– Вивьен, тебя вскоре будет опасно из дома выпускать. У тебя кофта в чужой крови!

– Папа, я избавила это общество от опасных преступников, ты должен мной гордиться, а не мораль читать!

Эдриан не понял, он так и остановился.

– Я пойду в душ, меня не звать! – бросилась я этими словами и пошла к себе.

Сегодня полнолуние. Ставни покрепче, сигнализацию погроме и можно переждать эту ночь. Я сижу в своей комнате, и чувствую себя в безопасности. Мясник не виноват, его могли сдать, как собачку. Может, он указал на меня? А шериф не упомянул. Меня вводило это в заблуждение. На мне висят смерти тех, кому лучше не жить. Я чиста перед своей совестью, но не перед законом. Надо мной маячит костёр, и если «охота на ведьм» начнётся, то я буду первой, меня слишком много, кто знает.

Эдриан постучал в мою комнату, я даже не слышала, как он поднялся.

– Тук-тук, к тебе можно на пару слов? – произнёс он только серьёзным тоном.

– Да.

Я предчувствовала это. Эдриан сел напротив меня на старое кресло-качалку. Он посмотрел наверх, у меня как раз была включена иллюминация на потолке звёздного неба и множества созвездий.

– Что-то случилось? – спросила я.

– Эту ночь нам надо провести дома, у нас будет алиби. Когда утром, они пожалуют. Ты кому-то перешла дорогу, и этот кто-то подал на тебя жалобу. Вспоминай, что ты сделала за последние три недели серьёзного, – лицо у Эдриана приобрело мрачный оттенок.

– Я вела себя плохо эти 3 недели, ка к обычно, швырялась словами и размахивала пушкой.

Эдриан словно напрочь забыл о нашем разговоре в гараже. Значит, случились более серьёзные вещи.

– Нет, я тоже переходил кому-то дороги, однако конфликт был исчерпан. Просто я хочу сказать, что надо беречь себя и теперь ты одна шастать не будешь. Это закончится через неделю, так этот авторитет уезжает.

– Я буду, как Анна Франк, целый день сидеть дома? – очень подозрительно, но я не могу ничего припомнить.

– Придётся. Ты пробовала то, что сегодня предложил Докери. Такая гадость…

Я кивнула, но мои мысли были о совсем другом. Я тут же вспомнила, кто это мог быть. Кто является убийцей девушек?! Я сидела у Коулмана, и мельком его заметила. Я должна явиться туда, чтобы поговорить с ним. Надо усыпить бдительность папы, ждать три часа, а потом через окно и на улицу.

Я не смогла сдержаться, все выложила папе до последней капельник, про Освальда и Блейка. Эдриана это сильно разозлило, потом он понимающе пожалел меня и сказал, что защитит от любых несчастий.

– Забудь, потому что это очень злые игры, – сказал папа.

Папа всегда так говорит, я тоже рекомендую себе всегда забыть, не вспоминать о ноющих ранах, о наболевшем. Но сейчас меня волновала, как раз другая история. У меня одно из качеств – переключаемость.

Я вспомнила про Дэмиана, и я должна была точно явиться к нему, и всё разузнать. Мен ничто не могло остановить.

Я как раз и предполагала такое. Я переодеваюсь в толстовку и джинсы, надеваю кроссовки и медленно сползаю, открыв ставни. Падение было легким, кусты как всегда впиваются в кожу и одежду.

Я прохожу вокруг доме и вглядываюсь в малейшую щель, папа уже смотрит своё вечернее шоу. Взгляд его сосредоточен только на телевизионной чуши.

У меня ещё есть время.

Пистолет неумело торчит из кофты. Я во все оружие, двигаюсь также грациозно, как лань, бегу, рассекая пустоту, меня нельзя догнать. Я забегаю в крохотный мотель, его машина стоит прямо рядом. Поднимаюсь на верхний этаж, открываю дверь и что я вижу, меня кто-то ждал. Сильный удар и дверь за мной запирается, я отлетаю к стене, в миллиметре от меня проносится острый нож, впиваясь в стену.

– Это я, – кричу я.

Он отходит он меня и, оскалившись, улыбается. Дэмиен отшатывается от меня.

– Ты думаешь, это я убийца? Меня подставили…Я уже неделю сижу здесь и жду нападения, ожидание – самая страшная вещь в мире.

Он сам на себя не похож. На нем бесформенная грязная одежда, безумный взгляд, блуждающий в пространстве.

– Мясник в отделе полиции. Убийца Хлои будет наказан.

– Ты ничего не понимаешь! – сказал он, – Твой мозг не вырос из 19-него возраста.

– Дэмиен, ты сам виноват, что перестал ходить на собрания. Они дают защиту и регистрируют нас как неприкосновенную собственность.

Он глухо засмеялся. Оскалился на меня и, шатающейся походкой, забился, как раненый зверь опять в угол. Он посмотрел на меня оценивающе и начал:

– Ты, как товар, подлежишь демобилизации в случае восстания! Вас всех к чертям депортируют в самое пекло, в адскую топку. В среде вампиров повесили убийство на меня. Убита молодая вампирша вместе с ними. Всё повесят на меня и сожгут.

– Ты должен бежать тогда, Дэмиен, что ты здесь делаешь? – мне стало страшно за него, я прислонилась к стенке, и почувствовала на себе, как его лихорадит от страха. Дэмиен был вне себя. Он стукнул кулаком по стене. Его глаза цвета аквамарина почернели.

– А кто же тогда убийца?

Он мне не ответил. Я вышла из номера, как завороженная побежала обратно. Я бежала через парк, чтобы остаться незамеченной. Ночью ещё работал местный притон, собирались пить пиво и колоться наркотиками в дешевое злачное место. Люди как люди. Они неизменны, их пороки окутали в цепи, защепив клешнями. Всё умирает, когда-нибудь.

Я пробралась через кусты и пролезла в расщелину через гараж. Отец смотрел телевизор, а Докери сидел у себя. У нас он почти 2 месяца, я так и не поняла эту загадочную душу. Мне казалось, что я нашла друга, о оказалось, что я нашла врача, который проконсультирует и оставит свое едкое отношение не при себе. Сейчас я заберусь к себе и лягу под кровать. К гробу меня так и не смогли приучить, но что я вижу, проносится такой сладостный запах и вонзается в мой мозг, я в трепетных чувствах оборачиваюсь. И как акула, ведомая лишь кровью, иду на запах.

По улице идёт девушка, шатаясь, он трясётся и каждые 10 сек останавливается. Дом уже передо мной, но жажда заставляет меня подлететь к незнакомке. Вдруг она останавливается и садится в подъехавшую машину. Я понимаю, что мне не вылезти из этого гипноза, я устала, я опьянела от желания заполучить хоть каплю. Глаза горят и вылезают наружу. Машина кого-то ждёт. Я как в тумане подхожу и улыбаюсь. Девушка сидит и испуганно оборачивается по сторонам, у неё из носа идёт кровь.

Так часто бывает, я не могу себя контролировать. Сегодня полнолуние, как не вовремя. О, эта злая жизнь! Отвлекись, подумай о другом, о жарком солнце Тосканы, бескрайних берегах, пустыне Мохаве, да, о чем угодно – только не о крови, подумай о своём отце, о Дэмиана, который бросил тебя, о том «как суп в котле, кипит вода в морях».

Это помогает отвлечься. Я отвернулась и побежала к дому и стала кулаками бить в дверь. Эдриан меня впустил, удивившись, что его дочь делает за домом.

– Никаких вопросов! Я вооружена и очень опасна, – я завернула за угол и тут же кинула вниз к Докери. Он открыл дверь, изумившись, что я пожаловала.

Я знала, что мои неконтролируемые приступы, которые уносят меня на бензендриновой лодке в сомнительное путешествие, должны закончится. Я уверена, что «молодой и очень перспективный врач» мне поможет:

– Научи меня справляться с жаждой. Ты – единственный, кто может помочь мне в этом деле.

Докери поднял палец вверх и подошёл к своему столу, он достал листок и протянул мне.

– Я занят сейчас. Освобожусь скоро.

О, нет! Только не руководство пользователя! Мне нужна простая человеческая беседа, я просто устала страдать, быть всегда злой, одинокой, серьёзной, смешной, но всегда – голодной. Люди никак не рождаются злыми. Среда делает из них монстров. Что же стало с Дэмианом, каким он был прекрасным человеком, горящим надеждой.

Но всё подвержено гнили. Он был таким живым, что казался мертвым, ибо в этой жизни не было ничего такого, что цепляло и горело. Все выглядело мертвым гнилым, все было сама гниль. Он сгнил только, появившись на свет из чрева своей матери. Он вылез не жить, а истлевать жизнью, силы его покидали, и он уцепился за мня. Я не могла его спасти, ибо мне бы пришлось отдать ему свою жизнь.