— Что они кладут в свои пироги, — сказала сипло, отворачиваясь от таза. — Это не щавель, а отрава какая-то. Что же меня так выворачивает? Нет, это не может быть Лёвик. Точно не он. После него прошёл уже почти месяц… Нет, только не это. Ну, Фома, если это ты мне подгадил, найду и убью.

Она нагнулась, чтобы отряхнуть запачканные коленки, и увидела кольцо. Оно лежало на табуретке рядом с тазом. Астра протянула руку, осторожно взяла перстень за ободок, и поглядела на него. Тускло блеснул зелёный камень, когда она надевала перстень на палец, холодный металл плотно охватил кожу, а её опять стало тошнить.

— Садитесь. Руки вот так, на скатерть положите. — Гадалка улыбалась. Клиентка, полная женщина, с прозрачным платочком на выжженных белой краской волосах, заёрзала, устраивая пышный зад на стуле. Положила пухлые ладони на стол.

— Мне сказали, вы можете сглаз снять, — пробормотала она, глядя, как гадалка раскладывает по скатерти засушенных ящериц. Скатерть плотного голубого атласа была покрыта бутонами роз, вышитыми чёрной шёлковой нитью.

Ящерки стали кружком. В середину круга опустился большой мохнатый паук. Его блестящие мёртвые глаза глянули на женщину, и та в испуге выпрямилась на стуле.

— Сглаз, — ровно ответила гадалка, поправляя маленький светильничек с зеркальным отражателем так, чтобы свет падал на паука. — Всего лишь эманации отягощённого отрицательной энергией разума. Человек, пребывающий в равновесии, не принимает на себя чужой энергии отрицания. Что вывело вас из равновесия?

Ящерки стояли неподвижно, вывернув сухие лапки, выстроившись замкнутым кругом, где каждая упиралась носом в хвост соседке. Выпуклые глаза паука блестели, на суставчатых ногах переливались цветным огнём остренькие ворсинки. Женщина отвела взгляд от паучьих глаз:

— Вывело, ещё бы не вывести! Вот-вот уволят! Ни прибыли, ни клиентов, что ни сделаю, всё из рук вон…

— С чего это началось?

— Да с девки, чтоб ей ни дна, ни покрышки! Я её как увидела, сразу подумала — нехороший клиент. От таких одна досада. И ведь как в воду глядела!

— Девушка, говорите?

— Да, в ночь пришла, когда все приличные посетители по домам идут. Я ещё смотрю, у неё куртка порвана, под глазом синяк. А мы никого не выгоняем, всех обслуживаем, как положено. Нам план надо отрабатывать, а не на лица смотреть.

— Глядите пауку в глаза, — строго сказала гадалка. — Не отводите взгляд. Он примет сглаз на себя. Говорите чётко, и ничего не пропускайте. Опишите мне всё, что вы видели.

Гадалка дождалась, пока за клиенткой закроется дверь. Поднялась с места, осторожно взяв паука за мохнатую лапку. Сверкнули радужные глаза. Она отошла к стене, положила руку на декоративную панель, обозначенную знаком солнцеворота. Панель откинулась, образовав маленький столик. Открылась ниша с портативным коммуникатором. Гадалка потянула за паучье брюшко. Брюшко вынулось из тулова, блеснули усики контактов.

Гадалка вставила брюшко в разъём коммуникатора. Пробежала пальцами по клавиатуре, и полупрозрачный животик засветился красным огоньком. Сзади стукнула дверь, она нахмурилась, повернувшись к посетителям:

— Подождите за дверью, пожалуйста. Как вы вошли?

— Держи её, — бросил худощавый человек в тёмно-синей куртке другому, крепкому молодому человеку в чёрной косухе и бандане.

Она быстро хлопнула по клавиатуре растопыренными пальцами.

— Не надо было этого делать, — укоризненно сказал человек в куртке.

Крепыш в бандане ухватил её за плечо. Она нагнулась, развернулась на месте, и чужая ладонь соскочила с её плеча, скользнув по шёлковому рукаву. Гадалка метнулась вдоль стены к выходу, человек в косухе прыгнул вслед, схватил взметнувшийся подол длинного платья. Она обернулась и с разворота воткнула ему локоть в лицо. Он согнулся, и она прихлопнула его лбом о своё колено. Кинулась к двери, ударилась в неё всем телом. Дверь задрожала. В отчаянии она заколотила в дверь кулаками.

Человек в тёмно-синей куртке, что стоял у коммуникатора, заложив руки за спину, и глядел на мигающее красным огоньком брюшко, скучным голосом сказал:

— Брат Викентий, хватит забавляться. У нас мало времени.

Молодой человек в косухе отнял ладони от лица, шмыгнул носом. Покрутил головой, и гадалка увидела, что он улыбается.

— Помоги… — хотела крикнуть она, но он шагнул вперёд, неуловимым движением выбросив вперёд руку с баллончиком, и брызнул ей в лицо. Она задохнулась, а челюсти мгновенно онемели.

— Сюда нельзя.

— Офицер, мне нужно увидеть пройти, — журналист улыбнулся, глянул полицейскому в лицо. — Очень нужно.

Полицейский мигнул, посмотрел на него. Немолодой, но ещё крепкий, простая рубашечка в клетку, на плече ремень от чехла с аппаратурой, из кармашка торчит книжица-коммуникатор. Пегие волосы топорщатся на висках, словно человек только встал с постели. Похож на соседа Петра Петровича, что давал ему в детстве конфетки по праздникам.

— Если нужно, проходите, — тихо сказал полицейский, и журналист прошёл в дверь.

Первое, что он увидел, это стол под красной скатертью. На пурпурно-красном атласе глянцевито блестели выпуклые чёрные розы. Светильник с зеркальным отражателем бросал овал света на то, что лежало посредине стола, словно праздничное блюдо. Нетронутые, изящные кисти рук, словно выраставшие из багрово-красного месива, аккуратно сложены поверху, в тонких пальчиках зажата фигурка нефритового животного с круто изогнутыми рогами.

У стены, поверх высокого зеркала в резной рамке на плечиках висело шёлковое платье. Рукава и подол заботливо расправлены, ажурный поясок из звеньев в виде знаков зодиака стянут на талии затейливым узелком.

Из-под стола выбрался человек в зелёном комбинезоне. В пальцах, затянутых в прозрачный пластик перчаток, сидела сушёная ящерка.

— Ещё одна, — сказал он. Посмотрел на журналиста:

— Вам сюда нельзя. Уходите!

— Сколько нашли? — мягко улыбаясь, спросил журналист.

— Семь штук, — машинально ответил тот. — Вам здесь…

— Поищите, должно быть восемь, — так же мягко, настойчиво сказал журналист.

Человек в комбинезоне поглядел на ящерку в своей руке. Моргнул, словно вспоминая что-то, и полез обратно под стол.

Журналист обошёл стол с пурпурной скатертью кругом. В стене, противоположной от двери, у открытой ниши подмигивал огоньком коммуникатор. Человек, припавший к коммуникатору так, что его можно было принять за предмет мебели, впился глазами в экран, поводя пальцами над компактной клавиатурой. «Передача закончена…» — пробормотал он под нос, и ткнул пальцем кнопочку. — «Упс! А если вот так?» Журналист заглянул ему за плечо. Прилепившись к панели, неторопливо подмигивало красным огоньком овальное тельце информационного носителя, похожего на брюшко насекомого.

— Что нового? — спросил журналист.

— Идите на хрен, — отозвался спец по коммуникации, занося палец над другой кнопкой. Журналист двинулся дальше.

— Эвисцерация проведена не полностью, такое впечатление, что резекция… — Из смежной комнатки, отделённой от зала узким проёмом, вышли двое. Один, в зелёном комбинезоне, держа наотлёт руки в перчатках, говорил мудрёные слова человеку в строгом синем костюме. Человек кивал, глядя в коммуникатор, и время от времени вставлял словечко в речь эксперта. Они остановились возле стола. Эксперт заглянул под скатерть, где всё ещё ползал в поисках ящериц обладатель зелёного комбинезона.

— Позвольте угадать, вы — следователь? — жизнерадостно окликнул человека в строгом костюме журналист.

— Угадали, — кратко ответил следователь, глядя на журналиста взором Медузы-Горгоны.

— Я имею честь работать с одной нашей общей знакомой, внештатно, конечно, но Аннушка иногда помогает мне добыть информацию, так, по мелочи, вы понимаете…

— Документы, — сказал следователь, продолжая глядеть на журналиста Горгоной.