Из-за всем известной пандемии мы попали в такие обстоятельства, которые поневоле показывают события недавнего прошлого в неправдоподобном свете. Например, теперь не каждый человек позволит даже тем, кто его любит, стоять вплотную к самому себе, в особенности, когда этих самых любящих друзей – целая толпа. Тем более иностранец, да еще медик по образованию. Как раз это и произойдет в первые же минуты моего повествования.

Еще стало труднее путешествовать и совсем уж проблемно – навязываться в качестве гостя в уютные квартиры друзей, вторгаться к незнакомым людям. Эти уж точно имеют полное право использовать коронавирус как повод, чтобы уклониться от общения с незнакомыми людьми, настойчиво пробуждающими их воспоминания о чем-то неприятном. А уж ходить без медицинских масок стало личным эгоизмом, опасным для окружающих. Да и еще в обществе появилась жестокая дискуссия о том, нужны ли эти маски! Хотя у меня в записках о них не будет почти ничего, обещаю.

Понятно, что кое-кто продолжает жить, как и до карантинных мер, не бережет никого… Жаль! Нам надо всегда быть сознательными! Я вот своих пожилых близких берегу.

Так или иначе, считаю нужным пояснить в самом начале, что все происходившее в моем повествовании– воспоминания о недавнем прошлом. Пусть все доброе из прошлого к нам опять вернется, а злое – растает, оставив лишь поучительную мораль!

Энергетики в банках – неизбежное зло, если вы фанат «Зенита», «Ласкового мая», Стаса Михайлова, губернатора, занимающего в данное время пост, на худой конец депутата вашего округа или кого-нибудь еще. Иначе стоять на улице в ожидании кумира в свой законный выходной в течение пяти часов вы не сможете, а возможно, и не захотите. Правда, многие предпочитают пиво, но тогда, расслабившись, вы рискуете утратить бдительность, а ваш объект благополучно минует встречи с вами. Теплая компания единомышленников на этом мероприятии тоже обязательное условие. Фанат-одиночка похож не на независимого и сильного одинокого волка, а на петуха, назойливо кукарекающего под окнами кумира в самое неподходящее время суток.

К слову сказать, среди фанатов бытует мнение, что их пристальное внимание и восторг – самая лучшая пища для вдохновения звезд. Однако далеко не каждый раз артист мечтает об этом, чаще всего фанаты ошибаются, навязывая любимцам свою компанию. Звездам всех мастей почему-то кажется, что у них есть право на отдых и смену впечатлений, которые на поверку помогают вдохновению гораздо больше.

Вот и сейчас я, простая меломанка, приехавшая из Пскова в Санкт-Петербург, стояла с группой братьев и сестер по сомнительному фанатскому счастью и банкой «Адреналин Раш» в руке возле отеля «Европа» и сомневалась в том, что со всеми нами Крис Линдсдейл, великолепный попсовик, творящий в духе диско-бит и синти-поп, а также изредка балующийся преобразованием означенных стилей в мрачноватую альтернативную музыку, захочет разговаривать о погоде, любви, о добре и зле, или, как порой выражаются – о королях и капусте. Господин кумир, уделите фанатам хоть пять минут, плиз!

–Это наконец унижение! Я ему не раз говорил и в Лондоне, и в Стокгольме, и в Мехико, что с фанатами надо устраивать встречи! В России, видите ли, диски не продаются, поэтому он не хочет устроить нам автограф-сессию! Да хоть тот же магазин «Пурпурный легион», пригласи нас туда, да чтоб культурно, к определенному часу! Ну, набрал я этих автографов, а куда мне их теперь девать? И каждый раз его жди ради них, чтоб пришел и воссиял пред всеми, аки Красно Солнышко! Нервы мои, может, дороже стоят, чем все эти автографы!

Так говорил разочарованный фанат, выступавший в форуме под псевдонимом Клим.

–Почему же ты не разведешься с музыкантом, который стал так нелюбим? – поинтересовалась я.

–Я уже и не фанатею от него так, как раньше. Просто, раз уж он приехал, на концерт надо пойти. А повстречать здесь – маленькая традиция, все равно, здесь же в Питере все происходит. Почему бы и не потусоваться?

Никто из нас даже цветов не купил. Однако, на шоколад для Криса расщедрились сразу двое! Он говорил как-то, что диет не соблюдает, только разгрузочные дни, да еще тренируется с балетмейстером для поддержания чувства ритма, при этом сладкое ест, сколько хочет. Кстати о цветах – мне очень хотелось посидеть на кадке с цветком, украшавшей парадный вход в «Европу», но я боялась, что за это охрана прогонит всех нас. Ноги мои ныли все сильнее и сильнее.

–Я с пессимизмом отношусь к нашей затее. Может, выяснится, что и вовсе не гостиница «Европа», а совсем другая, – сказал милый парень Саша из Беларуси, такой же приезжий фанат, решивший подсластить жизнь кумиру отличным шоколадом «Спартак».

–Утром я была в аэропорту и видела, как он сел в черный «Мерседес», – обнадежила нас девушка по имени Галя, – трудно сказать, но обычно он ездил в «Европу».

Тусовка, возможно, проходила не совсем интересно для тех, кто встречал Криса не в первый раз. Клим обсуждал его последние альбомы, говорил, что коммерческие успехи Криса стали меньше, чем у других музыкантов, злорадно резюмируя, что им лучше удается собирать залы в Западной Европе. Кое-кто из собравшихся объявил, что поедет и в Питер, и в Москву, чтобы сравнить два шоу. Я расспрашивала белоруса и об их бессменном президенте, и языке, еще узнала, что в Беларуси нет гастарбайтеров и что у моего собеседника есть жена и дети. Даже последний факт не вывел меня из состояния приятного, незнакомого возбуждения, ожидания чего-то ранее неизведанного и поэтому желанного.

Мне точно требовалась хоть какая-то эмоциональная встряска, потому что у меня на то время не было постоянной работы. Я закончила химико-фармацевтический университет в Петербурге по настоянию моего отца. Учеба не казалась мне интересной. Вникать в сложные формулы было для меня чем-то вроде вопроса чести: органическая химия давалась мне с трудом так что хотелось эту трудность преодолеть. Отец мой, доктор химических наук, сумел найти себе хорошее применение в качестве лектора: читает лекции как в институтах, так и в представительствах крупных компаний – “Bayer”, “AbbVie”, “Novartis Pharma”. Платят за лекции в таких компаниях прилично, но от командировок по многочисленным далеким регионам отец здорово устал. Последняя командировка пришлась на зиму и стоила ему серьезного гриппа, который едва не перешел в легочное осложнение. Слава Богу, он выздоровел, хотя стал слишком быстро терять силы. Примечательно, что когда я пытаюсь уговорить его укрепить иммунитет с помощью одного из фирменных лекарств, он отмахивается от меня:

–Мне же не всегда надо лечиться! Я уже принимал этот препарат.

Когда я показываю инструкцию, в которой написано, что препарат необходимо употреблять по три курса с перерывами в несколько недель и говорю, что сама точно так же его недавно принимала, он усмехается в ответ:

–Ну и пей на здоровье!

Самое главное, впрочем, что следует сказать об отце, так это то, что он предан научной работе. Ему удалось многое узнать о биохимии клеточных мембран, от которой напрямую зависит усвояемость лекарств. Он добился того, чтобы ему разрешили внести результатысвоих исследований в традиционный курс лекций. И все-таки отцу больше всего подходит спокойная домашняя научная работа.

Неудивительно, что химиком, который будет читать лекции, хотят сделать меня. Покорно сидя за учебниками и отцовскими статьями, я все более чувствовала, что попала в западню. Химические опыты и во время учебы возбуждали у меня отвращение, хотя появляться в лаборатории после окончания института уже приходилось редко. Увлечься сложным материалом из научной литературы я больше не могла и понимала, что одного лишь уважения к науке мне явно недостаточно для карьеры. Становилось все более ясно, что как исследователь я весьма посредственна и могу представлять хоть самый малый интерес лишь при сильном руководителе вроде моего отца. Я могла лишь как попугай повторять слова однажды заученных курсов. Вполне возможно, что оппоненты моего отца могли поставить меня в тупик, задавая наводящие вопросы. А я, растерявшись во время подобной дискуссии, забыла бы что-нибудь важное, и скомпрометировала бы теоретическую основу отцовской работы. Вести споры, как мой отец, я совсем не способна. Положение было безрадостное!