Я стал искать место приземления, а заодно оглядываясь по сторонам: – а где собачка? Собаки не было, ветер был понятный, участок за костром ровный. Я вышел было на глиссаду6, как вдруг прямо над ухом раздалось: «Му-у-у…»

Вы разочарованы? Я тоже. Но сновидения на то и сновидения, чтобы задавать вопросы, а не отвечать на них. Уже просыпаясь, я хотел ухватиться за рваные, исчезающие остатки сна, но ничего больше не смог запомнить.

Надо ли говорить, что я даже не стал разговаривать с Герасимом или Гром-бабой – кто там был у меня сегодня будильником – а побежал на кухню в поисках еды.

На сегодня я запланировал обследовать окрестности, поэтому с утра решил лишь слегка перекусить, хотя понятно, что после такого сна я мог бы вместе с едой съесть и холодильник. Пришлось ограничиться лишь яичницей из пяти яиц с небольшим (с мою ладошку) куском ветчины. Ну и с хлебом, разумеется. Воздушным белым хлебом, который прямо таял во рту. Причём так таял, что я не заметил, как слопал почти весь батон. Маленькую корочку я заставил себя оставить для чая… Ой-ой, чай пришлось пить без батона, ну да ладно, впереди меня ждала большая и интересная программа.

Было раннее солнечное утро, отличная видимость позволяла всё хорошо рассмотреть… мне бы ещё бинокль… в том доме у меня был бинокль, я его хранил на втором этаже, в шкафчике прямо рядом с дверью, чтобы долго не искать. На всякий случай я поднялся на второй этаж: возле двери никакого шкафчика, только какой-то двухэтажный стеклянный столик…

Аё! Я такой же столик, да что там – именно этот столик я и сделал когда-то для каминной комнаты в моём первом построенном доме в Кучах. Комната была небольшая, метра четыре на четыре с выходом на балкон. Камин стоял в углу, места много не занимал, но всё равно его не хватало. Гостей обычно набивалось человек десять, все хотели сидеть мягко, долго и удобно, поэтому табуретки и стулья не подходили, нужны были диваны и кресла. Сами понимаете, что кроме мягкой мебели в комнату было трудно впихнуть даже обычный кухонный стол, поэтому я сотворил нечто. Как уже говорил, стол был двух ярусный, с деревянными бортиками, чтобы ничего не падало. На первом обычно стояли всякие блюда, закуски и личные тарелки, а на втором, прямо на уровне глаз, были разнообразные стекляшки: бутылки, фужеры, рюмки и тому подобная мелочь. Описывать всю эту красоту с яркими наклейками нудно, но стол был удобен и нравился всем. Странно только, что он остался в доме, когда я его продал…

Интересно-интересно, в том доме в Кучах стол стоял перед широким диваном, а над диваном прямо на стене я нарисовал картину маслом. Уже почти и не помню, что конкретно, в памяти осталось только «биг, биг трии».

Я положил бинокль на место (да, забыл сказать: шкафчика не было, но на втором ярусе стола лежал бинокль, тот самый) и ещё раз пробежался по комнатам второго этажа. Вчера никаких каминов на втором этаже не было, но вдруг сегодня? Чем чёр… ох, и не люблю я это слово – а вдруг сегодня появится? Дом-то с сюрпризами!

Каминов не было, зато в одной, северной, комнате прямо за дверью висела та самая картина. Ну, как висела? Вот представьте: обычная оштукатуренная и покрашенная стена, а в одном месте огромный кусок штукатурки сбит и под ним видна та самая картина, прямоугольник размером сантиметров восемьдесят на метр по горизонтали. На ней изображён этот самый дом на берегу, а перед ним, между домом и берегом, растёт огромный кедр. Он отражается в воде, но фишка картины в том, что верхушка кедра пробивает картину и уходит дальше вверх – вот это и есть то самое биг, биг трии.

В те годы, когда я рисовал эту картину, мне очень нравились видео уроки Боба Росса – американского, кажется, художника, который учил рисовать всех тогдашних знаменитостей – от актёров до президентов и королев. Рисовал он чуть ли не малярными кистями, и иногда, чтобы оживить картину, выходил за какой-нибудь очерченный габарит картины – квадрат, круг – неважно, и рисовал дерево, приговаривая: а сюда мы посадим большое-большое дерево.

Так я и нарисовал своё… как-то всё странно: если я рисовал этот дом, то почему кедр всего лишь один? Я вышел из комнаты на балкон, чтобы пересчитать деревья: да, кедры – в наличии три штуки, всё верно!

Пока солнце не напекло, пока видимость не ухудшилась, я взял бинокль и отправился на вершину холма. Мы с солнцем поднимались всё выше, наконец я добрался до вершины, и солнце отправилось дальше в одиночестве.

Я понимаю, что все эти описания ничего хорошего книге не добавляют, сейчас в почёте динамичные сюжеты, интрига и так далее, но я уже не умею динамично, отвык. С годами приходит созерцательность, осторожность… что там ещё с суффиксом «ость»? Юность, эластичность, хвастливость, ярость, чрезмерность – ничего не подходит, это всё для детей. Хотя… вот гулял я с внуком. Он катался на велосипеде по асфальтовой площадке, метров двадцать на пятьдесят. Только что сняли дополнительные колёсики и у малыша не всё получалось, в какой-то момент он столкнулся с девчонкой постарше, тоже на велосипеде. Упали оба, и внук, как истинный джентльмен бросился помогать подняться девочке. Наблюдавший за этим представитель истца (дед этой девочки), даже шагу не ступил к детям, а кинулся ко мне, крича и брызгая слюной: «Куда он едет? Он что, не видит, что у него помеха справа?» – Причём говорилось (кричалось в ухо) это не в шутку, а на полном серьёзе. Я задумался, в попытке понять, кто же из нас двоих идиот, но так и не смог решить, поэтому спросил у детей, вернувшись домой.

– А какой он? В фуражечке а-ля капитан дальнего плавания? С якорем?

– Да.

– Ой, папа, не обращай внимание. Это бывший командир «Стрелы»7.

То есть налицо профессиональная деформация – по всей видимости этот дед навсегда остался молодым гаишником.

Сверху открывался хороший вид, но ничего необычного: до самого горизонта во все стороны раскинулась тёплая долина (ну не могу я придумать другого эпитета), по которой бегали, извиваясь, небольшие речки. Как будто играли в пятнашки. Иногда они сплетались друг с другом, иногда разбегались на километры и между ними разливались луга, но, как я уже сказал, ничего необычного. Разве что палка, торчащая из земли на самой верхушке холма. Обыкновенная палка, но к ней был привязан большой жёлтый полиэтиленовый пакет, на котором было написано «Най-здравата торбичка» – самый хороший мешочек, по-болгарски.

Я подошёл ближе и осторожно заглянул внутрь. Сначала мне показалось, что он был полон гречки, но ядрышки были немного другие. И пахли… И пахли, навевая мысли о далёких путешествиях, о парусниках, космических кораблях и воздушных шарах. О полётах, когда, казалось бы, каждая клеточка твоя летит, летит, смеясь и радуясь жизни. Ухахатываясь, короче.

За холмом склон практически отвесно обрывался вниз, к реке, которая делала там очередной поворот. Но обрыв не сразу уходил в воду, а растекался у берега узкой полосой земли, неизвестно как намытой водой. Ветер дул мне в спину, я подкинул мешок вверх и из него выпорхнуло большое облако лёгких семян. Подхваченное ветром, оно полетело туда, вниз…

Ничего я отсюда не увижу больше, – мелькнуло в голове, – мне кажется, что в сарае возле дома я видел надувную лодку. Знать бы только, куда плыть, но пока я могу её хотя бы проверить. Главное – найти насос! – Я отправился вниз, предварительно сверившись с картой… то есть, прикинув, где сесть на воду, чтобы попетляв-попетляв, далеко не уплыть и без труда притащить лодку обратно.

Небо к этому времени уже покрылось облаками и даже стал накрапывать мелкий дождик, поэтому я поспешил вниз. Может быть это совпадение, но нельзя было не обратить внимание, что каждое местное солнечное утро быстро сменялось дождливым днём. И на самом деле это было восхитительно!