Будка общественного туалета, куда мне пришлось бегать днем после энергетического напитка, стояла с вмятиной на нижнем углу. Кусочки битого стекла, наверное, от автомобильной фары. Да уж, нервы у водителя стали сдавать! Да только куда он поехал после этого удара? Масло не разлито кругом, стало быть, повредил только фару и мог продолжать свой путь к укрытию.

Улицы были пустынны и не хранили больше ни следа. Любопытство заглушило во мне слезы и страх за свою жизнь под открытым ночным небом. Я пошла в сторону «Европы».

Асфальт на месте убийства был совершенно чистым. Не было никакого мелового контура, которым в детективных кино обозначают позу тела жертвы, ни крови. Видимо, ради иностранцев постарались все отмыть…

–Так, вас что-то интересует? – раздался грубый голос откуда-то сверху.

Я и сама не заметила, как опустилась на корточки возле злополучного места, чтобы его получше разглядеть. Теперь надо мной возвышалась фигура охранника в черной форме и ботинках-берцах.

–Я… просто идти мне некуда… Меня из-за этого убийства в полицию забрали, – залепетала я.

–Ну, так хочешь туда еще? Если нет, то катись подобру-поздорову! – прикрикнул на меня мужик.

Мне ничего не оставалось делать, как уйти на площадь Искусств.

Я села на скамейку под липами, ежась от усиливающегося холода. Теперь я думала не о своей судьбе и неудачах, а о том, какая же связь была между Крисом и несчастным Павлом. Кого же из них все-таки хотели убить?

Я уже не помнила, как повалилась на жесткую скамейку и заснула. Слава Богу, меня никто не стал обкрадывать!

Примерно в семь часов утром меня разбудил дворник. Я подскочила на скамейке.

–Родители из дома выгнали? – сочувственно спросил парень-узбек, – Меня тоже! Сказали, жить не на что, езжай в Россию и работай. Хорошо, я хоть по-русски говорю! Общага есть, хочешь? Платить надо, правда… Дорого у нас…

Я поблагодарила добряка за сочувствие, заверив, что у меня все в порядке и я просто опоздала на метро.

Горло после ночевки на холодной площади Искусств царапало и жгло. Я чувствовала, как меня начинает предательски колотить озноб.

Чихая на весь вагон, я добралась до метро «Озерки». К счастью, он был почти пуст. Удалось даже всю дорогу сидеть и дремать, основной поток народа ехал на работу в обратном направлении, в центр города. Идя к дому моей подруги, я поняла, что наступать на израненную тесной обувью ногу больше не могу. Пришлось нести каблукастые туфли в руке, ступая пятками в тончайших колготках по холодному асфальту.

Наконец, я добралась до жилья моих друзей. Хозяева хлопотливо собирались, кто куда.

–Да на тебе лица нет! – в ужасе воскликнула Гита Эдуардовна, – Похоже, ты совсем расклеилась!

–Это ничего! – сипло попробовала возразить я, отчаянно шатаясь на каблуках надетых для виду возле подъезда туфель.

–Даже и не думай ехать завтра домой! Как ты маршрутку в таком виде перенесешь? Верный путь к пневмонии!

Я стала сопротивляться, говорить, что уже тепло, и дома, в Пскове, мне комфортнее…

–Комфортнее будет хоть дома, хоть в маршрутке – только тогда, когда выздоровеешь! – весело, но все же тоном, не терпящим возражения, добавила Гита Эдуардовна, – И вообще, здесь ты тоже дома!

–Я все же лучше…

–С мамой лучше не спорить! – раздался голос моего друга Владислава, – Ну, а раз ты болеешь, то и со мной! Давай, лечись и не спорь!

Мне едва дали умыться, и тут же на столе возле кровати оказались Терафлю, мед и чашка горячего чая.

–Рассказать пацанам, что тетя Клара при неудачном убийстве этого удода присутствовала – не поверят! – крикнул из кухни Лешка, младший сынок.

–Как тебе не стыдно! – отреагировала Гита Эдуардовна, – Ведь другой человек погиб!

–Не трогай Криса, – просипела я, – Он этого Павла тут же спасать кинулся, пиджак ему под голову подстелил…

Опять неясные подозрения зашевелились в моем мозгу. Пусть Крис и герой, но, если на месте Павла, не дай Бог, была бы я, совсем Крису незнакомая, стал бы он так стараться? Может, просто вызвал бы доктора и созерцал мою агонию на почтительном расстоянии?

–У него голос, как у принца голубых кровей, а синтезатор – один на все случаи жизни! – продолжал прикалываться Лешка, – И гитара, и клавиши, и драм-машина, и эффекты – все одна Yamaha! Удод, короче! Я сам в Интернете несколько песен послушал.

–Неправда, он в студии воспроизводит все звуки, подслушанные в природе или в быту, и только потом их вставляет в общую запись! Еще сам играет на всех инструментах, – у меня не было сил больше ничего доказывать, и Леша, расхваливая хип-хоп и ругая Криса, отправился в школу. На момент тех событий он заканчивал седьмой класс и воспринимал все происходящее как начало захватывающих летних приключений. Я со своим детективным случаем вполне в них вписывалась.

Папа моих друзей, дядя Илья, кстати, из военных. Он почти всегда в командировках, связанных с перевозкой военных грузов – как и в тот самый момент, когда я была в гостях.

–Как же я теперь буду спать у Вас в комнате? – озадаченно спросила я, – Заражу и Вас, и Динару Камбаровну…

–Не болтай! – весело прервала меня хозяйка, – Мы здоровые, а тебя стресс накрыл, вот ты и засопливилась! Да и Лешка может поспать с нами, а тебе его комнату дадим – отдельную!

Наверное, я от такой доброты и от своего стыда совсем покраснела.

–И хватит тебе стесняться! – добавила Гита Эдуардовна, видя, как я, кривясь от неловкости то так, то этак, мучительно меняю выражения лица, – Так и сделаем, чтобы ты за нас не боялась, будто нас заразишь!

Все это время она хватала посуду, свой выходной костюм, сумки, идеально все это успевая принести, надеть и подготовить!

Я принялась за чай с медом, но скептически посмотрела на порошки в сине-желтых пакетиках.

–Просто… мне сейчас лечиться надо по-другому! – снова чувствуя барьер стыда в душе, сказала я, – Не хочу обидеть, только вот Терафлю…

–Мама! Ты всем предлагаешь лечиться порошками, которые давно уже – вчерашний день! – с укоризной сказал Слава.

Я не стала говорить, что Терафлю одна моя знакомая докторша называет фантиком от конфетки.

–Можно, я, пока еще не развалилась от температуры, сгоняю в аптеку? – предложила я, – Заодно и в супермаркет, если чего-то для вас всех надо…

–Даже не думай куда-то идти! – это уже Слава мне запретил, – Что тебе купить?

–Но ведь тебе же на работу надо!

–А тебе не надо болеть! – возразил он, – Работа – не волк, работа – Work! Успею.

Препирательства наши кончились тем, что добрейшая Гита Эдуардовна отправилась на работу, а Слава с составленным мною списком пошел в аптеку – спасать жалкие остатки моего здравия.

Меня приютила замечательная семья. Владислав – мой детский друг, работает переводчиком с английского и преподавателем. Он давно живет отдельно, купив по ипотеке квартиру и успешно выплатив займ. В тот день мне крупно повезло – он заскочил с утра, специально, чтобы проведать меня и приободрить после моей ночки, проведенной в полиции и на уличной скамейке. По совместительству Слава – завзятый фотограф. Его снимки Марша несогласных – с имевшими уже место задержаниями народа полицией в 2009 году – были даже опубликованы в издании Life. Врезались в память его черно-белые фотографии. На том снимке, за который Владислав получил от Life премию, толпа волной отступает с проезжей части на тротуар, напряженно и со страхом поглядывая на брошенный там предмет – чей-то сломанный зонтик.

Гита Эдуардовна, мать семейства, ходит в православную церковь. Как и я, по личному желанию, совсем не в юном возрасте, она крестилась с именем Галина. Ее почтенная матушка, Динара Камбаровна, не возражала, отчасти потому, что ее собственное атеистическое воспитание не вызывало у нее желания заставлять дочь принимать привычный для их предков ислам. Да и, к тому же, у Динары Камбаровны, к сожалению, сознание стало путаться – сказывался возраст. Сейчас, описывая эти события, я посылаю душе этой почтенной женщины, ныне покойной, поклон и, как умею, молюсь.