Киргизская У них – отара. У нас – гурт. У нас гармонь, гитара. У них домра, зурна, какие, э! гяур. «Тым – тым, тым – тым» – На домре, тонко. Из трубки дюбека дым И голос, звонко: «Киргиз, киргиз, Ты сорок котловин видевший. Киргиз, киргиз, У сорока берёз в крови лежавший И всё – живой! Улан – улан – улан те песню взвоет. – У! У У!! Ай! ой! ой! — Ты не убит, ты белым ранен вдвое! Саан, Саан, От чёрной крови очень-очень жидкий. Овца, баран В лучах на травке сидят очень мирные. Ты пил пиал, Саан-пиал, э! с кровью очень чёрной! Гражданский бой ты знал В Буамском ветре, чёрном. Санташ, Санташ, Всё тише, тише – тш!. тшш.! тише. И Хан Э! Тенгри наш Росой свой холод к нам рончеит лише. «У! У! бай, бай, бай». Поёт бий – бая. В шерне поёт бий бая «Ай, аийя!!…» Колюз кончил? Колюз кончай Э! Спи, спи, спи ты. Колюз – дел хотел кончить Манап-монап сердитый. Не быть киргизом по адате. Эй. Эй, КАССР, байбиче наш! Эй, эй, мы у тебя за пазухой спляшем: – У танец чебана всем колюзом. Э! дуй, сонташ, жарый на морозе!! Не быть не быть нам по адате! Эй! Эй! Эй! Айдате! Аман, Аман, КАССР – своим адатом!!! 8–9. 2 1932 Кузнецкая Хать! Ддда! Хать! Ддда! А да-да-да-да-да! да! На железном на лугу Потерял кузнец дуду. – Хать! Ба. Хдехать, Ба! И дихать Не судьба. Ббба! Спи. Сын, Сп-а-ать! Подарю ту кувшин Будешь воду пить Ни с левши, ни с правши В жисти надо быть. А да-да-да-да-да-да!! Будут петь тебе гуда, Будут гукать города, Что же? Ты сюда, аль туда? Выйдешь, песню порыдать? Ххать! Ддда. Ххать! Ддда. Спать когда, спать когда? Ддда. Хххать! Ддда. Ххать! И дыхыть не судьба. Спать. Бай. А да-да-да-да-да-да! Ой, подвоет те гуда, Ой, освоят ту, губан, Города-д, города-д!! А ду-ду-ду-ду-ду-ду! Потерял кузнец дуду К своему, сказать, стыду, – В этом, нынешнем году. Что ж? Сыграть не на чём? Спи. Спи. Спи. Молчи. Что же? Умирать зря-почём? Ббба! – живём кузнецы! Шахтёрская – не наша
– русский пересказ П. И. Новицкому Эххх, лежи тут без народа, Эххх, говори, да сам с собой. Эххх, долби киркой породу, Эххх, забой, забой, забой!!! Эх, пою тебе я, шахта, Мамка чёрная твоя. От меня родился, ах ты! Ртом цынготным взвою я. – Эххх, взвою я!! Эххх, двое – ты, я. – «Д, шахта, – бай меня!» Тую, тую, тую. Раз, раз, раз. Эххх!! ветер, убирайсь! Тую – Так. Тую – Так. Так. Эй, лежи тут без народа, Да стучи в мою породу Шахта – я, ты – без дня, Плахта дыбом у меня! Тую – Так. Тую – Так. Раз, Раз, Раз! братьям Рура, английским братьям 20.1. 1932 «Двадцать пять китайских коммунистов…» (1 мая 1932 г. в Нанкине были казнены двадцать пять китайских коммунистов. Из газет) Двадцать пять китайских коммунистов — Двадцать пять, да! двадцать пять, да, двадцать пять! Все висят на ночи, как манисто, Чёрно-синие и голые до пят. – Двадцать пять, да! двадцать пять, да! двадцать пять. Ма-ли, женщина, качаясь, даспевает, Чёрно-синяя и голая, до пят И над нею ворон распевает Песню, хриплую и страшную до пят Это гроздь китайских коммунистов Двадцать пять, да, двадцать пять, да, двадцать пять Зреет ночью бледно-водянистой. Зреет в солнце, пурпурном с утра Это гроздь, молчащая речисто, Все сегодня, завтра и вчера Провисят там. Братец, оглянись ты. – Двадцать пять, да! двадцать пять, да! двадцать пять! А палач, придатель – гомъинданец. Голый дъявол, рыжий весь до пят Пляшет страшный перед ними танец. |
