…Ирелант резко встряхнул головой, вырываясь из воспоминаний. Режена понимающе усмехнулась и, обняв кхэлина, снова подняла глаза к небу.

– Первая звезда! – произнесла она.

Эльф повернулся и с надеждой посмотрел на далекую мерцающую точку.

– За одно я точно испытываю безмерную благодарность, – наконец тихо сказал Ирелант. Режена вопросительно наклонила голову. – За то, что Создатель лишил меня участи быть главным ясновидящим Совета, – продолжил он. – Я бы ни за что не смог подписываться под решениями, от которых зависит, возможно, судьба нашего мира.

Фиела-тона

Эвелирис опустилась на землю и пробежала пару шагов, чтобы удержать равновесие. Потом вытянула крылья и остановилась, подставляя лицо солнечным полуденным лучам. Светло-сиреневые перья на солнце приобретали ещё более нежный оттенок. Постояв так немного, девушка сложила крылья, оглянулась на дорогу и замерла, увидев между деревьями шагающего эльфа, в котором узнала Ксиона. Юноша ещё не увидел её, и девушка раздумывала, стоит ли приветствовать недавнего знакомого, как вдруг эльф остановился, обратив внимание на что-то в ветвях лиственницы. Он сошел с дороги, вскользь посмотрел на поляну, где стояла девушка, и не сразу заметил её, но через мгновение снова вернулся взглядом к Эвелирис, уже осознав, кто стоит перед ним.

– Добрый день! – произнес Ксион.

– Добрый день, – кивнула эльфийка.

Между ними снова воцарилось молчание, но девушка быстро вспомнила, чем можно его нарушить. Ведь у них была одна общая тема, которая, тем более, волновала сейчас Эвелирис больше всего.

– Интересно, какой самый долгий срок пребывания на Лиоле? – спросила она скорее риторически, чем адресуя свой вопрос конкретно Ксиону.

– Скучаешь по Сенеренталь? – кивнул он, вполне поняв, о чем девушка хочет поговорить.

– Очень, – не стала скрывать эльфийка.

– Сколько она уже там? – Ксион обошел лиственницу и зажмурился на солнце, заливавшем небольшую поляну, куда приземлилась Эвелирис несколько минут назад.

– Сенери ушла в самом начале года. А сейчас уже седьмой декадон весны. Сейчас так красиво и хорошо, и мы наконец-то смогли бы вместе наблюдать весну с неба, а её нет рядом.

– Сколько ещё будет вёсен! – ободряюще воскликнул Ксион. – И потом, может, она вернется до конца этой.

Эвелирис улыбнулась и медленно направилась к высокому дубу, надеясь отдохнуть от яркого солнца.

– Ты не расстроена, что подруга опередила тебя в получении покровителя, несмотря на твое старшинство? – вдруг спросил Ксион.

Эвелирис недоуменно подняла голову. Взгляд её был так красноречив, что Ксион смутился и пожалел, что спросил. Она оставила вопрос без ответа, всем своим видом давая понять, что считает подобные предположения в свой адрес крайне оскорбительными.

– А что чувствуют, когда возвращаются с Лиола? – спросила она, присаживаясь на толстые широкие корни, выпирающие из-под земли.

– Об этом я рассказать уже не смогу, – покачал головой Ксион, также ступая в тень. – Ведь я получил покровителя пятнадцать лет назад. А это ощущение, к сожалению, очень быстро выветривается из головы, слишком оно чистое и светлое. Вот Сенери успела спросить у нужного человека. Олоримэ встретилась ей через десять дней после своего возвращения – вот когда воспоминания ещё свежи!

– А сейчас она уже тоже не помнит? – подалась вперед Эвелирис. – А впрочем, о чем это я – ведь она в школе, не так ли?

Она знала, что эльфы отправляются на обучение сразу после того, как получают своего покровителя. Несмотря на то, что развивать свои силы по строго определенному шаблону было невозможно, некоторые правила и законы магии являлись универсальными и обязательными для освоения, для чего не так давно, всего полтора тысячелетия назад, отец ныне правящего Повелителя основал несколько школ в разных уголках страны. Оказалось ли это лучшим вариантом по сравнению с домашним обучением, эльфы ещё не поняли за такой короткий срок, как полторы тысячи лет. И поэтому продолжали посылать детей к магистрам, специально обученным наставлять других, и наблюдать за результатом для вынесения окончательного решения по этому вопросу. Пока система сбоев не давала.

– Именно, – кивнул Ксион. – Её приняла ближайшая к нам – Фие́ла-то́на6.

– Ты учился там же? – Эвелирис полувопросительно взглянула на эльфа.

– Да. Каникулы там самые короткие по сравнению с другими школами – всего четыре летних декадона и один осенний для встречи нового года. Зато и курс самый быстрый – всего десять лет.

Эвелирис вздохнула и устремила взгляд на ясное голубое небо.

– Расскажи тогда про Фиела-тону, – попросила она. Ксион улыбнулся и подсел ближе к эльфийке.

Сенеренталь почувствовала под собой холодный камень и ощутила, как сильно у неё затекли руки в неудобном положении, однако пошевелиться не смогла. Она словно балансировала на грани сна и реальности и очень хотела проснуться. Однако неприятный сон держал её липкими руками, не давая мыслям собраться и даже вспомнить о том, кто она, где она, зачем. Она металась от одного образа к другому, пытаясь вспомнить, наткнуться на что-то нестоящее, на мелкую деталь, которая вытянула бы её на поверхность, и наконец, эта деталь нашлась. Сенеренталь почувствовала, что правую руку отягощает браслет. «Он… синий… с золотым… узором… – выталкивая каждую мысль, проговорила про себя она. – Его… подарила… мне… Эвелирис!»

– Эвелирис! – прошептала она и наконец-то открыла глаза.

Пещера у Солнечного камня наполнилась новыми персонажами. Почти на каждом выступе и валуне сидели эльфы и эльфийки. Сенеренталь переводила рассеянный взгляд с одного на другого, как вдруг подскочила от неожиданности, не поверив своим глазам. Несмотря на тусклый свет Солнечного камня ошибиться было невозможно.

– Эвелирис! – изумленно воскликнула девушка.

Но когда она пришла? И сколько времени провела в пещере сама Сенеренталь?

Эльфийка подошла к сидевшей девушке и провела рукой по её лицу. Холодное, словно каменное, дыхание не ощущается. Что это значит? Как долго она здесь ещё пробудет, на какой она стадии? Есть ли у посвящения вообще какие-то стадии?

– Я не могла подождать тебя с уходом на Лиол, Эвель, но я могу подождать с возвращением, – прошептала Сенеренталь и села рядом с неподвижной эльфийкой.

Время словно замерло – одна бесконечная секунда длилась, а вокруг ничего не менялось. Странно, что не хотелось ни есть, ни пить, ни спать. «Выспалась, – подумала Сенеренталь. – Наверное, сижу здесь уже декадонов десять, не меньше…» Она даже попыталась снова погрузиться в волшебный сон, изо всех сил глядя на Солнечный камень, но его свет больше не оказывал на неё прежнего дурманящего действия.

Когда капающая сверху вода уже довела Сенеренталь до крайней степени раздражения, она почувствовала рядом шевеление, и резко обернувшись, увидела, что Эвелирис начала глубоко дышать. Она дотронулась до её щеки, убрала за ухо выбившиеся пряди, которые теперь стали подвластны гуляющему по пещере сквозняку, и тихо позвала:

– Эвелирис!

Девушка открыла глаза и, мгновение непонимающе глядя на эльфийку, вдруг расплылась в улыбке и радостно произнесла:

– Здравствуй, Сенери!

Сенеренталь облегченно вздохнула и обняла подругу, на что Эвелирис, не любившая подобных проявлений чувств, на этот раз ничего не возразила.

– Как давно ты здесь? И сколько я пробыла, пока ты не пришла? – спросила Сенеренталь.

– Ты провела здесь двенадцать декадонов, когда меня вызвал Девьель и сообщил, что мне нужно отправиться на Лиол через два дня. А какое время года сейчас, даже не могу предположить… – Эвелирис не договорила, удивленно отстранившись от Сенеренталь. – Но что происходит?

Сенери оглянулась и быстро встала.