Девушка ещё раз глубоко вздохнула и подняла голову.

– Прости, – спокойно проговорила Сенеренталь, вставая со скамейки. Ксион сдержал довольную улыбку, глядя на изменившуюся эльфийку. – Прошу меня простить, Ксион, за моё глупое поведение. Проводи меня в школу, пожалуйста, – так же ровно спросила она.

– С удовольствием, – кивнул Ксион, одновременно соглашаясь этим кивком с правильностью вынесенных ею решений.

Эльф взял девушку под руку, и оба чинно пошли по усыпанной мелкими камнями дорожке. За спиной Сенеренталь величественно и угрожающе возвышались крылья, а длинное серое платье стелилось по земле на шаг позади неё.

– Сенери! – увидев её, Эвелирис подлетела к ней, и несколько секунд неотрывно смотрела ей в глаза. – Я тебя не брошу. Ты – часть меня. Ты нужна мне, – сказала она.

Сенеренталь кивнула.

– Я очень рада за вас, примите мои искренние поздравления, – она подошла к Олоримэ и беловолосой эльфийке и учтиво поклонилась.

– Меня зовут Тарья, – произнесла она, обращаясь к Сенеренталь. – И мой дар ясновидения предупреждал меня, что сегодня случится что-то необыкновенное.

Эльфы оживленно обсуждали только что произошедшее на их глазах чудо.

– Ты приехала впервые и столкнулась с такой редкостью! – произнесла незаметно подошедшая Пастораль. – Повезло же тебе!

Сенеренталь взглянула на сестру и улыбнулась.

– Да, повезло, – согласилась она и взяла её за руку.

Неожиданная встреча

Сенеренталь неспешно шла по неширокой лесной дорожке. Прошло девять лет со дня, когда она впервые переступила порог Фиела-тоны. Лето было в самом разгаре, зеленые кроны, переплетавшиеся высоко над головой эльфийки, почти не пропускали свет. Поэтому девушка медлила, наслаждаясь прохладой в тени. На ней была любимая голубая туника и сандалии с ремешками, оплетавшими ноги до самых колен.

Эльфийка свернула в рощу и опустилась на колени у неразличимого сквозь высокую траву ручья. Случайный путник никогда бы не обнаружил на этом месте источник воды. Сенеренталь убрала волосы за спину и склонилась к быстрому потоку.

– А ну, замри… – прошептала она, буравя его взглядом.

Но ручей не послушался, возможно сочтя обращение к себе чересчур невежливым. Об этом подумала и сама эльфийка, и потому не поленилась добавить волшебное слово.

– Асани миэто! – проговорила девушка, опустив руку в воду. Она оказалась на удивление холодной в этот жаркий полдень, и прикосновение её, в первые мгновения приятное нагретой коже, очень быстро стало доставлять ощутимые неудобства. – Пожалуйста! – без особой надежды сказала Сенеренталь. Ничего.

– Значит, в прошлый раз показалось. Или это было совпадением, – вслух подумала эльфийка и, поднявшись, продолжила свою прогулку теперь уже вдоль ручья.

Вскоре он расширился и привел девушку к небольшой заводи, где и без всякого заклинания можно было полюбоваться на стоячую воду. Сенери подошла к самому краю и остановилась, медленно прислушиваясь. Поверхность заводи, изредка колеблемая ветром, почти застыла, как будто залюбовавшись подошедшей и желая отразить её во всех подробностях.

За девять лет эльфийка превратилась в настоящую красавицу. Безупречный овал лица, тонкий нос, голубые глаза – и всё в совершенной пропорции друг с другом. Длинные прямые волосы поражали невероятным разнообразием золотистых и медных оттенков, плавно перетекающих один в другой, словно бы они ловили солнечные лучи и впутывали их между прядями, падавшими на лицо их обладательнице.

Сенеренталь взглянула на отражение и с сожалением вздохнула. Наверное, на прошлом декадоне ей действительно показалось, что Вода её послушалась. Да разве возможно, ещё не окончив школу, овладеть второй стихией? У отца с матерью ушли на это столетия. Даже Лаулон ещё не достиг этого, только Пастораль недавно смогла творить волшебство с помощью Воздуха. Да ещё вот – исключение из всех правил, Амаир, который к концу своего обучения может творить волшебство уже с помощью трех стихий! Словно бы в ответ на её мысли, кроны деревьев зашелестели и над заводью быстро пролетел эльф. Через мгновение он вернулся и завис над водой, с улыбкой глядя на Сенеренталь.

– Амаир, спускайся! – махнула она рукой.

– Я так и знал, что ты здесь! – произнес эльф. – Чем порадуешь?

– Тем, что я обыкновенная среднестатистическая эльфийка, которая учится на последнем курсе Фиела-тоны и достаточно умело может творить магию с помощью своего покровителя, но ничего сверхъестественного ей недоступно, – улыбнулась Сенеренталь. – В прошлый раз мне показалось. Или ты́ неосознанно помог! Ты же у нас особенный! – со смехом закончила девушка.

– Я ничего не подстраивал! И не надо так меня называть, – недовольно поморщился юноша. – Сила есть, а осознания её – нет, несмотря на десять лет школы.

– На то ты и поедешь в столицу, разбираться со всеми твоими невероятными способностями, – спокойно пожала плечами Сенеренталь, не видя в этом ничего страшного. – Учиться не грех. Грех – не хотеть учиться.

– Я имею в виду – то, что магия мне дается, не моя заслуга. Она могла бы спуститься на кого угодно! А без этих сил я такой же, как все. Среднестатистический выпускник Фиела-тоны, – произнес Амаир, копируя интонации подруги.

– А вот тут ты не прав, – покачала головой Сенеренталь и улыбнулась. – На кого угодно магия бы не спустилась.

Эльфы медленно прошли через кусты и вышли на тропу, по которой Сенеренталь начинала свою прогулку.

За школьные годы они стали хорошими друзьями несмотря на то, что учились на разных курсах. Отношения Эвелирис и Сенеренталь остались прежними. С Ксионом дружеское общение тоже сохранилось. Нэнирин отправился на Лиол через год после того, как Сенеренталь поступила в Фиела-тону, Нефесона – через три.

С тех пор, как предназначенные нашли друг друга, Тарья стала разрываться между Фиаликом, где были её ученики и кхэлин, и Фиела-тоной, до которой от столицы было два дня пути верхом. Школ в Танмере было всего шесть в самых глухих частях эльфийских лесов, и все они были тщательно спрятаны, чтобы никто извне не мог узнать о заповедных местах, где находились дети. В этих городах никогда не проводились ярмарки с участием иноземцев. Не указывались они и на официальных картах, которые Повелитель предоставлял своим союзникам. Поэтому Тарья не могла позволить себе часто ездить туда и обратно. Но Ксиону приходилось ещё сложнее – ясновидящую хотя бы пускали беспрепятственно, остальные же родственники, друзья и возлюбленные учеников считались посторонними и допускались в школу единственный раз в году – на начало учебного курса.

– Твой отец не упоминал, что в столице для меня приготовили? – отвлек от раздумий голос Амаира.

– Нет, отец ничего не говорил. Ты же знаешь, он не может раскрывать тайны, обсуждаемые на совете.

Амаир вздохнул.

– Не волнуйся! – Сенеренталь положила руку ему на плечо. – Ясновидящие не допустят, чтобы случилось что-то неправильное.

Эльф благодарно кивнул, и оба продолжили путь в тишине.

С первого же курса Сенеренталь между ней и Амаиром завязалось тесное общение. Эвелирис и Олоримэ были совершенно уверены, что оно перерастет в нечто большее, и удивлялись, почему желанная развязка всё не наступает. А Сенери сомневалась, не понимая своего отношения к новому другу.

Недоумение разрешилось самым неожиданным образом. В очередной приезд Тарьи Сенеренталь сидела вместе с предназначенными в дальнем уголке сада, где могли гулять только магистры, и Эвелирис посетовала на странную ситуацию между Амаиром и её подругой.

– А тут ничего удивительного нет, – произнесла тогда Тарья. – Ваши сомнения абсолютно правильны, Сенеренталь. Потому что Амаир – одиночник.

«Ах, вот оно что!» – облегченно подумала Сенери, и всё встало на свои места.

Эльфы в принципе народ семейный. Развивать магию вдвоем гораздо легче. Своего спутника или спутницу жаждут найти, едва выйдя с Лиола, – так действует полученная магия, которая стремится к завершенности. Эльфы выбирают раз и навсегда и почти никогда не ошибаются, если они верны законам Создателя – магия не позволяет выбрать неправильно, надо только услышать её подсказку…