Поздним вечером Фэйтон – наместник крепости Пирс – сидел в кабинете, подперев подбородок рукой. Седой мужчина с железным характером смотрел на потрескивающий огонь в камине, предаваясь размышлениям, когда в дверь постучали.

– Войдите.

Дверь со скрипом отворилась.

– Ах, это вы, Алан, – сказал старик, увидев на пороге высокого смуглого длинноволосого мужчину. – Ну что, есть новости?

– Нет, господин, – послышался приятный баритон. – Я зашел, чтобы доложить, что все спокойно.

– Ну, доложил? Теперь садись, – Фэйтон жестом указал Алану на деревянный стул, стоявший сбоку от своего кресла.

Гость повиновался.

– Как настроение у солдат? – спросил наместник.

– Боевое. Многие прямо-таки рвутся в бой и ждут не дождутся противника.

– Вот глупцы, – фыркнул наместник, глядя в пылающий камин. – Для них битва – это всего лишь забава, а не кровь, смерть и страдания. Настрой, конечно, хороший, пусть уж лучше они рвутся в бой, нежели будут трястись как трусливые зайцы.

Алана удивили подобные слова, но виду он не подал.

– Я полагаю, многим надоела рутинная скучная жизнь в крепости, – заметил подчинённый. – Каждый день ничем не отличается от предыдущего. Поэтому весть, что скоро будет битва, многим показалась глотком свежего воздуха. К тому же, мы всегда били братнийцев – об этом знает каждый. Поэтому воины уверены в быстрой победе.

Фэйтон бросил взгляд серых водянистых глаз на молодого, ещё не повидавшего жизни солдата. Свет, отбрасываемый камином – единственным источником света в помещении – вырисовывал четкие контуры красивого лица собеседника. В нём старик прочитал самоуверенность и, как ему показалось, какую-то детскую наивность. Рассуждения этого молодого юноши, которому всего двадцать три года от роду, для старика были глуповатыми. Этот юнец, как и большинство солдат крепости, не видел ни одной войны. И сейчас сидит да разглагольствует о предстоящей битве не как о чем-то страшном и трагичном, а как о прогулке в парке или охоте. Фэйтон отвернулся от собеседника и снова устремил взгляд к огню.

– Ты рассуждаешь так, потому что еще молод. Меня радует твой боевой настрой, но, скажу тебе откровенно, нет ничего хорошего ни в каком сражении. Многим из солдат сейчас не терпится вступить в схватку с противником, но это все именно из-за того, что они никогда настоящей войны не видели. Не слышали стоны тяжело раненных товарищей, не теряли друзей в битвах, не натыкались на отрубленные конечности и не видели рек крови, которые текут после каждой битвы. Лишь клинки, – он похлопал по своему кинжалу, висевшему сбоку на поясе, – рады любой заварушке, поскольку только тогда они упиваются кровью. Лишь на войне они исполняют свое истинное страшное предназначение. Алан, в войне нет ничего хорошего, запомни это раз и навсегда!

Наступила тишина. От удивления Алан вытаращил глаза на старика. Он никогда еще не слышал из его уст ничего подобного. Это был какой-то другой Фэйтон, не тот, что раньше. Серьезный, грустный и словно постаревший ещё сильнее.

– А как же война оборонительная? – спросил Алан после затянувшегося молчания. – Ведь это не мы хотим напасть на братнийцев, а они на нас. Получается, что мы вынуждены биться, разве не так?

– Ты прав, Алан. Война оборонительная, когда защищаешь свою страну, свой народ – дело правое. С этим не поспоришь. Но лучше бы войны не было.

Снова воцарилось молчание. Фэйтон сидел и о чем-то размышлял, глядя, как потрескивают поленья в огне. Казалось, что старик ушел в себя и позабыл, что Алан по-прежнему находится в кабинете.

– Значит, гонец сказал, что Милат обещал выслать подкрепление? – вдруг спросил Фэйтон.

– Да, все верно, – Алан коротко кивнул.

– Надеюсь, это подкрепление подойдет вовремя, иначе нам придется туго. Я уверен, что не сегодня, так завтра, братнийцы нападут.

– Даже если они и нападут, мы сможем легко обороняться до прихода подкрепления. Эта крепость неприступна, – заметил Алан.

– «..сможем легко обороняться…», – передразнил старик. – Очень даже нелегко, скажу я тебе. Я далек от мысли, что братнийцы просто так решили пойти войной. И уж тем более ударить по нашей крепости. Их король либо совсем безумец, либо он что-то задумал. Я больше склоняюсь ко второму варианту. Тем более что их там десятки тысяч, а нас тут всего девятьсот!

Фэйтон до того разгорячился что лицо его побагровело, а на виске вздулась вена.

Алан смотрел на старика и удивлялся такой резкой перемене в настроении начальника.

– Можешь идти. Как только появятся новости, сразу же ко мне.

Воин поднялся и молча удалился.

Светало. Туман густой непроглядной пеленой заволакивал горизонт. Ни малейшего дуновения ветра. Тихо и спокойно. Один из часовых, уставший и сонный ходил по стене, ожидая смены. Внезапно где-то вдали послышался непонятный гул. Часовой остановился и вслушался. Нет, не показалось. Звук точно доносился откуда-то из-за горизонта. Он попытался рассмотреть что-нибудь в том направлении, но тщетно. Туман не позволял увидеть что-нибудь дальше ста пятидесяти метров. Однако звук приближался, и с каждой минутой становился все громче, отчетливее. Теперь его слышали все, кто находился на стене. Один из часовых обратился к приятелю:

– Ты ведь тоже это слышишь?

– Да.

Оба вглядывались в горизонт.

– На что это, по-твоему, похоже? – спросил первый.

– Не знаю, как будто где-то гремит гром, – ответил второй.

– Да. Похоже, где-то сейчас идет гроза.

– Странно. Она идет прямо на нас, хотя ветра совсем нет.

И тут все стало ясно. Он сорвался и быстро помчался к огромному колоколу, находящемуся неподалеку…

Услышав звуки колокола, звонко оповещавшие, что неприятель подошел к крепости, Фэйтон тут же бросился вон из комнаты. Через несколько минут он был на стене, по дороге столкнувшись с Аланом, который бежал оповестить наместника.

Оказавшись на стене, Фэйтон увидел воистину зловещее зрелище: горизонт был покрыт людьми в черных металлических доспехах, словно вышедшее из берегов море. Казалось, что эта чернота поглотила огромной металлической пастью всю землю, и готовилась накинуться на крепость. Не было видно ни конца, ни края этому громадному войску. Сотни развевающихся на ветру знамен, изображавших черного ворона со стрелой в лапах. Впереди в одну линию неприятель выкатил полтора десятка требушетов, и уже готов открыть залп огненными снарядами.

Фэйтон приказал лучникам приготовиться и ждать команды. В скором времени полетели, рассекая воздух, первые огненные снаряды, обрушиваясь на защитников и здания. Вспыхнули первые пожары. Следующий залп не заставил себя долго ждать. Огненные шары врезались в стены и башни, попутно снося все на своём пути. Здания рушились, заваливая камнями и кирпичами не успевших выбежать на улицу людей. Кое-где появились клубы черного дыма.

Довольно скоро вперед двинулись первые колонны противника. Фэйтон приказал лучникам открыть огонь, и в небо взмыли сотни стрел. Они смертельным дождём обрушивались на неприятеля, пробивая доспехи и вонзаясь в тела. Последовал следующий залп, а за ним еще и ещё. Куча мертвых тел росла с каждой минутой. Стрелы защитников крепости быстро находили цель. И все же, несмотря на потери, вражеская пехота по-прежнему продолжала наступление. Фэйтон увидел, как нападающие стали двигаться небольшими группами, неся в руках осадные лестницы. Наместник тут же приказал находящимся поблизости лучникам стрелять по этим группам. Но толку от этого было немного – как только падал один из братнийских воинов, его место тут же занимал другой. Через несколько мгновений на стену под непрекращающимся потоком стрел стали взбираться первые солдаты противника. Заскрежетала сталь, залязгали мечи. Началась схватка на стене. Обороняющиеся с криками встречали врага, обрушивая на него удары мечей и топоров. Некоторым удавалось опрокинуть лестницы, но их тут же заменяли другие.

Фэйтона тоже бой не обошел стороной. Внезапно перед ним оказалась фигура в черных доспехах. Старик одним махом выхватил меч из ножен и, отразив удар, проткнул противника насквозь. Не успел опомниться, как ему пришлось отразить еще один выпад другого нападающего. Тот, не желая отступить, попытался ударить еще раз, но старик, несмотря на возраст, ловко увернулся и, обезоружив неприятеля, проткнул его грудь. Однако отдышаться не удалось: на него летел еще один братниец. Фэйтон уже встал в боевую стойку, чтобы отразить удар, как вдруг нападающий замедлился, а изо рта потекла мелкая струйка крови. Солдат, прохрипев что-то, упал. Позади него стоял Алан. Старик хотел кивком поблагодарить его, но не успел, поскольку тот повернулся и кинулся на следующего вражеского солдата.