II. Обручение (бай о небытье) В вечер и речи и речки И о́здух вошли и липы и ели. В уме ли дети? Сияние стари́чки. Без год и мы: в меду лепо летали. Мёд! дымок самоварий промок в хохоту И охотно сладило диво в соту. Отуманивал ладан холода Только детей – низоту. Яввилась. Вилась и лилась хоховитая лента. Лёд и ты. Но яво о всех билось — Звон золотыыыыых рублей там. Мати! не ты ли и дева (липа) сладкия длани. Жжено! О не́жи, нежи неживую остлань! И оутро в утробе лебедя: лёд. И свет весенний строится: лёт. И тело и лето, о лепо: смех! И тино и те́ни и нете: смерть. Обручаемся о, рубли золотые, Идем на гору – на гроба. О, бай боя, бед – и твои святые Лежат тяжело в своих коробах. Ушли. И в уши уж мудрый Вползает золотым оутром. 19–20.23/V А. 4/VIII. Утро у Льва III. Морское
Полундра! А, рдяная глыбо!!! И бог и губа бытия. Смирилось – и в серые и русые хлыби Текут иззвёздные пития. Быт я. И мужняя дево до вен Никакого ни вздоха ни хода. И тихий озев-овен Исходит из морского находа. Ручей, одопад, ад освежая Жадно поит вслух, И худо и счастья вещая. А руки украду к веслу Дымят – и дой земли Пояй, дево – внемли. 19.20 30/VII – 12/VIII. Евпатория Рождению Браата – Спас Спас! Сапу, а постепной буре У редкого огоромного моря. О, рей! Ерошься песок в горе И гори орностаевым сором. И растения остепных песков Скованы нежною дланей. Долони, доливайте сков Счастьем быта светлани. Жив, визжу: брааат родился во Спасе!!! Лик колива светл, светл! лань и лев в ипостаси. 1920. 1–14 август. Евпатория Ро́вни – сравни Диакон конный – на конь! И белый столб о солнце остроен! Неороённый крик киркой не о кон Стучит: текуще ты в мозг встроен. Вы с Тройкою нашей Лесные, иснидите звери. И рёв верёвок над чащей — Над морем – на судне, как сверен. А просто – на минарете монах Оутром поёт хвалу. Улови, о видь: она, Лань, мелькнула в ха — лупу. А просто: лев и барс С работой в когтях и взоре. Жуют – голубые хлеба С гор сверкая на море! 5–6–17.12 VIII 920 Мужественница – ницы Емуж – я, муж и отдар Осподень, — День и сподобень: облое лебодь! Ей – ея и древь и ревущую косм тень И не те ли и сильные ноги: лес бодр. Но ницы! и цель святая Как гром по росам – твёрд, твёрд!! рцать. И ты, мужественница, святая – Свят, свят! – уходишь сует мирских. Сильней! сильвана – Ей, мир, вспоёшь, летя. Или море, или купель, или смертельная ванна… Или – из миллиардов веков лепо: Я. 1920. VIII День Св. Брониславы Евпатория «Текие течёт – и тыл застыл…» Текие течёт – и тыл застыл. Летая, застыло камение в вере Севере! и вёсел твоих за стыд — За борт-гром не выброшу, серых. Монастырь, – остылый, пустой, святой — Я тоже в один льдину облажу Блеское пламя и свет тот, Который <согреет> барсову ла́пу ж. А пламя моё поёт в текие И келии-льдины ино о нём: Соснём, дух, – а тело текет Со временем барса и арса конём. 1920. 25/IX Евпатория Взбесь еси Взбешенный шиир и жир Зелёный от лона налива. А ведь ведьм не хватало – решить. И вбей, бесиво, синюю сливу. В запертое древо девь. А едят тяжело легион ног Разломленный хлеб раздетый. А где ты, погибший Бог? В моём ли разсевшем сердце, Я, девонько, огнь семьи… О!! хворь – ордовод серый Средо стекших светил семи — 1920. 11/IX День усекновения Главы Евпатория И вновь пыл Жааадно! А дно одно ж — От ножа, ожигающих ноче. О, чурь и ночь и дня янтарные ножки И по́лдня оло́дье, долинное очень. И скамьи́, окомейки теней, Леденят ледовитые годы. И уго́дяный лес строений-тонее И вся темень в лунной погоде Теменью темя Покрыто, орыто. С ледовитыми ле́тами теми Растения дремлят горы. Город – о, рысь! Сырь и асфальта о щёлки о полночь. Но акции купа о утре взгорись, Золота волн полная чрезь. Гооора, о радо И нутрь и оутра жар – Рождения сил пряди Как лес у се́ла лежать – Лес – Жар То Богом для мужа сжать. 21–22. IX – 920 |
