— Уходи, тётя. Я тута буду сидеть.

— О, Создатели Тверди, — ужаснулась она. — Ты-то куда лезешь, дурачина?

Карапу Карехи замахнулся палкой:

— Чё?

Женщина склонила голову и сошла с постамента.

— Это недопустимо! — крикнул тот же недовольный ранее голос. — Моя семья не будет в союзе с этим болваном! Да у него даже озарений нет.

— Зато есть наследство отца, — ответил Карапу. — Много сотен тысяч золотых граней.

— Миллионы вообще-то, — поправила женщина.

— И миллионы ещё, — согласился Карапу.

— И что? — насмешливо спросил кто-то из гостей. — Ты будешь кидать во врагов золото?

— Иногда золотые грани ранят сильнее, чем грани Двенадцати Тысяч Создателей, — ответил Карапу.

По наморщенному лбу было заметно, каких усилий ему стоило сказать умную фразу.

— Золото — оружие низких, — возразила тётя.

— Главное — оружие.

— Каков твой первый шаг, Карапу? — спросил мужчина в белом халате, с которым я беседовал у стены. — Ты ведь догадываешься, кто нанял головорезов?

Тупо моргая, Карапу Карехи уставился на него.

— Ведь догадываешься, да? — упавшим голосом повторил мужчина в белом.

Карапу Карехи задумчиво почесал затылок палкой:

— Это самое… Пока что у меня нет никаких шагов. Пока что посчитаем потери. Вы считайте, а я подожду.

В зал дворца влетел отряд небесных стражников. Настоящие менты — прибыли когда всё уже закончилось.

С ними вбежало много других людей. Одних окружали стражники в разных доспехах, с железными бляхами, которые обозначали принадлежность к родовым войскам. С ними прибыло несколько целителей. Распределившись по залитому кровью залу, начали оказывать помощь раненным.

Притихший зал заполнили стоны и бормотание. Иногда целитель отходил от раненного, сообщая:

— Нужен кристалл яркого озарения.

Или:

— Ничем не помочь, его Путь окончен.

Я отметил, что многие «раненные» оказались вполне живыми, просто вовремя притворились мёртвыми. Их отводили к стене зала и усаживали на скамейки или пуфики. Тут же набежали замотанные в тряпки служанки, предлагая питьё и еду.

Я же стоял в одиночестве и дрожал от холода. Пропитанная чужой кровью одежда облепила тело. Шок от случившегося не прошёл, я был в состоянии полного безразличия, но при этом отмечал каждую деталь, каждый звук, каждый жест окружающих.

Моего знакомого в белом халате окружили воины с бляхой, на которой блестели грани куба и размещался иероглиф «Хатт». Где-то я уже слышал эту фамилию… А, точно, стражник в арестантском автобусе объявлял остановку под названием «Домовладение рода Хатт».

Поймав мой растерянный взгляд, мужчина в белом халате велел стражникам подвести меня поближе.

— Меня зовут Рабб Хатт, один из старших рода Хатт, — сказал он. — От имени рода Карехи и союзных родов прошу прощения за случившееся.

Я отрешённо посмотрел на его чистый белый халат, не заляпанный и капелькой крови.

— Мы готовы восполнить твои душевные переживания разумным вознаграждением, продолжил Рабб Хатт. — Передай своему отцу, что…

— Эй-эй, — заорал Карехи со своего подиума. — Я ничего ему не обещаю. Это провинившейся из Прямого Пути. Ему ещё в свинарнике отрабатывать срок.

Рабб Хатт повернулся к Карапу:

— Твоя воля — твой Путь. Но как один из советников твоего отца, я рекомендую облегчить участь юноши. Это меньшее, что ты можешь сделать для того, чтобы не настроить против себя ещё и род Те-Танга.

Карапу досадливо махнул палкой, мол, ладно, сами решайте.

— Я улажу все дела в Прямом Пути, — обратился ко мне Рабб Хатт. — Считай свой срок оконченным. Род Карехи берёт на себя плату за твоё преступление. А ты иди домой.

Я покорно повернулся и зашагал по чавкающей крови. Потом остановился:

— А Виви?

— Она жива, её оберегают лекари. — Рабб Хатт понизил голос до шёпота: — Передай отцу, что договорённости, которые он заключил с внезапно окончившим Путь Вакарангой Карехи остаются в силе. До тех пор, пока новый глава их не отменит.

Я снова пошлёпал по крови. Поняв моё состояние, Рабб Хатт сказал одному из стражников:

— Возьми мой воздушный экипаж и отвези парня домой. А у меня ещё тут дела. Нужно подумать, как нам дальше жить, коли главой рода стал этот… непутёвый Карапу Карехи.

Экипаж Рабб Хатта меньше автобуса, но чрезвычайно комфортабельный.

Кресел или диванов нет, сидеть нужно на полу, опираясь на мягкие валики, разложенные вдоль бортов. Пол устлан белыми шкурами неизвестного животного. Я очень переживал, что моя одежда оставила на белоснежной шкуре кровавые отпечатки.

Летел экипаж мягко, ничего не дребезжало, как в автобусе. Стражник правил аккуратно: ни разу не провалились в воздушную яму, как это бывало в арестантском автобусе.

При этом летел заметно быстрее. Облокотившись на пуфик, я смотрел в овальные окна, расположенные на уровне головы. Верхушки деревьев, скал и верхние этажи зданий мелькали с огромной скоростью, будто я мчался на вагончике «американских горок».

Минут через десять мы опустились на знакомой мне дороге Шестого Кольца.

— У жилища Те-Танга и Саран есть площадка для приземления, — напомнил я.

— Нет времени, — буркнул стражник. — Выходи здесь.

— Спасибо, что подбросили, — ответил я и вышел на пустую дорогу.

Я поднялся по кривым и скользким ступенькам к арке, ведущей в жилище Те-Танга и Саран. Замотанная в паранджу служанка уже ждала меня.

— Молодой хозяин ранить? — встревоженно спросила она. — Служанка бежать-звать старшую хозяйку?

— Нет-нет, отведи меня в комнату с водой. И принеси новую одежду.

Поклонившись, служанка пошла по комнатам, я — за ней.

— Кстати, спросил я, — а как тебя зовут, я забыл…

— Молодой хозяин шутить? Служанка — смеяться.

При этом в голосе нет и намёка на веселье.

— Как мне тебя звать? — перефразировал я.

— Ха-ха, Служанка смеяться сильно.

— Я рад, что развеселил тебя. Но все же, как мне позвать тебя, когда мне что-то понадобится?

— Служанка.

— Да, служанка. Как тебя звать?

— Моя звать Служанка.

— В смысле? Разве это имя?

— Низких служанок и слуг зовут Служанка и Слуга. Молодой хозяин шутить, смеяться, смех, да, очень.

Произнесла она это таким замогильным голосом, что мне стало неуютно. Мне пришло в голову, что Служанка могла стать служанкой вовсе не по своей воле.

Я ничего не знал об этом мире! Как я собрался жить в нём чужой жизнью?

Мы дошли до ванной комнаты. Бассейн наполовину заполнен водой. Потрогал — холодная, как в проруби. Эх, придётся закаливаться…

Служанка подошла к большому сундуку и загремела железной крышкой, отодвигая в сторону. Крышки сундуков в Дивии держались не на петлях, а на одинарных колышках, сдвигаясь в сторону, как люки.

Перегнувшись через край сундука, Служанка вынула охапку поленьев и бросила перед бассейном. Потом присела на корточки и отодвинула круглый люк в полу. Оттуда пахнуло баней и костром.

Побросав дрова в люк, Служанка на минуту вышла, вернулась с горящей палочкой в руках. Снова присела над люком и бросила туда палочку, разжигая огонь.

— Скоро быть тепло вода, — сказала она. — Молодой хозяин ждать.

Ждать пришлось долго.

Служанка несколько раз подбрасывала дрова. Принесла мне новую одежду. Сообщила, что «еда лежать в комнате». А вода только перестал быть ледяной.

Я изнывал от ожидания, когда раздался Внутренний Голос:

«Утолщение Линии Тела, полученное от озарённого мяса, почти затухло».

— Мать твою! Почему ты молчал во время резни в доме Карехи?

«Внутренний Голос равен моральному праву, — сообщил он. — У тебя было самое низкое моральное право среди всех в доме Карехи. Я не мог помочь тебе вспоминать».

Я не в настроении общаться с бессмысленным Внутренним Голосом. И тем более не хотел разбираться в его странных заявлениях.