состояние.

Родня тоже была в шоке и никто не мог даже предположить ответа родственницы.

— Мой сын… Глеб… Он умер. — только и смогла выдавить из себя Даша, приведя семью Щербатовых в ещё большее состояние шока.

Пока они сидели и не могли вымолвить ни слова, Суворина быстро развернулась и пошла из кухни. Она не помня себя обулась, накинула пальто и схватив ключи от внедорожника, понеслась к нему.

Первым опомнился Лёша.

— Чёрт, куда её понесло в таком состоянии? — спохватился он.

— Поехали быстро за ней! — отреагировал Корней, который, прослужив десантником и побывав в ряде горячих точек, умел быстро принимать решения.

Когда они выбежали из дома, Даша уже отъезжала. Алексей попытался задержать её, остановить, чуть ли не бросаясь под колёса, но девушка объехала его, так как для манёвров было очень много места и умчалась вперёд, поднимая пыль.

Муж Алёны тут же подъехал к нему на своём Range Rover.

— Садись скорее! — скомандовал он.

Мужчины поехали за Дарьей.

Как назло, небо затянуло. Сугущались тучи.

— Вот вот ливанёт… — нервно произнёс Щербатов-младший. — Куда её понесло? Она же разобъется! Вся в слезах, в шоке, в полуобморочном состоянии, сейчас ещё и дождь будет! — с психу он ударил по торпеде.

— Ты давай мне тут машину не ломай! — пригрозил Синицын. — Мы её остановим.

В этот момент, действительно, пошёл дождь, который в считанные секунды начал превращаться в ливень.

Даша мчалась вперёд, глаза застилали слёзы, она не понимала куда едет и зачем, верить в происходящее не хотелось. Внезапный дождь начал закрывать обзор. Дворники не прекращая бегали из стороны в сторону, но это мало чем помогало. Одномоментно, шальная мысль пронеслась в голове девушки: «Может быть погибну? Может Господь заберёт меня к сыну? Зачем теперь жить?».

По включённому радио, с которым она всегда ездила заиграла песня «Не отрекаются любя» А. Пугачёвой. Музыка и слова смешивались с её внутренней, душевной болью. Она вспоминала сына…

Как живые перед её глазами проплывали все события: момент его рождения, когда этот маленький, непонятный, кричащий комочек положили ей на живот, её слёзы счастья в этот момент, слова Владимира: «Какой богатырь! Вырастет настоящим мужчиной. Спасибо, родная!» — его искреннюю радость и лучезарный взгляд. То, как она впервые увидела улыбку Глеба на День Матери; как он в первый раз пошёл, когда Владимир вернулся из длительной командировки; как увидел море первый раз в жизни и радовался ему… Миллион моментов, которые уже и забываться начали в суете будней.

Появилась какая-то резкая боль в сердце, начала кружиться голова, но Даша уже не обращала на это внимания. Слёзы обжигали кожу, она плакала и начала кричать в голос до хрипоты, одновременно пытаясь удерживать руль и хоть как-то рассмотреть дорогу.

Внезапно, какая-то машина обогнала её и резко перегородила путь. Суворина увидела автомобиль в последний момент и еле успела надавить на тормоз. Резко остановилась. Ей было всё равно.

Ливень заливал окна, по радио надрывно и как-то болезненно пела Пугачёва: «…весь день не отходя от двери, за это можно всё отдать…». Дарья перестала слышать себя, от собственного крика закладывало уши, и, кажется, в какой-то момент она сорвала голос, так как кричать уже не получалось. Плакать было больно, от того что отдавало в сердце, но остановиться она не могла.

Девушка без сил упала на руль и продолжала рыдать, не замечая, что уже долгое время в её окно настойчиво стучал Лёша, стоя на улице под дождём. Она его увидела случайно. Посмотрела как-то отстраненно, как будто встретила незнакомца и это он колотит по стеклу.

— Даша, Дашенька, открой дверь! Я прошу тебя, открой! — мужчина ломился в машину, дергая за заблокированную изнутри дверь.

Ему было всё равно, что он уже долго стоит под ливнем. Корней одновременно пытался сигналить ей, чтоб привлечь внимание, потом хотел выломать дверь, но Щербатов-младший остановил его резкие порывы.

Наконец, дверь машины медленно открылась. Даша откинулась на спинку сидения и молча смотрела на него стеклянным, пустым, безмолвным взглядом. В нём не было ничего кроме пустоты. Из её глаз катились слёзы.

— Дашка, так нельзя, давай, выходи. — он осторожно потянул её, взяв за руку.

Девушка поддалась и, шатаясь, вышла из автомобиля. В ту же минуту, она резко обняла его и прижалась, дрожа всем телом, будто, не сделай так, она упала бы. Дрожь била от макушки до пят и Дарья прижималась к его груди, будто маленький птенец, выпавший из гнезда и отчаянно ищущий защиты.

— Ну всё, всё, я рядом. — попытался успокоить её двоюродный дядя, крепко обняв и гладя по спине.

— Лешенька, — прохрипела еле слышно Суворина. — я жить не хочу… — её слова были сказаны почти шёпотом. Казалось, сердце вот-вот остановится.

— Даш, пойдём в машину Корнея. Не надо под дождём стоять, пойдём. — Алексей приобнял её за талию и поддерживая под руку повёл ко внедорожнику Синицына.

— Лех, я тогда поведу дашкину машину, а ты садись с ней в мою. — принял решение алёнин муж.

Он вообще не особо умел успокаивать женщин, а в этой ситуации и вовсе был растерян где-то глубоко внутри. Единственное, на что хватало Корнея, — помочь Алексею принять правильные решения в так называемом «плане перехвата», который подходил к концу.

Что было дальше, девушка не помнила. Она ехала молча уставившись в лобовое стекло, по которому отчаянно хлестали струи воды и сквозь них смотрела на жёлтую осеннюю листву, облетающую с деревьев. Ей казалось, что что-то внутри неё надломилось, что-то непременно важное и нужное, такое, без чего люди не живут…

Аккуратно ведя машину, Леша то и дело посматривал на племянницу. Она затихла, больше не рыдала. Её красивые волосы растрепались по спинке сидения, где она сидела в не совсем естественной позе, будто полулёжа. Серо-зелёные глаза, сейчас всё больше отдавали именно серым оттенком, в них словно застыл туман. Взгляд был пустым, безжизненным.

Ливень не прекращался, только сильнее усиливался щедро омывая землю.

Когда они приехали к дому, Щербатов-младший вышел, а Даша всё так же продолжала сидеть. Она словно не понимала и не видела того, что происходит вокруг. Он, поняв, что дело совсем плохо, осторожно открыл дверь пассажирского сидения и взяв девушку на руки, вынес её из машины. Суворина не сопротивлялась, не возражала и никак не реагировала.

— Лёша, слава Богу! — Марьяна Николаевна, которая уже оправилась от стресса, сразу подбежала к сыну, который нёс Дарью на руках.