Доярки Ай, стада за рекой – за Сурой. Там травы на лугу Девий лог! Нас семнадцать доярок – урок Нам известный – чтоб пальцы свело! Мы жбанами, вёдрами взвон! На трёх лодках плывём по Суре — Ей, да песня, да песня, как стон — Только радостный стон, как в игре. Лейся в жбан и в ведро молоко, Бейся, жилка, – руками легко. Напрудим, напрудим, чтоб свело Пальцы рук на лугу Девий лог. Отдохнём, отдохнём у его коров. И вздохнём – и вздохнём: жить да жить. Наш колхоз-то не рай! – без листов Мы плывём по Суре – не дрожим. Не дрожи на вечерней заре Наш урок – наш удой – литров сто! Хорошо отвозить по Суре К нам в колхоз, к нам в колхоз, хоть бы что! Нас семнадцать доярок тугих, Здоровы и крепки мы доить. Утром лишь пропоют петухи Мы на лодках ужо плыть. И опять и опять по Суре — Ой, стада, за рекой, на логу! Веселея рукой на заре Наш урок – да сдавать – по лугу! Бронке в мороз Ланевая порода, Катишься по народу Яблочко костяное. Ярко мы с тобой двое. Чистимся мы в морозном, Крылья мы расправляем. Мозг мы свой расплавляем. Вороном средь стервозных Ланевая порода Льдовая с тем природа Козочка выгибная Любая, выходная. Марии – в мороз Зажги снега и раскали мороз, Франклинизуй туманный красный круг, И встань сквозь сон, и выступи сквозь роз, Пылающий и огненный мой друг. И встань, как враг, как поле после битв, И напрягись, упрямая, сквозь годы. Январь – зима, и надо ль полюбить Весну – тебя, сквозь лёд и огнь погоды. Природе в мороз Парк – парк и морг – морг В морозном гизе взвеселись в веселии И взбей в движении пронзающем гонг, Захохочи, январь развеселит. Белый бархат, крест круг И тусклый хриплый очень светильник Кооперируй отопление – друг Центральный и <нрзб.> холодильник Мороз Франклина диск, туман и мара Мороз, белеет нос и заревью пожара – Небо Не было Пожара – Франклина диск туман и маара А-х-хо=ллл-дно Эх, Моссельпром – судно. А на ВЦИКе флаг Ярок и млад. Ххо…ллл…дно И шуба, как редь – радно А в небе диск Франклина – и давно. Красноармейская – оборонная
Ай да брат, гей, да гей, дагей! И среди суши и средь морей И там далеко, далеко, далеко И в выси опять глубоко, глубоко — Враг есть! Враг тут. За рабочего дела честь Силы растут. Ой ты да друг, да товарищ моряк Жизнь наша старая – мёртвый пустяк, Быт поветшавший – сгнивший костяк, В баре пивном толпа раскоряк. Гей, гей! Да эхх! Дружней! – За дело своих оборон, Вспугнуть ба белых ворон Братья крестьяне, колхозники вы явь Наша ты цепкая, цепкая новь Пешая, конница, овибрать Зыкни на запад: довольно врать! – Да вон Газов вонь Газовых волн страшные раны Не страшны. Мы оборонно браним Сильные земляне, в шлемах из кож Мира всемирных Советов даёшь! Голосом труб, и грубо и легко Песню последнюю смерти – ой! Гей, гей В яму и дохни скорей! Песня после Эххх, да как Чапаев утонул в Урале Многие глотки песни заорали. Многие, многие, белые – лужёные В бога, ах в господа, тихи все прожжённые. Что ж! утонул от свинца дырявый Жил с отвагою, погиб коряво. Что ж! тем более полки да Гей ж! эй рви с грудей батальона медаль! Но, но, но, но! Ттру, тпру <тпрушки> Груда пьяная в пирушке Цок, цок, цок! Поехали топиться Эхх, да на шею шашка не ложится! Белая да сдобная полковичья Пешая, не конная, от ней <нрзб.> Вот вам за Чапаева! – и с мужем пошутили Сначала бывали, а после в дых побили. Гей, не орава, – красная дивизия, Эй да как вправь стреллла, подивиться. Эхха! постреляла в село это, в белое. Эка – да как борются наши олелые! Ой, закупался Чапаев наш в Урале Эхх да и тело в <нрзб.> не забрали. 13/3 1932 О Чапаеве, начдиве Николаевской – красной Как он с Фурмановым Эй, товарищ Фурманов, что всё пишешь? Эй, товарищ Фурманов, что так дышишь? Ты не злись ка на меня на коммандера, Подтянись ка, подтянись для примера! Ты не жалься, ты не жалься часом, Фрунзе на меня. – У меня не уживёшься ты и дня! Эх, давай ка гульнём на врагов мы, Постреляем мы тогда по другому Ну а в битве, бывает, тоже всяко ж Ну герой ты герой, это як же! Только днями не пиши, не пиши ты! Сапоги же у тебя плохо сшиты. Вот, гляди, разуюсь, – во! портянки Из опойки сапог, иностранка! Эй товарищ, эй товарищ, комиссар наш — Нет тебя в политграмоте краше Эх, ты, Фурманов наш, <нрзб.> Больно хлипок в себе! от несчастья. |
