Врач откинул ткань, укрывавшую лицо покойницы. Грузный пожилой мужчина в накинутом на плечи застиранном медицинском халате подошёл ближе и посмотрел. Выпрямился и глянул на патологоанатома. Тот поднял брови.

— Это не она, — Андрей Петрович, бывший полицейский следователь, печально посмотрел на мёртвую девушку и отвернулся. — А где Толя?

— Обещал подойти. Дела.

Андрей Петрович бросил врачу халат.

— Ну, бывай, Сергеич. Супруге привет. Если что, труп я не опознал.

— Пока, Петрович. Как Ксения?

— Всё так же, — ответил Андрей Петрович, выходя из холодного подвала. Патологоанатом покачал головой. Повернулся к телу, подобрал с края стеклянной чашки недокуренную сигарету. Неторопливо затянулся и выпустил в воздух колечко белёсого дыма. Рассеянно глядя в мёртвое лицо, докурил сигарету до самых пальцев. Воткнул крохотный окурок в чашку, поднял ткань и закрыл труп с головой.

— Эх, грехи наши тяжкие, — и одним движением закатил тело в ячейку-холодильник.

Дремавший на диванчике служитель подскочил, выкатив глаза. Высший магистр Альфред влетел в кабинет, как петарда, пущенная неумелой рукой. Скучная табличка на скучной двери кабинета не привлекала, а скорее отпугивала клиентов, и в свободные часы дежурный служитель, с виду — типичный офисный червь, невыразимо скучал над экраном коммуникатора, глядя слипающимися глазами в опостылевшую «косынку».

— Где он?

— Кто? — пролепетал спросонья служитель.

— Наш глава, ангелы и черти, эфир вас раздери!

Служитель вытянулся, машинально прижав ладони к швам брючин. Брат Альфред пробежался по кабинету, зачем-то заглядывая во все углы и раскидывая скопившиеся на столе безделушки. Грохнулась на пол и разлетелась вдребезги фигурка сфинкса, пожирающего незадачливого туриста. Когтистая лапа с зажатой фарфоровой ногой в крохотной пляжной тапке отлетела под диван. Брат Альфред остановился у стола и огляделся.

— Он не отвечает на мой вызов. Какого дьявола его нельзя найти в это время суток!?

— Простите, Высший магистр, — ответил служитель. — Главы Ордена сейчас нет. Он велел оставить сообщение, если вы будете его искать. Его нет в городе.

— Только в городе? — внезапно успокоившись, ровно сказал брат Альфред. Он отодвинул стул, и тяжело уселся. Положил руки на разорённый стол.

— Его нет в стране. Это информация только для вас, Высший магистр.

— Вот оно что, — Альфред посмотрел на осколки сфинкса. Гривастая голова иронически улыбалась. Он перевёл взгляд на служителя: — Собирай совет. Срочно. Передай — кто не придёт, опоздает ко второму пришествию.

— Море не расступится, — Кристиан швырнул в воду камень, и вода хлюпнула, приняв увесистый булыжник.

Бэзил уткнул голову в колени. На гальку, шурша, вкатывались волны, облизывали округлые голыши и отползали прочь, уступая очередь голодным сёстрам-волнам.

— Расступись! Расступись! — выкрикнули рядом. Голос сорвался, и слова молитвы, уже битый час гудящие им в уши, перешли в надсадный кашель.

Высокий, тощий парень, взмахнув руками, упал на колени, зарылся ладонями в прибрежную гальку и замотал головой. По лицу захлестали немытые со дня ухода из родного дома, когда-то льняные, пряди волос.

— Заклинаю именем господа, — просипел он, с ненавистью глядя на упрямую воду. Позади него зашептались, плотная толпа таких же, немытых и тощих, подростков, затопталась по берегу, с тоской озирая горизонт.

— Я думал, придём, слово скажем, и всё, — шёпотом сказал кто-то. — Лишь бы до моря дойти.

— Вы мешаете мне! — истерически выкрикнул неудачливый заклинатель моря. Поднялся с колен, подхватив полные горсти гальки, и с силой швырнул голыши в толпу. — Вы не верите! Не верите!

— Пошли отсюда, — Кристиан отвернулся от моря и галдящей толпы неудачливых вояк. — Хватит дурью маяться.

— Я никуда не пойду, — глухо отозвался Бэзил, уткнув лицо в колени.

— Она не придёт, — фыркнул Кристиан, глядя в топорщащийся вихрами затылок приятеля. — Скажи, Тео?

— Не придёт, — подтвердил Тео, шмыгнув носом. — Я сам видел, как её один красавчик на коня подсаживал. Пошли, Бэзил.

Бэзил тяжело вздохнул. Поднял голову, хмуро оглядел залитый полуденным светом горизонт и рывком поднялся на ноги.

С тех пор, как они сбежали из обители, утекло много воды. Пролились вёдра дождей, истрепались края одежки, и дорога перестала пугать неведомыми опасностями. Даже брат Михаэль, от которого они вначале шарахались в ужасе, стал привычным, близким страхом. Вроде волка в ночном лесу.

Момент, когда Михаэль, вырвав нож из рук Кристиана, посмотрел на них прозрачным взором, а ледяной ветер зловеще шевелил за спиной его откинутый капюшон, Тео запомнил плохо. Он помнил только животный ужас, сначала вырвавший из горла истошный визг, а затем погнавший его прочь от дороги, напролом через лес. Хлещущие по лицу ветки и падение в яму от вывороченного старого пня. И твёрдую, уверенную руку брата, вытащившего Тео из ямы, отряхнувшего на нём одёжку, и поставившего на ноги. «Глупый мальчишка, — сказал тогда Михаэль. — Мне не нужны ваши жалкие жизни». Брат объяснил, что направляется в далёкие края по делам обители, судьба такой мелочи, как трое сбежавших мальцов, его не волнует, а видение, представшее перед Тео ночью у алтаря — дурной сон. То, что брат Мафусаил, который должен был сопровождать собрата до поворота на рудники, не явился вовремя, не беда. Михаэль спокойно отправился в путь без него.

Они пошли с ним. Брат оказался бывалым путешественником, и только в пути они поняли, что одни не одолели бы даже дороги до соседнего городка.

На исходе ночи, когда они двигались по хорошо утоптанной лесной дороге, брат Михаэль внезапно развернулся в седле, издав странный горловой звук. Мирно сопевший ему в спину Кристиан проснулся и едва не слетел с коня. Следовавший позади вместе с Бэзилом на мохнатой лошадке Тео увидел, что Михаэль резко взмахнул рукой. Звякнул металл наручи. Из кустов метнулась тень, кинулась к ним, тыча в бок Михаэлю чем-то длинным, крючковатым на конце. Несколько теней выбрались с другой стороны дороги.

Стремительно прошипел меч, выдернутый из ножен, конь брата скакнул, повернулся боком, загородив мохнатую лошадку Тео. Хрустнула под копытом упавшая на землю короткая арбалетная стрела. Заржала лошадь под Тео, брыкаясь и мотая головой.

Потом брат соскользнул с седла, бросив поводья. В темноте Тео увидел, как блеснуло лезвие меча, как закрутились на дороге, сливаясь в одно размазанное пятно, чёрные силуэты. Свистнул металл, посыпались искры, тошно заскрипела кожа нагрудника. Раздался истошный крик, и тут же захлебнулся, сменившись негромким бульканьем.

От хоровода отделилась тень и бросилась в кусты. Оставшиеся на дороге хрипели и топали башмаками по утоптанной дороге, сбившись в кучу. Потом куча распалась, выбросив из себя на землю тёмный, безмолвный осадок мёртвых тел. Брат Михаэль, легко подпрыгнув, ткнул оставшегося на ногах противника окованным в металл носком башмака. Тот качнулся, выронив клинок, брат развернулся, птицей мелькнуло лезвие меча, и голова в лёгком кожаном шлеме, подпрыгнув на утоптанной земле, укатилась в кусты.

Михаэль повернулся вслед мелькнувшей в кустах удирающей тени, махнул вслед рукой, и Тео услышал короткий крик. Затрещали ветки, что-то обрушилось в середину зарослей орешника. Михаэль неторопливо двинулся следом, раздвинул ветки, на мгновение скрывшись из виду. Выпрямился, выбрался обратно на дорогу, нагнулся над телом обезглавленного противника и вытер лезвие метательного ножа. Тщательно протёр об одежду покойника свой короткий меч и аккуратно вложил в ножны.

Выученный конь ждал его, стоя рядом с мохнатой лошадкой, на которой скорчились Тео с Бэзилом. Кристиан, давно свалившийся с седла, вцепился обеими руками в стремя. В наступившей тишине слышно было, как стучат его зубы.